Джош - Айвен Саутолл

- Куда это ты?

Джош пробует вырваться, но у симпатичного мистера Коттона рука большая и сильная.

- К тете, мистер Коттон. Больше мне вроде бы некуда.

- Хочешь ее расстроить?

- Я никого не хочу расстраивать, но, по-моему, у меня нет другого выхода. Будьте добры, отпустите меня, сэр.

Миссис О'Коннор тоже загородила ему дорогу.

- Не уходи, Джош. А крикет-то как же?

- А что крикет?

- Но ведь ты должен играть.

-: Я не умею играть в крикет, миссис О'Коннор. И не хочу.

- Значит, ты хочешь им уступить?

- Не понимаю, о чем вы, миссис О'Коннор.

- Ну как не понимаешь, Джош? Вы говорите, донимал, мистер Коттон? Вот кого донимали, надо признаться, как это ни стыдно. Такое обращение, да еще с Плауменом!

Джош высвободил плечо и, закусив губы, решительно уходит от этого спора, открывает калитку, пятнадцать ступеней вниз, и он на пороге.

Тетя Клара ждет его. Так и есть, она все видела, у нее и сейчас на глазах слезы.

- Я не думала, что так получится, Джош. Я не этого от тебя хотела. Надо было действовать иначе.

- А как тут можно было действовать, если у тебя штаны падают?

- Ох, Джош...

- Ладно, тетя Клара. Что сделано, того не воротишь. Она впустила его в дом и плотно прикрыла дверь.

30

Джош сидит на краешке своей дурацкой кровати. Если люстра с висюльками обрушится сейчас, звеня, ему на голову, он не удивится. Ничуть. А что? Остальное-то все, что могло, ведь уже случилось. Свезут его тогда на кладбище, и все будут пировать на поминках, а на могильной плите выбьют такую надпись:

Здесь лежит Джош Плаумен

Неудачник

Он пытался толковать сомнения в пользу ближних, и вот

что из этого вышло

Белые брюки бесславно валяются посреди ковра - отброшенные ударом ноги и вдобавок еще затоптанные, - а он опять наедине с прадедушкой при всех регалиях, только разговоров они больше не ведут. Джош ничего не может сказать своему прадеду, слишком безучастное у того лицо. Строго говоря, Джош, проблемы такого рода не обсуждают со своими предками.

Так он и сидит, примостившись на самом краю кровати, и все тело у него болит, словно машиной перееханное. Сидит и потирает ссадины, и поглаживает ушибы, и медленно умирает от унижения. Уезжай домой, Джош. Сложи чемодан и беги. Правильно тебя мама предупреждала. Уезжай на попутных, иди пешком, ползи на четвереньках, только, бога ради, отправляйся прямо сейчас, даже если поезда не будет до утра.

Стучат в парадную дверь, точно в стену гробницы, звонок, наверно, прозвучал бы недостаточно похоронно. Опять какие-нибудь неприятности, Джош. Он второпях одевается, прикидывая попутно, не спрятаться ли под кровать или в шкаф или, может быть, выпрыгнуть в окно.

Заговорщицкие голоса в коридоре, приближаются, остановились за дверью. Мужские голоса. И женские. Кажется, что целое сборище. Рабочая депутация.

- Джош. С тобой хочет поговорить мистер Коттон.

- Мне нечего сказать ни мистеру Коттону и никому другому.

Тетя Клара плауменовским голосом:

- Открой дверь, пожалуйста. Запираться от людей - это ничему не поможет.

- А мне ничего и не надо.

- Мы с тобой не согласны. Отопри.

Он нехотя поворачивает ключ, словно делает шаг навстречу нацеленным на него ружьям, которые сейчас разразятся беглым огнем.

- Открыто!

- Этого недостаточно. Выйди в коридор.

- Ей-богу, тетя Клара, неужели мало было неприятностей?

- Неприятностей с избытком, но давай попробуем, может быть, еще удастся все уладить.

Джош осторожно выглядывает за дверь, ожидая увидеть полный коридор народу. А их всего двое. Он сразу же мысленно дает себе слово держаться спокойно и неколебимо. Больше у него ни перед кем не осталось никаких обязательств - только перед Джошем Плауменом. На тетю Клару он устремляет холодный, каменный взгляд, который обычно пускает в дело только во время самых острых внутрисемейных несогласий.

- Мистер Коттон и руководитель команды из Кроксли - судьи на предстоящем матче. Они посовещались и объявляют, что готовы допустить тебя к игре в аккуратном костюме любого цвета.

Ну вот. Он так и знал.

- Я не буду играть.

- Если ты не будешь, Джош, тогда и Биллу не придется играть.

- Это его печаль. Надо было раньше думать. Учитель говорит:

- Миссис О'Коннор твердо решила, и все ее поддерживают: покуда вы не пожмете друг другу руки, никакого крикета не будет.

Джош изо всех сил старается не всхлипнуть.

- Это несправедливо по отношению к остальным.

- Вот именно.

