Ракетные войска СССР - Игорь Дроговоз

Все это, в сочетании с низким качеством постройки самих подводных кораблей, приводило к тому, что большую часть времени они проводили в базах, лишь изредка выходя в море. Американские коэффициенты оперативной напряженности для ракетных подводных лодок советским морякам казались фантастикой — им такое только снилось.

Поэтому, обладая солидным количественным превосходством над американским флотом, советский ВМФ постоянно имел в море на боевой службе меньше подводных лодок, чем вероятный противник. Остальные ремонтировались, а их экипажи, вместо того, чтобы готовиться к несению боевой службы (или просто отдыхать после очередного тяжелого похода — в санатории, как это делали немцы даже в годы войны!) занимались бесконечными хозяйственными работами. Подводные ракетоносцы использовали даже как транспортные средства — в ракетных шахтах доставляли доски и другие стройматериалы, перевозили мотоциклы и автомобили.

В советском флоте сложилась парадоксальная ситуация — количество подводных атомных ракетоносцев в строю каждый год возрастало, а на боевое дежурство их выходило все меньше, поскольку все большее число лодок требовало ремонта, тогда как мощностей для него катастрофически не хватало. Экстенсивный путь развития советского флота планомерно загонял его в тупик.

После поступления на флот ракетных лодок типа «Навага» (пр. 667А), а также ускоренного развертывания огромной группировки межконтинентальных ракет наземного базирования, Советский Союз, наконец, достиг военно-стратегического паритета с Соединенными Штатами (и даже превзошел количественно), уступая только по числу стратегических бомбардировщиков (но их у нас считали оружием второго сорта и не собирались увеличивать этот авиапарк).

Осознание данной истины, вкупе с желанием ввести процесс гонки вооружений хоть в какие-то рамки привело к тому, что в Москве Брежнев и Никсон сделали первый шаг навстречу друг другу. Многие советские маршалы и адмиралы были против соглашения с «янки». Они предпочитали дальнейшее безудержное развертывание ракет и ракетных подводных лодок, но советская военная промышленность (а у нас вся промышленность была военной) работала на пределе своих возможностей, поэтому ей требовалась передышка.

К тому же, следовало ликвидировать перекос в сторону ударных ракетных подводных лодок, поскольку кроме них флоту нуждался в средствах борьбы с американскими подводными ракетоносцами и авианосцами, а наиболее эффективным средством того и другого тоже являлись, атомные подводные лодки, особенно вооруженные крылатыми ракетами.

Баллистические ракеты подводных лодок на параде.

Договор ОСВ-2, подписанный Брежневым и Никсоном, определил:

«Советский Союз может иметь не более 950 пусковых установок баллистических ракет на подводных лодках (БРПЛ) и не более 62 современных подводных лодок с баллистическими ракетами. США могут иметь не более 710 пусковых установок баллистических ракет на подводных лодках и не более 44 современных подводных лодок с баллистическими ракетами.

Ввод в боевой состав дополнительных пусковых установок баллистических ракет на подводных лодках до указанных выше уровней в СССР сверх 740 пусковых установок баллистических ракет на атомных подводных лодках и в США — сверх 656 пусковых установок баллистических ракет на атомных подводных лодках, находящихся в боевом составе и в стадии строительства, может осуществляться в качестве замены равного числа пусковых установок баллистических ракет старых типов, развернутых до 1964 года, или пусковых установок баллистических ракет старых подводных лодок.

Размещение современных БРПЛ на любой подводной лодке, независимо от ее типа, будет засчитываться в общий уровень БРПЛ, разрешенный для СССР и США».

Подписав этот договор, СССР впервые в своей истории согласился на ограничение основы вооруженных сил — стратегических ракет наземного и морского базирования — согласился на ограничение, но не отказался от их развития и совершенствования. Как гласит старая народная мудрость, «нам много — не мало»!

Стоило американцам обзавестись ракетами с разделяющимися головными частями, как подобные новшества появились и у нас. Уже в 1972 году с борта подводной лодки стартовала ракета Р-27У, оснащенная головной частью с тремя ядерными боеголовками (еще без индивидуального наведения). После завершения программы испытаний, ракетный комплекс Д-5У с ракетой Р-27У был принят на вооружение подводных лодок проекта 667ЛУ (тип «Налим»). Всего с 1972 по 1983 годы ими вооружили 9 РПК СН.

