Отпуск с убийцей - Александр Силецкий

- Птичку? - поразился лейтенант. - Кого-то еще?! Так вы считаете, Куплетов ни во что на самом деле не замешан? Просто - подвернулся кстати? Или у него здесь, в санатории, - сообщник?

- Не знаю. Пока ничего не знаю, - решительно замотал головой Невский. - А уж про сообщника - тем более. Да, разумеется, Куплетов вел себя довольно глупо. Дал основания подозревать. Но, думаю, убийца все-таки не он. Кто-то совсем другой, самостоятельно все провернувший. Впрочем, Куплетова пока держите на прицеле. Глаз не спускайте с него. Он еще может пригодиться. И довольно скоро.

- Как свидетель? - настаивал Птучка.

- Все мы в конечном счете - свидетели. И все поневоле - соучастники, Невский сделал неопределенный жест рукой. - Поживем - увидим. Я ничего не утверждаю.

Мотор снова заработал, и машина медленно подползла к самым воротам.

- Всё, - сказал Невский, распахивая дверцу. - Дальше я уже сам. Счастливого пути. Спасибо, что подвезли. Перед завтраком я позвоню Афонову из санатория. И не забудьте ему все сегодня передать!..

Он вылез из кабины, миновал распахнутые, как обычно, настежь глухие чугунные ворота с большущей белой надписью по нижнему краю: "ВОРОТА ЗАКРЫТЬ ВСЕГДА!" и, не оборачиваясь, быстро зашагал по аллее.

Машина почти неслышно развернулась и так же тихо укатила в темноту.

Глава 18

Дом сиял огнями.

Лужи на дорожках почти просохли, и теперь здесь и там, небольшими группками и поодиночке, на сон грядущий прогуливались отдыхающие.

Невского заметили сразу.

К нему моментально подскочили несколько особенно активно-любопытствующих санаторцев и возбужденно принялись раскланиваться с ним.

Видимо, шальная весть о том, что его срочно увезли в город на милицейской машине и что он, судя по всему, имеет какое-то приватно-загадочное отношение к недавнему убийству, уже облетела санаторий.

- Ну что? - спросил наконец, набравшись смелости, один из исцеляющихся.

- Порядок, - степенно кивнул ему Невский, торопливыми шагами приближаясь к парадной лестнице.

Со стороны он сейчас, наверное, был похож на Петра Великого с картины Серова, где царь, на голову выше остальных, упрямо и стремительно идет по берегу Невы, а за ним мелко семенит, съежившись на ветру, ластящаяся свита.

- Нашли? - трепеща от нетерпения, спросила длинная тощая особа лет сорока пяти.

- Найдут, - приветливо улыбнулся ей Невский.

- А кто он? - домогался другой любопытный.

- Человек!

- Позвольте. Но кто именно?

- Убийца, - доверительно шепнул Невский. - Самый натуральный.

В конце концов он оторвался от этой стихийно народившейся свиты и тогда через две ступени полетел вверх по лестнице, к зеркальным дверям.

Отдыхающие лишь разочарованно поглядели вослед его незастегнутой и оттого развевающейся, будто диковинный флаг, ярко-оранжевой куртке.

Невским сейчас владели два желанья, в равной мере трудноодолимых.

Первое: немедленно повидать Лидочку и переброситься с нею хотя бы несколькими фразами. Утешить, ободрить, обнадежить, наконец!..

И наплевать на все предупреждения Афонова! Он сам прекрасно понимает, что и впрямь нельзя, а что - из области пустой перестраховки.

Есть еще и человеческие отношения! Они порой куда важней любых регламентаций.

Вторым желанием было - встретиться с сержантом Дергуном: не исключено, что у того появились какие-то новости, полезные для следствия.

Где искать его, Невский смутно представлял себе, но почему-то был уверен: сам Дергун навряд ли будет прохлаждаться в предоставленных ему апартаментах, ничего не делая. А значит, шанс столкнуться с ним достаточно велик.

Лидочка была у себя.

Она сидела в кресле перед небольшим столиком с зажженной неказистой лампой, какие встречаются во всех медицинских кабинетах, и вязала.

Уютный старомодный торшер был задвинут в самый угол и отчего-то не горел.

Когда Невский резко, без упреждающего стука, распахнул дверь, Лидочка негромко вскрикнула и уронила вязанье на колени.

- Ой, ну как же вы меня напугали!.. - с укоризной произнесла она.

У нее было бледное, осунувшееся, очень усталое, но совершенно спокойное лицо - лицо человека, который может не столько испугаться на самом деле, сколько достоверно продемонстрировать этот испуг другим.

Такое маленькое несоответствие не ускользнуло от внимания Невского.

Она, кажется, кого-то дожидалась, промелькнула внезапная мысль. И не мое появление поразило ее, а несвоевременность самого визита.

Невский ощутил странное, болезненное раздражение, но подавил его. В конце концов не выяснять же отношения явился он сюда!

