Мод навсегда - Доминик Дьен

Слезы застилали ей глаза. Подруга взяла ее за руку, но она вырвалась. Ей хотелось сломать эту стелу. Разнести в куски ударами молотка. Лома. Вырвать камень. Отбросить его. Как можно дальше. Увидеть, как он падает и разбивается вдребезги. Растоптать тело, лежащее под ним. Найти Франсуа. Убить его. Разорвать в клочья. Отрезать ему мужское достоинство. Вырвать глаза. Кричать. Кричать, чтобы дать выход своей боли. Она стонала, земля уходила у нее из-под ног… Проснуться. Наконец-то! Чтобы все это оказалось страшным сном. Ночным кошмаром. Почувствовать тело Майкла рядом со своим. Она плакала… Проснуться. Открыть глаза и сказать: «Наконец-то! Какой страшный, чудовищный сон мне приснился!» Она открыла глаза. И увидела надгробную надпись. Ей захотелось кричать. Но она и так уже кричала. Не смолкая. Этот крик разрывал тишину. Разрывал сердца. Садовников, смотрителей, посетителей. Которые не различали в нем горя. Ставшего в силу привычки почти незаметным. Они качали головой. Нет, этот крик не от горя. Это скорее страх. Вопль ужаса.

Лежа на животе, Мод разгребала руками землю. Она раскапывала ее, чтобы освободить проход своему телу. Раскапывала с ожесточением отчаяния. Она скована. Погребена под горкой глины. Похоронена заживо. Древние предрассудки ввергали ее в состояние панического ужаса. Тело ее билось в конвульсиях.

Ни слова, ни жесты Мари не могли ее успокоить. Осознав свое бессилие, Мари обратилась за помощью к смотрителю, который подошел к ним. Его коллеги вызвали по рации такси, но машина приехала спустя целую вечность. Потребовалась сила двух мужчин, чтобы справиться с Мод.

Майкл вылетел первым же самолетом. Он лишь забежал домой, чтобы кинуть в сумку что-нибудь из одежды, и теперь прохладный «мерседес» вез его из парижского аэропорта Руасси к Филиппу домой. Ему не терпелось заключить Мод в свои объятия. Воочию убедиться в том, что она жива. Прикоснуться к ней. Ощутить тепло ее кожи. Услышать стук ее сердца. Ему хотелось до потери сознания повторять ей, как крепко он ее любит.

Он позвонил. Один короткий звонок в дверном проеме появилось незнакомое лицо. Женщина. Должно быть, Мари. Они обменялись быстрым рукопожатием.

– Где она? – Голос его звучал глухо, сдавленный волнением.

– Здесь, проходи… – Женщина провела его в комнату.

Незнакомка закрыла за ним дверь. Майкл увидел Мод и потрясенно опустился на кровать. Она показалась ему пылающей от жара и похудевшей. Он медленно приподнял ее и прижал к себе. Он почувствовал запах ее духов. Такой далекий. Он поцеловал ее в волосы. Спутанные. В шею. Влажную. В губы. Сухие. В грудь. Упругую. Он покрывал ее поцелуями так, словно обезумел. Словно потерял всякую надежду. Неистово. Все будет в порядке… любимая». Я здесь… Я люблю тебя… Он нежно опустил ее на подушку. Она открыла глаза и слабо улыбнулась. Майкл подумал: «Son of bitch![31] Я убью тебя!» Затем спрятал лицо в руках и заплакал от чудовищности произошедшего.

Она работала в единственном на весь остров хозяйственном магазине. Когда он зашел туда, вместо привычного «дин-дон» дверной колокольчик издал протяжное мычание. Как одна из тех забавных шкатулок с сюрпризом, которые открывают со смехом. «Прикольная лавочка!» – подумал Франсуа. Вентилятор гонял по помещению воздух, однако прохлады это не добавляло. Здесь было еще влажнее, чем на улице. Франсуа взял в руки масло для загара. Открутил колпачок и понюхал. С отдушкой. Ваниль. Как ее любят телки! Это не для него. Он огляделся. Магазин был настоящей свалкой. В нем можно было найти все и ничего. Потом он увидел ее. Она сидела в большом плетеном кресле – точь-в-точь из знаменитого фильма семидесятых Он просвистел мелодию из «Эммануэль». Она была столь маленькой и хрупкой, что ее едва было видно. Бамбуковый прилавок закрывал ее на три четверти. Она читала журнал и ела арахис, резким движением губ посылая скорлупу на пол.

– Здравствуй, Эммануэль! – сказал Франсуа.

Она подняла голову и смерила его взглядом.

– Меня зовут Марина! Но если тебе хочется называть меня Эммануэль, дело твое!

– Это все из-за фильма.

– Я знаю! И еще из-за кресла. Ты не первый, кто говорит мне это.

– В следующий раз постараюсь быть пооригинальнее!

– Сколько там натикало?

– Два часа.

– Мне пора закрываться.

– Уже? Я должен уйти?

– Поступай как хочешь!.. Если, конечно, не боишься остаться со мной наедине! – с улыбкой добавила она.

Так-так… Антенны Франсуа улавливали возможность поживиться. Он оперся на прилавок, чтобы быть к ней как можно ближе.

– А что у нас в программе, цыпонька? – проворковал он.

– Курица Коломбо,[32] приготовленная моей подругой в шесть утра и разогретая в микроволновке. Подается прямо в пластиковой миске. Один прибор на двоих. Но чур я первая!

– А на десерт?

– Арахис, приятель!

Он рассмеялся. Эта девушка казалась ему забавной. Необычной. Шаловливой. Он зашел за прилавок и сел около нее на пол.

– Во сколько ты открываешься?

– В четыре.

– Выходит, у нас есть немного времени?

– В обрез! Я уже начала думать, что ты тяжеловат на подъем!

Шорты соскользнули с ее поджарых бедер. Затем она запустила пальцы в маленький передний карманчик, извлекла оттуда презерватив и бросила его Франсуа.

– Возьми-ка! Это тебе!

Красная резинка! Сногсшибательно! Франсуа бросил взгляд на дверь.

– Не дергайся! – сказала она. – Сейчас у всех сиеста. К тому же мы стоим против света, так никто ничего и не увидит!

Администратор кладбища в Баньо удивленно просматривал дело покойной Мод Прат, урожденной Кан. Все было сделано в полном соответствии с обычной процедурой. Он не совсем понимал, что инспектору было от него нужно. Он распечатал адрес похоронного бюро, осуществлявшего подготовку и перевозку тела.

– Это очень серьезная фирма. У нас с ней никогда не возникало проблем. Держите… «Шомон Фрер», бульвар Эдгар-Кинc, это в Четырнадцатом округе.

Он протянул листок Филиппу.

– Оформлялся ли договор на уход за могилой?

– Сейчас я проверю…

Он застучал по клавиатуре.

– Да, инспектор!

Администратор гордился своей новой программой.

– Деньги по договору заплачены супругом покойной на пять лет вперед. Посмотрите!

Он слегка развернул монитор к Филиппу.

– Чистка каменного надгробия, уход за цветами, как видите, здесь все записано!

– А как все обычно поступают? Я имею в виду, это вы предлагаете договор на пять лет или?…

– Здесь нет каких-либо правил. Чаще всего договор продлевается ежегодно. Но всякое бывает! Если, например, второй супруг – преклонного возраста… то случается, что он предпочитает оплатить и более длительный срок. С тем чтобы избавить детей от… скажем, слишком больших расходов. Или же другой пример, когда у семейной пары нет наследников… В таких случаях они распоряжаются более… Понимаете? Но такое, стоит признать, бывает реже!