Генерал-фельдмаршал светлейший князь Михаил Семенович Воронцов. Рыцарь Российской империи - Оксана Юрьевна Захарова

* * *

После Краона армия Блюхера была сильнее, чем прежде, и от нее исходила реальная угроза Парижу. Наполеону было необходимо оттеснить Блюхера как можно дальше. Под прикрытием передовых войск Наполеон развернул свою армию 25 февраля между селениями Лельи и Холиом напротив Класси. Как сказано в Военно-дислокационном журнале[195], отступавшие от Краона войска пришли на позицию у г. Лан 24 февраля, где в это время уже находились прусские войска. Утром 25 февраля (9 марта) армия Блюхера, состоящая из 60 000 русских и 40 000 прусских солдат, расположилась в боевом порядке у Лана. Корпус генерала Винценгероде составлял правое крыло, корпуса Клейста и Норка – левое крыло, корпус Бюлова был в центре. Корпуса Ланжерона и Сакена составляли главный резерв.

В Военно-дислокационном журнале войск М. С. Воронцова сказано, что «неприятель атаковал наши войска на сей позиции, и действие кончилось по темноте ночи на том же месте»[196]. 26 февраля (10 марта) союзники предупредили наступление французов атакой на Класси. Граф М. С. Воронцов направил 12-ю дивизию князя Хованского к этому селению, а генерал-майора Балка со 2-й драгунской дивизией послал правее в обход к Монсу[197]. Войска князя Хованского несколько раз врывались в Класси, но удержаться там не смогли. Воронцов посылал им на помощь несколько батальонов 21-й дивизии Лаптева, чем вынудил французского генерала Шерпантье ввести в дело почти всю пехоту двух дивизий.

Несмотря на сведения о силах Наполеона, союзники не перешли в наступление, прекратили преследование Мармона и сосредоточили армию на позициях у Лана. Совсем недавно при Краоне они не опасались встречи с Наполеоном, несмотря на численное превосходство его войска. Но к несчастью, в ночь с 25-го на 26 февраля сильно заболел Блюхер, и действиями армии было поручено управлять начальнику его штаба – генералу Гнейзенау. «Но здесь более, нежели когда-либо, подтвердилась истина, что сила воли, уменье говорить с солдатами, искусство возбуждать войска к великим подвигам не могут быть заменены ни глубокими сведениями в военном деле, ни способностью к составлению планов для действий.

Генерал Гнейзенау не мог заменить Блюхера», – отмечал в своем исследовании Богданович[198]. Хотя прусские офицеры отдавали должное графу М. С. Воронцову и русским за битву при Краоне, а русские – Йорку за поражение Мармона, но «между союзниками не было взаимного доверия»[199]. Следствием этого был приказ всем корпусам вернуться на позиции к Лану (Лаону). Наполеон воспользовался нерешительностью союзников. Уже вечером 26 февраля (10 марта) старая гвардия возвратилась в Шавиньон, куда была перенесена и главная квартира.

Приказ 26 февраля из главной квартиры Блюхера – возвратиться союзным корпусам к Лану – вызвал всеобщее недовольство. Сакен вышел из себя, М. С. Воронцов во время боя (26 февраля) сказал, подъехав к Мюффлингу: «Почему отменили диспозицию? Это истинное для нас несчастье»[200]. Несчастьем было также то, что окрестности Лана, Корбени, Краона, Бери-о-Бак были разорены, и жители приходили на биваки просить пищи.

При отступлении к Суассону Наполеон дал возможность отдохнуть своим войскам и занялся переформированием армии. Получив 28 февраля (12 марта) известие о взятии Реймса союзным корпусом графа Сен-При, Наполеон решает идти к Реймсу, чтобы повысить дух войск и выиграть время[201].

Наполеон дал армии отдохнуть в Реймсе трое суток. Но после поражения при Арси в марте надежда на противодействие союзной армии покидала противника.

Между тем боевая жизнь последних походов, проходивших в ненастную погоду, подорвала здоровье старого фельдмаршала Блюхера. «Несмотря на военные способности ближайших сподвижников его, Гнейзенау и Мюффлинга, и корпусных командиров – Сакена, Йорка, графа Воронцова, – никто не мог заменить Блюхера, и победоносная Силезская армия оставалась в бездействии целую неделю»[202].

Примерно в эти дни Император Александр Павлович убеждает союзников в необходимости идти на Париж. К вечеру 12 (24) марта корпуса главной армии расположились по левой стороне реки Марны, у Витри, где находилась главная квартира союзных монархов. Корпуса Ланжерона, Сакена и пехота Воронцова и Строганова стояли у Шалона, где была главная квартира Блюхера. Приказ 14 (26) марта предписывал Ланжерону и Воронцову соединиться у Шато-Тиери и двинуться к Монмиралю «для разбития туда отступавшего от Шато-Тиери неприятеля»[203]. Корпус Ланжерона (17 000 человек) должен был атаковать Монмартр, корпуса Йорка и Клейста (18 000 человек) – со стороны Ла-Вилетт и Ла-Шапель, а пехота корпуса Винценгероде (12 000 человек) под командованием графа Воронцова следовала в резерве. «Зимнее солнце 1814 года озарило последние подвиги французского оружия, подвиги последних готских храбрецов Великой армии и необученной молодежи. Канонада Шампобера и Монмираля была последним отголоском громовых раскатов Риволи, Маренго, Аустерлица и Ваграма. Это отчаянная борьба, отчаянный вызов Наполеона своей судьбе», – писал, явно восхищаясь поведением французов, А.А. Керсновский[204]. Добавим, что те же самые дни последних подвигов мужественных французов стали и днями полного торжества оружия русского, справедливого возмездия Наполеону за сожженную Москву, за разваленность Смоленска и Малоярославца, за бесчисленные беды, принесенные на землю нашего Отечества нашествием двунадесяти языков. Несмотря на действительно отчаянное сопротивление французских войск, в первые месяцы 1814 г. русская армия вместе с союзными силами антинаполеоновского альянса с боями шла по Франции, приближаясь к Парижу. 13 марта разгорелось жестокое сражение при местечке Фер-Шампенуа восточнее столицы, в ходе которого союзная кавалерия нанесла тяжкое поражение вдвое превосходящим по численности французским пехотным корпусам и открыла путь к Парижу. В этом сражении особенно отличились полки русской гвардейской тяжелой кавалерии, многим из них были высочайше пожалованы почетные отличия – Георгиевские серебряные трубы с лентами, на которых было написано «За Фер-Шампенуа». Уже на следующий день после этой битвы союзные войска вновь выступили в поход и 17 марта подошли к неприятельской столице. Решающее сражение за Париж началось утром 18 марта. Накануне, от имени союзных монархов, было обнародовано воззвание к парижанам: «Обитатели Парижа! Союзная армия у стен ваших. Цель их прибытия надежда искреннего и простого примирения с вами. Уже двадцать лет Европа утопает в крови и слезах. Все покушения положить предел ее бедствиям были напрасны, потому что в самой власти, вас угнетающей, заключается неодолимое препятствие к миру. Кто из французов не убежден в сей истине. Союзные монархи чистосердечно желают найти во Франции благотворную власть, могущую укрепить союз ее со всеми народами и правительством»[205].

Париж капитулировал 18 (30) марта 1814 года после упорного сопротивления; ожесточенный бой длился несколько часов.