- Я не хотел вас пугать. Извините, - как можно мягче проговорил он. Я не помешал?

- Почему вдруг на "вы"? - удивилась она.

- Я только поддержал инициативу, - хитро улыбнулся он. - Как истый джентльмен.

Лидочка, слегка ссутулившись, старательно разгладила вязанье на коленях.

- Ой, у меня сегодня целый день голова совсем дурная! Я не то что на "вы" - на "они" могу заговорить теперь. Не сердись, ради бога. Я так рада, что ты зашел. - Но по ее интонации он никак не мог определить, правда это или нет. - У тебя все в порядке?

- Разумеется. А почему ты спрашиваешь?

- Да так. Сегодня все кувырком. Сумасшедший день! Ты уже давно вернулся?

- Хм, ты, значит, в курсе. Да нет, только что. Даже к себе не заходил, не успел. Смотрю: свет в окне, дай, думаю, проведаю. А у тебя тут, наверное, целый день был народ, ты устала.

- Кое-кто заходил. Но в общем - не устала, нет. Так, пустота какая-то, ненужность, невсамделишность. Все никак я не могу поверить!.. Кошмар! За что ни возьмешься - руки опускаются. Вот, решила немного повязать перед сном. Это и вправду успокаивает. Странно.

- А торшер чего погашен? - показал Невский взглядом. - Он такой уютный, теплый.

- Вдруг перегорел. Ты представляешь?! Лампочка, скорей всего, перегорела. А будто - знак какой-то.

- Ерунда, - качнул головою Невский. - Вот придумала! Да если все, что происходит, связывать друг с другом. Только мистика останется, а жить-то как?! И, кстати, почему ты в санатории - не дома? Здесь же.

- А вот знаешь, дома - не могу! Совсем. Невыносимо. Прямо выталкивает что-то, гонит. На людях - полегче. Отвлекает. Забываешься, хотя бы иногда.

Слабая, виноватая улыбка скользнула по ее лицу.

- Я понимаю, - вздохнул Невский. - Очень даже понимаю. Ну, а что же дальше?

- Дальше? И не представляю, - она зябко повела плечами.

Невский обернулся.

Дверь в коридор была приоткрыта.

А ведь Невскому показалось, что, войдя сюда, он плотно затворил ее за собой.

Окно тоже было настежь.

- Сквозняк. Тебя не продует?

Лидочка коротко мотнула головой.

- Может, я все-таки прикрою окно?

- Ни к чему. Вечер теплый.

- Ну, как хочешь.

Он подошел к двери и, прежде чем захлопнуть ее, мельком глянул в коридор.

Там не было никого.

Или почти никого - потому что в следующую секунду в конце коридора, там, где он упирался в вестибюль, беззвучно скользнула чья-то тень.

Слишком торопливо, слишком стремительно для безмятежно-размеренных отдыхающих.

Может, это Дергун? - с надеждой подумал Невский. Обходит потихоньку санаторий, подмечает, что да как, кто с кем. Но зачем ему прятаться от меня? Или просто показалось? Эх, нервы расшалились!.. Вот и начинает невесть что мерещиться.

Невский вернулся к столу.

- Я, пожалуй, не буду тебе особенно надоедать...

На мгновение в памяти всплыл вчерашний вечер. Почти сказочный теперь.

Нет, сказал себе Невский. Вчера осталось во вчера, и точка. А сегодня - нет. Нельзя. Забудь. Если хочешь, чтобы этот вечер снова повторился. Страсть никуда не уйдет, а секундная глупость - испортит все. Потерпи.

- Я ведь так, - пробормотал он, - ненадолго зашел, просто проведать.

Он старался, чтобы голос его звучал непринужденно-дружески, не больше.

К тому же Лидочка держалась так, как будто между ними ничего и не было совсем.

Просто хорошие друзья.

Да иначе невозможно!

Есть же все-таки пределы, за которыми ты больше не хозяин.

Надо это понимать.

- Ты что-нибудь узнал? - спросила Лидочка, не поднимая головы.

- В городе? По сути дела - нет. Меня допросили - и отпустили обратно.

- По поводу ножа? - Лидочка в упор, даже как-то жестко взглянула на него.

Трепло этот директор! - с внезапной злостью подумал Невский. Ведь предупреждали!..

Почему-то он был уверен, что именно директор разнес по санаторию слух про окаянный нож.

- Естественно, - с сокрушенным видом развел руками Невский. - Как раз о нем-то и спрашивали. Нож - очень серьезная улика. Я теперь под подозрением, под колпаком. Как тебе это нравится? - Последние фразы он произнес нарочито громко и так же нарочито рассмеялся.

Лидочку такого рода известие, однако, нисколько не развеселило.

- Это ведь ужасно! - искренне сказала она. - Я не могу поверить.

- Да и я, представь себе! - признался Невский. - Тебе теперь и находиться-то со мной опасно.