Наёмники - Билл Болдуин

Он только-только начал расслабляться и наслаждаться новыми ощущениями, когда музыка вдруг кончилась. Он вспыхнул, представив, как выглядел со стороны: идиотски шаркающий ногами в наступившей тишине. Остальные пары менялись партнерами или выходили из залы. Он опустил взгляд на Труссо — та, зажмурившись, склонила голову ему на грудь, словно тоже не замечала, что танец кончился. Она даже продолжала покачивать бедрами в прежнем ритме.

— Надя, мне кажется, это уже кончилось, — со вздохом прошептал Брим.

— Я знаю, Вилф, — так и не открывая глаз, отвечала она. — Давай не обращать на это внимания. Слишком уж скоро нам возвращаться на борт. Я снова стану не «Надей», а «старпомом», а ты — обычным «шкипером», который и подумать боится о том, чтобы обнять меня вот так. Вот я и хочу, чтобы время остановилось. Знаешь, когда пьяна, можно делать все, что угодно.

— Надя… — прошептал Брим, но тут на плечо ему легла чья-то рука.

— Прошу прощения, коммандер, — с улыбкой заявил какой-то длинный дипломат, — но следующий танец с лейтенантом, если не ошибаюсь, за мной.

Труссо сразу очнулась.

— Легат Цумвальтер! — радостно вскричала она, украдкой подмигивая Бриму, и осторожно высвободилась из его объятий. — А я все искала вас…

Брим поклонился.

— Это было истинным наслаждением, лейтенант, — выдавил из себя он.

— Еще каким наслаждением, — ответила она, на мгновение встретившись с ним взглядом. — Я не скоро забуду об этом.

— Я тоже, — вздохнул. Брим, поклонился дипломату и побрел в сторонку.

Вскоре после этого он вернулся на корабль и провел очень, очень одинокую ночь.

За несколько дней, прошедших после бала, Салташ еще несколько раз приглашал Брима во дворец для знакомства с влиятельными флювийцами — как военными, так и гражданскими. Как-то утром, после довольно утомительной встречи с высокими чинами из флювийского военного флота, они возвращались к своему глайдеру, когда Брим заметил в углу одного из необъятных дворцовых залов крупную фигуру, почему-то показавшуюся ему знакомой. Огромный крючковатый нос, клочковатая рыжая борода, свободный белый балахон и ярко-синяя чалма очень и очень напоминали Бриму пашу Корфуцци, каким его изображали на портретах. Мужчина крадучись перебегал от колонны к колонне, и вид у него был самый подозрительный.

— Это ведь паша, верно? — спросил Брим.

— Пресвятая и милосердная Вселенная! — вполголоса выругался Салташ. — Ну да, это он. — Тут он застыл как вкопанный, с тревожным видом шаря взглядом по залу. — А вон — посол Закристы, — задохнулся он от волнения. — Прямо перед ним…

Не успел он договорить, как Корфуцци выхватил откуда-то из складок своего балахона два тупорылых бластера и навел их в сторону дипломата-облачника. Однако не успел он прицелиться, как в толпе взвыли тонкими голосами сирены, и по меньшей мере десять Имперских агентов, волшебным образом возникнув из ниоткуда, попытались повалить его на мраморный пол.

Впрочем, Корфуцци был не хрупкого сложения, так что справиться с ним оказалось не так-то просто. Взревев как безумный, он расшвырял агентов во все стороны, нацелил свое оружие в тех двоих, которым не посчастливилось оказаться ближе к нему, и испепелил их по пояс. Только после этого он повернулся в поисках своей изначальной жертвы. Увы, Закристы к этому времени и след простыл, так что Корфуцци в бессильной ярости начал поливать огнем ни в чем не повинную толпу.

При первых же выстрелах Брим бросился к ближайшей женщине, опрокинул ее на пол и всем телом прижал к мраморным плитам. Мощные разряды били прямо над ними. Очередной жгут плазмы зацепил его за спину, и он заорал от боли. Стиснув зубы, он заставил себя не шевелиться, и это спасло его от нового выстрела, а потом оставшиеся в живых агенты одолели-таки Корфуцци, не забыв на этот раз обезоружить его. Постепенно крики, визги и стоны стихли, и в зале воцарилась потрясенная тишина.

— С вами все в порядке? — спросил Брим у женщины и тут же ощутил себя дурак дураком: откуда ей знать его язык?

— Будет в полном порядке, как только вы слезете с меня, — смеясь, ответила та… на чистейшем авалонском!

Однако не успел потрясенный Брим исполнить ее вполне разумную просьбу, как его силой вздернули на ноги. Немного придя в себя, он обнаружил, что зажат между двумя огромными евнухами в черно-золотых клетчатых одеждах служителей Королевского Гарема. Оба орали на него на совершенно тарабарском наречии, должно быть, местном флювийском диалекте. Где-то вдалеке безуспешно пытался протиснуться к нему через толпу Салташ.

