Посланник - Василий Головачев

Выехали в девятом часу утра, приодевшись потеплей: зимние холода наступили еще в начале ноября и держались на уровне минус пятнадцати-двадцати градусов. Пока автобус выбирался по заснеженным улицам города на шоссе Хабаровск – Комсомольск-на-Амуре, молчали. Потом Никита, одетый в такую же куртку, что и Такэда, с капюшоном и пуховой подбивкой, только серого цвета, высвободил подбородок из пухового белого шарфа:

– Не спишь?

Инженер приоткрыл один глаз, не отвечая.

– Ты хорошо знаешь Красильникова?

Ни звука в ответ. Это означало, что Толя подтвердил его догадку. Никита давно привык к манере его разговора и знал, когда можно продолжать беседу, когда нет.

– Это правда, что Иван может вести бой с меняющимся противником двое суток подряд?

– Правда. Он может и больше, я его пределов не знаю. В истории единоборств такие примеры уже были. Мастер кекусинкай карате Масутацу Ояма вел бой с меняющимся противником в течение трех суток и победил сто человек.

– Ничего себе!

– Ты тоже сможешь, если захочешь.

– Я хочу.

Такэда промолчал. Некоторое время ехали погруженные каждый в свои думы. Сухов перевел разговор на другую, более интересующую его тему.

– Допустим, я дойду до нужной кондиции и начну Путь. Каким образом я отыщу нужных людей? Я имею в виду магов. Ведь Миров много. На Земле – и то непросто найти нужного человека, а тут – огромное количество вселенных! Не планет, не звездных систем – вселенных!

– Во-первых, Миры Веера в некотором смысле напоминают жесткие пластины веера-прообраза, так как время в одном из них течет «под углом» ко времени в другом, а хроноскважины, соединяющие их, жестко привязаны к одному моменту в каждом. И не только к моменту, но и пространственно – к точке с координатами, соответствующими положению Земли – в нашем хроне, и другим обитаемым планетам-двойникам – в других хронах. Во-вторых, искать мы будем не просто людей, а Владык-магов, которых легко выделить из толпы и вообще в пространстве по их ауре, то есть по так называемой магауре. Каждый из них излучает в «магическом диапазоне» – это целый набор био-, пси-, электромагнитных и еще неизвестных нам волн.

– Более или менее понятно. Однако я не обладаю способностью видеть эту… магауру.

– На первом этапе придется обходиться кое-какими… локаторами, приборами, одним словом, если говорить нашим языком, хотя на самом деле это нечто вроде магических вещей из волшебных сказок.

– Типа волшебной палочки и сапог-скороходов?

– Не ерничай, ты угодил в самую точку.

– И где же мы их найдем, в каком сундуке?

Такэда заворочался, полез в нагрудный карман куртки и достал стеклянную или, скорее, хрустальную вещицу величиной с ладонь в виде крылышка бабочки в серебряной оправе. Открыл – пусто.

– Портсигар, что ли? – спросил Никита.

– Рация. Точнее – М-передатчик и еще что-то, о чем я не имею ни малейшего представления. Мне его вручил ангел после посвящения.

– Кто?!

– А-а… разве ты не знаешь, что ангел с греческого – вестник?

– В греческом не силен. Ну и что дальше? Как эта штука работает?

– Я передаю с ее помощью информацию в те Миры, где ждут мои сообщения. Надиктовываю кассету, кладу сюда, закрываю, и… кассета исчезает. Правда, ответа дождался за все это время только один раз, когда меня предупредили, чтобы я ждал Вестника. – Такэда спрятал портсигар-пепельницу. – Это было в тот день, когда ты наткнулся на мальчиков СС.

– Все? У тебя больше ничего нет? – В голосе Сухова послышалось разочарование. – А где волшебная палочка?

– Палочки нет. – Такэда вытянул левую руку, растопырил пальцы: на среднем был надет перстень из голубовато-сизого металла с невзрачным мутно-черным камешком. – М-индикатор. Может засечь и «наших» магов, и «чужих», в том числе функционеров СС и ЧК. На первое время сгодятся они, а потом…

Молчание длилось больше трех минут, так что Никита не выдержал:

– Что потом?

– А потом должна заговорить Весть. – Такэда кивком показал на плечо танцора.

– А если не заговорит?

– В таком случае ты не тот человек, который может пройти Путь. Но ведь она уже подавала сигналы?

Никита, вспомнив свои ощущения, когда он нечаянно задел «родинку»-звезду, помрачнел.

– Подавала… как дубиной по голове!

– Ничего, значит, не безнадежен. Но если она заговорит, у тебя появится шанс самому стать магом. Весть может разбудить резервы твоей психики, экстравозможности, глубокую родовую память, только понравься ей.

