Свет надежды. Истории, которые поддержат и укажут путь - Анна Валентиновна Кирьянова

кое-что им привезти. Это было в эпоху дефицита, женщина в столице жила и могла купить много полезного и нужного для родни. Она и накупила щедро, хорошая и добрая была эта молодая женщина.

Но на самолете она раньше не летала. Вот так случилось. А тут – надо в далекий северный город попасть, да еще два чемодана с собой тащить, больших и тяжелых.

Женщина чемоданы-то собрала, а потом только подумала, как будет нести их? Как в багаж сдавать, а потом получать? Как добираться из аэропорта до города? Родня-то в поселке живет, это потом еще надо ехать. Встретить они не могут, машины у них нет. Никаких сотовых телефонов тогда не было. И разных удобных сервисов – тоже…

В общем, долго рассказывать все сложности, которые обдумывала женщина. Она не могла уснуть ни на минуту, все думала и тревожилась. Всякие мысли лезли, опасения… Воры, грабители, вдруг такси не будет, как тащить чемоданы?.. Она вставала несколько раз и поднимала чемоданы. А потом решила с ними походить по квартире, понять, сколько она может пройти с тяжестью?

Она была мнительная, беспокойная. И до утра тренировалась с чемоданами, не сомкнув глаз. А утром, совершенно измотанная и утомленная, уставшая, отправилась в путь. Все нормально прошло. Чемоданы таксист помог дотащить до стойки регистрации. Потом тоже она справилась, когда прилетела. И родственники послали ее встретить своего знакомого на машине.

Но она устала ужасно. Невероятно устала. А почему? Потому что тяготу завтрашнего дня начала нести заблаговременно. Таскать тяжелые чемоданы заранее и придумывать разные препятствия, многих из которых просто не оказалось. Не было. Но и сил не было совершенно.

Это хороший пример тревоги, когда заранее носишь тяготы и страхи будущего, которое еще не наступило. Лучше приберечь силы. Положиться на волю судьбы и на милость Творца. Ну, и принять те меры, которые можно принять.

Сейчас многие носят чемоданы, вместо того чтобы отдохнуть и выспаться. Придет завтра, придут и решения, помощь и информация. А пока отдохнем и сделаем все, что можем. Это правильное поведение…

Предназначение

Знаете, искусные мастерицы делают такие картины из разноцветных шелковых ленточек?

Нежные ирисы, алые бутоны роз, жемчужно-белые лилии – одна женщина такие картины делала. И мне одну подарила. Это была очень красивая картина, цветы как живые – розы. И она подписала картину на обратной стороне: «Милому сердцу с любовью от В.!»…

И эта женщина переживала смятение чувств, душевные сомнения. Она думала, что ее занятие – просто пустяк, это же не картины великого художника. Ван Гога или Шишкина. Это просто рукоделие, не более. А так – она обычная служащая, честно работает на скучной работе – и нет у нее предназначения. Картины – просто рукоделие. Они ничего не значат.

И получилось так, что в тот же день я навещала в больнице одного режиссера, немолодого уже человека, он медленно выздоравливал после болезни. И выздоравливал медленно, потому что зачем особо спешить?

Он стар и одинок. Он никому не нужен. И снова надо возвращаться в пустую квартиру, к телевизору, к дивану, в одиночество… Ему было грустно. Он давно овдовел, так и привык жить один. А потом состарился и заболел.

Я принесла пакет с угощением, конечно. И книжку почитать – тогда еще читали книжки. В пакете были еще сласти от знакомых, большой такой пакет. Я так и сказала: вот, мол, вам передали тоже ваши поклонники, все вас любят и ждут выздоровления. И случайно я оставила еще и другой пакет, с картиной – она небольшая была, как коробка конфет.

И этот Георгий Назарович, предположим, когда я ушла, достал из пакета картину с розами. О, как она его поразила. Он даже присел сразу, вздохнул глубоко и не мог отвести от роз взгляд.

Как они прекрасно исполнены, как искусно сделаны, кажется, они источают аромат! Какая тонкая работа. Это невероятно прекрасно. Интересно, кто это передал? А, вот на обратной стороне подпись: «Милому сердцу с любовью от В.».

Я вспомнила про картину, но неудобно отнимать ее. Неловко говорить: «Я по ошибке вам отдала розы, давайте обратно! Это не вам!» Тем более Георгий Назарович сам позвонил и про розы заговорил – дивная, изумительная картина, великое мастерство! И попросил передать свою глубокую благодарность и восхищение прекрасной незнакомке. Она, наверное, смотрела его фильмы! Она поняла его душу.

Он выздоровел. Картину поставил на тумбочке в палате сначала, потом увез домой. Он нежно трогал шелковые красные лепестки, зеленые атласные листочки.

Он считал, что картина его спасла, исцелила. Для него прекрасная мастерица-художница старалась, она сотворила это чудо – прекрасные розы. И он не просил телефон, не пытался встретиться, нет, – он просто начал жить. Хотя ему хорошо за семьдесят уже.

Просто начал жить. И силы появились. И здоровье окрепло. И фильм о символе розы он задумал снять, он все еще работает. И сердце его не болит, – ведь оно кому-то мило. Той, кто сотворил эти великолепные розы, – так он говорит. И женщина-мастерица это знает. Знает про ошибку. И не спешит ее исправлять – зачем?

Она тоже поняла. Поняла, что талант дается свыше, – и цветные ленточки превратить в прекрасные цветы может только талантливый человек. Особенно, если эти цветы спасли кого-то и вдохновили – вдохновили жить.

Если вы что-то умеете, делайте это. Это вам велят свыше, вот и все. Это послание другим, помощь и спасение, красота и сила, – что умеете, то и делайте. Кому-то это очень нужно. Кого-то это спасет в трудную минуту. И нас самих – тоже. Даже если это просто ленточки или просто слова…

Это история про золотую пчелку.

Это брошечка такая была – старинная брошечка. Дореволюционная – так мама говорила. И мама изредка эту пчелку надевала к парадному платью – когда ходила в театр или на концерт. Обычно же пчелка лежала в коробочке из красного бархата. Как она была хороша. Как жаль, что словами невозможно передать ее прелесть…Она была маленькая, почти как настоящая пчела. Тонкие лапки изящно изгибались. Крылышки расправлены. Глазки рубиновые сверкали, а тельце – тельце было из драгоценных камушков, голубых и синих. Из сапфиров и аквамаринов. Это была драгоценная пчелка. Прапрабабушкина еще.

Я могла долго-долго разглядывать пчелку. Трогать ее, легко касаясь. Она была совершенна. Идеальна. Прекрасна.

А мне было года четыре. Однажды мне захотелось помыть пчелку – чтобы она еще сильнее засверкала. Я унесла брошку в ванную, стала щеточкой зубной ее тереть… Пчелка выскользнула из пальчиков и упала