— Как посмел ты, неверный, унизить Реддисму, бесценнейшую из бесценнейших наложниц нашего возлюбленного Набоба? — рявкнул по-авалонски третий евнух. Этот был еще выше первых двух. — Говори же, — взвизгнул он, — пока мы не вытянули из тебя слова раскаленными клещами!

Брим беспомощно посмотрел на женщину, которую пытался спасти, — разумеется, это была Реддисма, любимая наложница Набоба. И еще он заметил — несмотря на обстоятельства, — что сегодня она выглядела еще прекраснее, чем в прошлый раз, на балу.

Дама произнесла что-то повелительным тоном по-флювийски, и не меньше дюжины слуг немедленно бросились, чтобы помочь ей встать. Одновременно с этим трое евнухов освободили Брима; лица их выражали некоторое замешательство.

— Не правда ли, неплохая награда вам, коммандер, — чуть хрипловатым, волнующим голосом произнесла Реддисма, поправляя сбившуюся прическу. — Ведь я, возможно, обязана вам жизнью, — добавила она, бросая на него благодарный взгляд.

Брим так и не успел ответить, ибо в это мгновение его, даму и евнухов окружило плотное кольцо гвардейцев в алой форме. Потом они расступились в одном месте, пропуская внутрь не кого иного, как Набоба Мустафу собственной персоной.

— Реддисма! — задыхаясь, выпалил тот и обрушил на нее длинный и явно взволнованный, но — увы! — абсолютно непереводимый монолог.

Дама поклонилась и отвечала также по-флювийски, часто качая головой в сторону Брима.

— О, коммандер Брим! — произнес наконец Набоб по-авалонски, в первый раз за все время оторвав взгляд от своей возлюбленной. — Простите меня. Мои мысли были заняты совершенно другим. — Он положил Бриму на локоть руку в перстнях. — Реддисма сказала мне, что вы спасли ей жизнь, заслонив своим телом. Вы не пострадали?

Брим улыбнулся.

— Только мой мундир, Ваше Величество, — ответил он. — Все остальное вроде бы в норме.

— Ваша отвага не останется незамеченной, — мрачно усмехнулся Набоб, потом лицо его посерьезнело. — Похоже, я уже в долгу перед вами.

— Ни в коей мере. Ваше Величество, — отвечал Брим. — Для меня высокая честь оказать вам услугу.

Набоб вдруг отсалютовал ему по всем правилам действующего Устава.

— Так или иначе, — заявил он, — вы увидите: я не забываю тех, кому обязан.

Несколько ошеломленный, Брим тем не менее отсалютовал в ответ и открыл было рот, чтобы поблагодарить, но тут стена гвардейцев вновь расступилась, пропуская Набоба в том направлении, откуда он появился; Брим снова остался с Реддисмой и ее евнухами.

Любимая наложница Мустафы все еще не без любопытства разглядывала его.

— Так вы и есть тот самый коммандер Брим? — спросила она. — Капитан «Звездного огня»?

— К вашим услугам, мэм, — поклонился Брим.

— Мне кажется, вы и в самом деле спасли мне жизнь, — объявила Реддисма, и на ее полных губах заиграла загадочная улыбка. — Даже несомненно спасли. Что ж, как-нибудь я прослежу за тем, чтобы вы были по достоинству вознаграждены… так сказать, в личном плане, конечно.

Брим еще раз галантно поклонился.

— Ваша безопасность — лучшая для меня награда, мэм, — произнес он, но тут их глаза встретились, и ему показалось, что она имеет в виду нечто другое. — Я буду с нетерпением ждать новой встречи с вами, — добавил он с искренностью, удивившей его самого.

— Я тоже, — царственно кивнула она. — Я тоже… — Она скользнула рукой по его рукаву, едва заметно подмигнула и исчезла в толпе.

Спустя несколько мгновений рядом с Бримом оказался наконец Салташ.

— Когда я увидел, с кем это вы так бесцеремонно обошлись, — сказал тот, — я решил, что правильнее всего будет дать вам самим разобраться.

— Весьма разумное решение, — флегматично кивнул Брим. — Особенно мне понравились евнухи. Очень уж они у них здесь здоровые.

— Ну, — пожал плечами Салташ, — если не считать их, все могло быть и менее приятно. Я хочу сказать, из всех, с кем можно валяться на полу, Реддисма — далеко не худший вариант, не так ли?

— Если честно, не помню, — буркнул Брим. — Я так перепугался, что не замечал ни черта, пока эти евнухи не взяли меня за шкирку, вот как. И посмотрите, во что превратился мой мундир… — Он повернулся к Салташу спиной.