Чародейка - Трой Деннинг

— Я не могу этого сделать, — ответила Садира, стараясь говорить спокойно. Все это время она не отрываясь смотрела на волшебный дуб. К этому моменту он достиг просто исполинских размеров, закрывая своей могучей кроной огромную площадь, и все продолжал расти.

— У тебя нет выбора, — произнес Нок, давая понять, что больше говорить не о чем и что его решение окончательное.

Теперь уже огромные, покрытые густой листвой ветви дуба почти дотянулись до противоположного края ущелья. Там, на самом его краю, собрались воины Нока, ожидая момента, когда они смогут начать переправу.

Садира перевела взгляд на их вождя. С того места, где она находилась, он казался не более чем детской куклой.

— Если я верну трость, согласишься ли ты защитить Тир от Дракона? спросила она.

— Нет, — не раздумывая ответил Нок. — Тиру придется уплатить дань Дракону, иначе тот потребует ее с Леса.

— А что будет с жителями Тира? — спросила Садира. — Их жизни не менее важны, чем судьбы твоих деревьев!

Прижав к себе раненой рукой трость, Садира вытянула вперед здоровую руку, повернув ее ладонью вниз. Жизненная энергия кактусов, росших прямо перед ней на крутом откосе, потоком устремилась к ней и стала накапливаться в ее теле. На этот раз, почувствовав, что поток начал понемногу ослабевать, она не стала сжимать руку в кулак, чтобы прекратить поступление энергии. Садира поступила так только потому, что прекрасно понимала — отступать ей некуда, схватка с Ноком неизбежна. А для того, чтобы противостоять его волшебству, ей понадобится вся энергия, которую ей удастся собрать, к каким бы тяжелым последствиям для окружающей растительности это ни привело. Она еще шире растопырила пальцы здоровой руки, вытягивая последнюю еще оставшуюся у растений энергию.

— Уничтожение всех моих воинов ничего тебе не даст, — обратился к ней Нок, указывая рукой на группу воинов, собравшихся на краю ущелья. — Ты только утомишь себя.

— Тебя даже не беспокоит судьба собственного племени! — ответила Садира, возмущенная жестокостью Нока.

Даже если бы колдунья не была ранена и находилась в хорошей физической форме, она никогда не сумела бы противостоять Ноку в поединке. Тем не менее он предпочел послать своих людей на верную смерть, исключительно ради того, чтобы сломить дух Садиры. Неужели он так боялся ее или, может быть, волшебной трости, которую она сейчас держала в своей окровавленной руке? Каким бы невероятным ни представлялось это предположение, Садира предпочла ухватиться за него, как за свою последнюю надежду.

— А что будет с твоими воинами? — теряя терпение, спросила колдунья. Неужели их жизни не стоят того, чтобы попытаться их спасти?

— Нет, — безапелляционно ответил Нок.

Садира продолжала держать руку ладонью вниз, собирая энергию растений.

Один за другим кактусы съеживались, постепенно приобретая коричневый оттенок, и засыхали. Теперь весь склон превратился в кладбище растений.

Колдунья не прекращала высасывать энергию из корней и семян, затаившихся под слоем песка, и даже из лишайника, покрывавшего поверхность скал.

Садира сжала руку в кулак только тогда, когда земля почернела, став совершенно бесплодной.

Нок бесстрастно наблюдал за тем, что происходит на противоположной стороне ущелья, никак не реагируя на действия Садиры, которые подрывали сами основы колдовства, запрещавшие забирать у растений больше энергии, чем они могут отдать, не причинив себе вреда. На той стороне ущелья уцелел только исполинский дуб, выросший из волшебного копья. Но и его листья пожухли и поникли.

Наконец огромные ветви дуба дотянулись до противоположного края ущелья.

Уцелевшие воины Нока запрыгнули на них и побежали на другую сторону.

Колдунья достала свой заплечный мешок, покопалась в нем и вытащила небольшой стеклянный цилиндр. Затем она подошла к краю ущелья и встала на колени около дуба.

— Я совершил серьезную ошибку, доверив тебе трость, — с сожалением произнес Нок. — Лес был бы в большей безопасности, останься Калак жив.

— Прикажи своим людям повернуть обратно! — закричала Садира, предоставив вождю последний шанс спасти своих людей.

Когда Нок никак не отреагировал на ее призыв, колдунья положила стеклянный цилиндр на одну из нижних ветвей дуба вплотную к стволу.

Поднявшись на ноги, она отошла от него подальше и произнесла заклинание.

Над краем бездны раздался оглушительный удар грома. Лесные воины исчезли в клубах жирного дыма. Гигантское дерево раскололось посредине. Из огромной трещины вырвался длинный язык пламени и повалил едкий дым. Затем Садира увидела настоящий листопад. С печальным шелестом с дуба стала опадать листва. По ущелью разнесся протяжный стон, когда под тяжестью колоссального веса огромных ветвей ствол исполинского дерева треснул пополам. Утратив равновесие, дерево накренилось и рухнуло в ущелье, потащив за собой целый шлейф из земли, песка и камней.

Садира опустилась на почерневшую землю. Сильно пахло копотью и чем-то едким. Но этот запах не навевал мыслей о разложении или смерти. Он просто говорил об отсутствии жизни. Метров на сто во все стороны от Садиры земля стала совершенно черной, не было видно ни одного живого растения.

Плодородный слой превратился в пепел, оставивший на коже и одежде жирные черные пятна.

От всего увиденного у Садиры комок подступил к горлу. Если бы был жив ее учитель Ктандео, то при виде того, что она натворила, старик без малейшего колебания попытался бы убить ее собственными руками. В его понимании то, что она совершила, представляло собой отвратительный акт насилия над живой природой, над самой жизнью, пусть даже растительной. Тот ущерб, который Садира нанесла природе, может быть возмещен лишь спустя столетия. Ктандео никогда не придерживался принципа "цель оправдывает средства". Для Ктандео не имело никакого значения, сделала ли это его ученица, исходя из жизненных интересов Тира или ради спасения тысячи человеческих жизней. В его глазах она становилась осквернительницей земли, и ничто в мире не могло бы заставить его простить Садиру.

Но молодая колдунья не всегда прислушивалась к советам Ктандео. И теперь, когда он был уже два года как мертв, она не ощущала особого желания вспоминать о его наставлениях. Все колдуны на Атхасе извлекали энергию из какой-либо формы жизни, обычно из растений. Для Садиры разница между осквернителями земли и другими колдунами заключалась лишь в степени воздействия на растения. Почти все колдуны, заимствуя энергию для колдовства, никогда не доводили дело до уничтожения почвы. Садира же не считала, что осквернение земли всегда является дурным делом, тем более в тех случаях, когда оно приносило пользу. Для нее уничтожение почвы на площади в полгектара или даже в целый гектар было слишком малой ценой за сохранение собственной жизни и совсем уж незначительной ценой, которую стоило заплатить ради спасения тысячи человеческих жизней.