- Но вина не моя. Я тут ни при чем.

- Напротив, юноша, очень даже при чем.

- Совершенно ни при чем. Это мелочная школьная логика. Я думал, школа сейчас на каникулах.

- Джош! - возмущается тетя Клара. - Это безобразие. Не смей грубить.

- Я и не грублю, тетя Клара. Я говорю правду. Вы разве хотите, чтобы я стал лжецом? Учитель, кашлянув:

- Позвольте мне, мисс Плаумен. Он рассуждает здраво. Мы не будем навязывать тебе школьную логику, как ты выражаешься. Пойми меня правильно. Может быть, она действительно мелочная, а может быть, просто товарищеская. Инициатива эта идет не от судей, а от игроков. Решено, что если ты не выйдешь на поле, то Билл тоже не будет играть, тогда матч вообще не состоится и команда из Кроксли уедет домой ни с чем. А у меня в школе, к твоему сведению, юный Плаумен, такое положение никогда бы не возникло. Я бы просто выставил вас двоих и начал игру с остальными.

- Это шантаж.

- Странное выражение, юноша.

- Они пытаются загнать меня в ловушку. И рукопожатия тут ни при чем. Я-то знаю. Они хотят изобразить дело так, будто это я во всем виноват, заставить меня выйти на поле, а когда я выйду, будут бить не по воротцам, а по вашему покорному слуге!

- Джош! - негодует тетя Клара. - Что за ужасные вещи ты говоришь!

- Это правда.

- Весьма маловероятный вариант, юноша. Судьи такого никогда не допустят.

- Судьи ничего не заметят.

- Уверяю тебя. Нельзя выиграть крикетный матч, если метить в полевого игрока. Тебе что, угрожали этим?

- Я не ябедничаю, мистер Коттон, но только пусть я лучше в жизни больше на крикетное поле не выйду, а с вашими ребятами играть не буду. Так им и передайте. Скажите, чтобы поискали другого дурака.

- Джош!

- Я говорю что есть, тетя Клара.

- Ты не умеешь с достоинством проигрывать.

- Дело тут не в проигрыше, тетя Клара.

- Но может быть, в справедливости, как ты считаешь?

- Вот именно, мистер Коттон. Вы совершенно правы.

Учитель качает головой.

- Ты неправильно меня понял. Я говорю о справедливости с твоей стороны по отношению к остальным ребятам. О том, что надо бы кое-что простить и забыть. Это вполне порядочные мальчики. Мне неприятно слышать, когда о них говорят в таком тоне. Сегодня у них знаменательный день. Крикетные матчи происходят у нас ежегодно вот уже полстолетия, и от тебя зависит, состоится он на этот раз или нет.

- Вы сами, мистер Коттон, конечно, всегда соблюдаете справедливость?

- Это что - вопрос?

Глаза учителя блеснули.

- Да.

- Я не предполагал, что меня тут будут допрашивать. Однако постараюсь ответить. Мне кажется, что я пользуюсь в поселке репутацией человека справедливого, хотя допускаю, что ты об этом не слышал.

- И ошибки сделать не можете?

- Ты имеешь в виду - сейчас?

- Когда бы то ни было.

- Джош, Джош!

- Предоставьте мне, мисс Плаумен. Я привык иметь дело с молодостью, расправляющей крылья для полета. Разумеется, я могу допустить ошибку. А ты?

- Конечно, сэр, но я сейчас говорю об одной ошибке, которую сделали вы.

Взгляд учителя уже не такой добрый.

- Я думаю, тебе теперь следует объяснить, что ты имеешь в виду.

- Лора Джонс, когда ей было одиннадцать лет, написала стихи. И вполне заслужила за это восемь баллов. Почему вы ей их не поставили? Вы даже не представляете себе, мистер Коттон, сколько вреда вы ей причинили.

- Лора Джонс написала стихи? Когда ей было одиннадцать лет? И заслужила, по-твоему, восемь баллов? Что ж, возможно, хотя я что-то не помню. Так ли это важно? Сколько же я ей поставил, если уж ты так хорошо все знаешь?

- Ничего не поставили. Вы сказали, что она их списала. И весь класс над ней смеялся.

Тетя Клара громко:

- Не отвечайте, мистер Коттон! Вы не обязаны ему отвечать. Я прошу у вас прощения за то, что вас оскорбили в моем доме. Просто не знаю, что на него нашло.

- Нет, я ему отвечу. В вопросах совести он, оказывается, грозный оппонент. Но я не оскорблен, мисс Плаумен, просто заинтересован. Я сейчас припомнил этот случай со стихами, и она, конечно, их списала.

- Откуда же, сэр?

- Понятия не имею. Из какого-нибудь детского журнала, публикующего стихи читателей. Их сотни. Где-нибудь да прочитала.

- Прочитала и запомнила наизусть и потом в классе сумела записать?

- Ничего удивительного в этом нет. Заучила со специальной целью.

- И до сих пор помнит, все от слова до слова, через столько лет?