Не давало покоя советским адмиралам и то обстоятельство, что все отечественные ракеты были на жидком топливе, а у американцев — все твердотопливные. Еще со сталинских времен, усердно борясь с космополитами (то бишь, с евреями), наши вожди пристально смотрели на Запад, стараясь не пропустить каких-нибудь технических новинок, появившихся у проклятых империалистов. Западным специалистам доверяли больше, чем своим (так, отдавая приказ о копировании американского бомбардировщика В-29, Сталин сказал: «не надо лучше, сделайте как у них»). По их примеру определяли пути своего научно-технического прогресса, старались украсть и скопировать заграничные «штучки».

Вот и приверженность американских моряков к твердотопливным ракетам вызывала чувство ревности у отечественных адмиралов — «янки» не дураки, значит, такие ракеты лучше и эффективнее жидкостных — и желание иметь нечто подобное. Поэтому от химиков и ракетчиков настойчиво требовали создать баллистическую ракету на твердом топливе для подводных ракетоносцев.

РПК СН проект 667.

Конструкторское бюро Макееева опыта работ над такими ракетами не имело, к тому же было занято модернизацией состоящих на вооружении Р-27 и разработкой перспективных ракет на жидком топливе. Поэтому заказ в 1971 году получило КБ под руководством П. Тюрина. Конструкторы сразу оказались в сложном положении — размеры будущей ракеты Р-31 должны были обеспечить ее размещение в ракетных шахтах, рассчитанных на Р-27.

Заданную дальность стрельбы удалось сохранить за счет значительного увеличения веса, длины и диаметра ракеты. Зазор между ракетой и шахтой свели до минимума, что потребовало перехода к так называемому «сухому старту». Если прежде на лодках проекта 667А перед стартом ракеты шахта заполнялась водой посредством насосов, шум которых демаскировал лодку, то теперь, с помощью порохового аккумулятора давления, ракета выталкивалась из шахты, прорывая специальную мембрану, не допускавшую воду. Старт ракеты мог производиться с глубины до 50 метров и волнении моря до 8 баллов. Запуск маршевого двигателя происходил уже в воздухе.

Ракета Р-31 имела много Имен: на флоте ее именовали 3М17, во время переговоров с американцами придумали псевдоним — РСМ-45. Подобные клички, взятые с потолка, имели и другие ракеты, о которых шла речь в международных договорах. Так, уже упоминавшаяся Р-27 скрывалась под индексом РСМ-25 — секретность прежде всего! Дальность ее полета составляла 3900 км.

Из-за увеличившейся массы ракетного комплекса Д-11 с твердотопливной ракетой Р-31 пришлось пойти на сокращение боекомплекта ракетной подводной лодки К-140, выбранной для модернизации по проекту 667АМ, с 16 до 12 ракет. Первый пуск ракеты Р-31 с нее состоялся 26 декабря 1976 года (по другим данным — 21-го, что представляется более вероятным — торопились сделать подарок к 70-летию дорогого Леонида Ильича Брежнева, отмечавшемуся в этот день), а весь комплекс корабельных испытаний завершили в 1979 году.

К тому времени ракета Р-31 морально устарела, и не отвечала требованиям флота, напрасно были потрачены время и деньги. От планов перевооружения подводных лодок проекта 667А твердотопливными ракетами Р-31 отказались, поскольку речь шла уже о выводе их из боевого состава по условиям договора об ограничении стратегических вооружений (в 1979 года на консервацию с вырезанием ракетного отсека отправились первые две лодки этого типа).

Старт ракеты с подводной лодки.

Подводный ракетоносец К-140 так и остался единственным кораблем советского флота, вооруженным ракетным комплексом Д-11. Он служил в составе Северного флота до 1990 года. Комплекс оказался не совсем удачным (может и к лучшему, что отказались от его развертывания): из шести пусков с борта К-140 в 1977 году только один признали успешным.

Пока команда К-140 боролась со своими ракетами, жизнь не стояла на месте. Еще сходили на воду последние ракетоносцы проекта 667А, а на стапелях уже закладывались новые — проекта 667Б (тип «Мурена»). Они стали ответом СССР на появление у американских подводников ракет «Посейдон». Но главной причиной их создания было давнее желание командования флота получить в свое распоряжение ракетный комплекс межконтинентальной дальности. (до 7800 км), что позволило бы советским ракетоносцам значительно увеличить площадь районов несения боевой службы, и, соответственно, уменьшить вероятность обнаружения и уничтожения противолодочными силами противника.