Никита хмыкнул, искоса глянул на неподвижно-спокойное лицо друга. Хотел произнести фразу: «Легко сказать – понравься…» – но передумал. Вместо этого пробормотал:

– Как во сне все это! – Виновато шмыгнул носом. – Не то чтобы не верю, но…

– Понимаю, – кивнул Такэда. – Пусть будет все, что будет. Выкарабкаемся.

Никита вдруг успокоился, откинулся на спинку сиденья, закрыл глаза и не заметил, как заснул.

Квартиру Неплюева удалось найти почти сразу, жил он в центре Грозодухова, в новой девятиэтажке. Жил – в прошедшем времени. Потому что нежданные гости прибыли прямо на похороны: Кирилл Мефодиевич Неплюев, бывший сапер, бывший минер, бывший рядовой штрафбата, заключенный, конюх, скотник, бригадир, партработник, пенсионер, умер на сто шестом году жизни. Прибывшие потолкались в толпе родственников и знакомых покойного, побывали в квартире, поглазели на гроб, в котором лежал Неплюев – высохший, как скелет, вышли во двор, где уже готовились к траурной процессии. Такэда остановил пожилого мужчину с белой повязкой на рукаве:

– От чего он умер, отец?

Мужчина снял шапку, вытер вспотевшую лысину, снова надел шапку.

– Несчастный случай – лифт оборвался. Жил бы еще да жил. С ним вообще в последнее время творились чудеса: то в ванной кипяток пойдет – чуть не сварился, то стул под ним рассыплется, то зацепится за что – упадет. А позавчера газ на кухне взорвался.

– Семеныч, – окликнули мужчину. Тот кивнул и отошел.

Друзья переглянулись.

– Все это сильно смахивает… – начал Сухов.

– На внедрение, – закончил Такэда. – Кто-то очень не хочет, чтобы Книга Бездн была найдена. А это значит, что она не пропала бесследно, существует и находится где-то на Земле. Неплюев наверняка кое-что знал об этом. История сохранила легенду о «чудесах», творившихся во время уничтожения Сухаревой башни. Буду продолжать поиски. Правда, свои возможности я почти исчерпал.

Они вышли со двора и побрели к остановке автобуса.

– А почему бы тебе не спросить у тех, кто принимает твою информацию, где находится вход в… м-м… в хроноскважину? – вслух подумал Никита.

– Сто раз спрашивал, не отвечают. Может быть, считают, что еще не время, может, надеются, что мы отыщем сами.

Сухов хмыкнул и замолчал.

На автовокзале они перекусили в буфете, подошли к расписанию.

– Куда теперь?

– Домой. По пути я тебе кое-что покажу.

Не доезжая до Хабаровска километров тридцать, сошли во время остановки в маленьком поселке со смешным названием Тревердень.

– Прогуляемся, пока не стемнело. Уедем следующим рейсом. – Такэда повел танцора по накатанной дороге в обход поселка, к сопкам. Удивленный Сухов только головой покачал, не понимая, зачем и куда они идут.

Дорога, по которой изредка проплывали грузовые «КрАЗы», нырнула в елово-пихтовый лес, потом поднялась на сопку, и Такэда сошел с нее, направляясь по целине в просвет между расступившимся дубняком. Через несколько минут выбрались к обрыву: сопка здесь оголяла вертикальную стену, падавшую в долину, которую заполняла лиственничная марь. В конце долины возвышалась странной формы сопка, даже не сопка – каменный горб, голый, в редких куртинах низкого кустарника, с крутыми боками.

Такэда кивнул на этот горб.

– Видишь?

Никита еще раз оглядел сопку.

– Скала как скала… форма, конечно, интересная…

Очертаниями сопка напоминала не то буйвола, уткнувшего морду в землю, не то медведя, закрывшего лапами голову.

– Это убу-гами, дословно с японского – «священное тело Бога». На самом деле – это прогиб нашего хрона, реальный след, вернее, отражение в нашем мире былой войны сил Света и Тьмы, Владык и воинства Люцифера. Война шла, конечно, за много хронов от нашего, но колебания Миров Веера были столь значительными, что в каждом хроне рождались отражения реально существовавших магов, демонов и их слуг. В данном случае эта скала – отражение кентавроподобного монстра, «коня», созданного Денницей для магов, помогавших ему. Таких скал на Земле я знаю четыре: Медведь – так зовут эту сопку здесь, остров Петрова в Японском море, гора Айерс-Рок в Австралии и Ай-Петри в Крыму.

Сухов снял перчатку, зачерпнул ладонью снег, пожевал.

– Впечатление достаточно мрачное. А он не оживет?

– Я же сказал – это отражение, подчиняющееся лишь принципу формы. Где-то в других хронах оно постепенно уплотняется, приобретает и другие свойства, пока не становится идентичным самому «коню». Мертвому, конечно. Хотя при определенных обстоятельствах он может и ожить. Останки этих монстров могут сохраняться чуть ли не вечность.