Генерал-фельдмаршал светлейший князь Михаил Семенович Воронцов. Рыцарь Российской империи - Оксана Юрьевна Захарова

Около 9 часов утра, как пишет в рапорте на имя Ф.Ф. Винценгероде М. С. Воронцов, было замечено решительное неприятельское движение. Колонны французов показались на горе, где накануне сражалась бригада генерал-майора Красовского; выстроив там большие силы, они стали спускаться в лес, еще удерживаемый в то время Красовским, которому М. С. Воронцов приказывал тихо отступать на позиции, а артиллерии быть в полной готовности. Маршал Виктор, под личным началом которого была дивизия Бойе-де-Ребеваля, расположил ее за полуразвалившимся редутом и выдвинул вперед 12 орудий. Едва он отдал приказ, как был ранен и удалился с поля сражения. Впоследствии французы, видя удачное расположение нашей артиллерии, выставили до 100 орудий. После ранения маршала Виктора сам Наполеон открыл канонаду из гвардейских батарей около десяти часов утра. Начался жесточайший огонь с обеих сторон. Русские войска, поставленные в три линии на довольно узком месте, несли большие потери. Наполеон отдает приказ маршалу Нею, командующему своим корпусом, корпусом Виктора и драгунской дивизией Русселя (всего до 1400 человек), направить главную атаку на русских с левого фланга. С правого фланга нашу позицию должен был обойти граф Нансути с дивизией Эксельмана и польскими уланами Паца (всего до 2000 человек кавалерии).

М. С. Воронцов отмечает в своем рапорте: «Но ничто не могло ни устрашить, ни расстроить пехоту нашу, а наша артиллерия, пользуясь со всем возможным искусством выгодой места, действовала таким образом, что двухкратно сильные колонны неприятельской кавалерии и пехоты, на нас наступавшие, были от огня нашего приведены в совершенное расстройство и принуждены отступить; неустрашимость и хладнокровие, оказанные в сем случае командующим всей артиллерией господином генерал-майором Мякиным и господами Винстером, Зальцманом и прочими артиллерийскими начальниками, не могут довольно быть выхваляемы»[171].

Воронцов постоянно подчеркивает заслуги солдат и офицеров, сражавшихся под Краоном, причем чувствуется его искреннее, неподдельное восхищение их подвигами.

Несмотря на то что у французов был отличный проводник, плохое состояние дорог не позволяло артиллерии поддерживать кавалерию Эксельмана и Паца под началом графа Нансути, пытавшегося обойти наш правый фланг. К тому же, как отмечает Воронцов, этому способствовало отличное действие шести орудий под командой храброго полковника Апушкина. Михаил Семенович раскрывает намерение Наполеона обойти нашу позицию со стороны селения Айль, то есть с левого фланга, для чего был послан сильный пехотный корпус маршала Нея. «Но искусными распоряжениями генерал-лейтенанта Лаптева, действиями артиллерии господина полковника Паркенсона и храбростью 2-го и 19-го егерских полков, которые в штыки ходили на неприятеля, оный сильным сопротивлением прогнан с большим уроном. При сем генерал-лейтенант Лаптев, к несчастью, ранен в ногу обломком от гранаты, и я лишился содействия и советов сего отличного генерала»[172]. Получив отпор на правом фланге, французы вновь сосредоточили усилия на левом фланге и центре русских войск. В своем рапорте Воронцов отдает должное заслугам генерал-майора Вуича, приказавшего батальону 19-го егерского полка с подполковником Царевым броситься в штыки, видя опасное положение полковника Паркенсона, а затем Ширванский пехотный полк холодным оружием атакует неприятеля, прикрывая нашу артиллерию. В это время на Ширванский полк обрушилась целая кавалерийская дивизия французов, но полк под командованием генерал-майора Заварыкина «не только не расстроился сим нападением, но принял кавалерию батальонным огнем, остановил и расстроил оную, потом пошел на нее в штыки, обратил оную в бегство с большой потерей и взял в полон несколько офицеров и солдат. Храбрый генерал-майор Заварыкин в сем случае тяжело ранен пулею навылет, когда он ободрял подчиненных и подавал пример неустрашимости. Командующий же коннобатарейною ротою полковник Паркенсон, к общему сожалению, убит» [173].

Судя по рапорту М. С. Воронцова, он постоянно держит под контролем события разворачивающейся битвы, в нужный момент направляя действия русской армии. Это подтверждают и последующие его распоряжения на левом фланге русских войск, когда Воронцов, видя продолжающиеся атаки неприятеля, подкрепляет стоявшие там войска бригадой генерал-майора Глебова (6-м и 4-м егерскими полками). Французская кавалерия тогда же лишилась своего главного начальника генерала Груши, тяжело раненного во время подготовки удара по дивизиону павлоградских гусар.

В то время как французская кавалерия, лишившись генерала Груши, находилась в бездействии под картечью, Ней и Бойе-де-Ребеваль постоянно направляют Наполеону гонцов с просьбами о подкреплении, так как их пехота понесла большой урон и значительная часть артиллерийских орудий выведена из строя. Наполеон приказывает ускорить движение дивизиям Шарпантье (корпуса Виктора) и корпусу Мортье. Воронцов, заметив вдали наступление неприятельских резервов, приказывает генерал-майору Заварыкину (Зварыкину) с Ширванским полком и с одним батальоном 19-го егерского полка начать штыковую атаку на дивизии Манье, Кюриали и Ребеваля. «Это нападение имело полный успех: неприятель был отброшен в лес и, столпившись в воклерском овраге, потерпел большой урон от действий русских батарей. Дивизия Лафарьера, бросившаяся на Ширванский полк, будучи встречена огнем стрелков и батальонов, построенных в колонны к атаке, ушла в овраг вслед за пехотою. Сам Лафарьер был тяжело ранен»[174].

Удерживая около пяти часов занятую позицию, Воронцов получает приказ генерала Сакена в случае наступления французов значительными силами отступить в Лану, где Блюхер собирал свои войска. Михаил Семенович пишет в рапорте Винценгероде, что даже при сильных атаках неприятеля ему было разумнее держаться на позициях не только из-за храбрости вверенных ему войск, но и потому, что при движении он имел для прикрытия один только полк регулярной кавалерии. К тому же ему не было известно, что Блюхер уже в 2 часа отказался от обходного движения в тыл французской армии и решил встать у Лана. Воронцов же ждал подкрепления. Во втором приказе об отступлении Сакен обещал М. С. Воронцову прислать всю кавалерию генерал-адъютанта Васильчикова для прикрытия отхода войск Воронцова. Сам же Сакен с пехотой своего корпуса вышел на дорогу от Суассана к Лану (Лаону).

Начинался последний акт в кровавой драме Краонской битвы. Отправив вперед раненых и подбитые орудия (22 орудия), Воронцов отдает приказ начать отступление тихим шагом, словно на учении.

М. С. Воронцов, естественно, предполагал, что как только неприятель увидит наше намерение отступать, то атаки его сделаются сильнее и стремительнее. И тут генерал-майор Бенкендорф «при самом начале отступления, жертвуя, так сказать, собой, малочисленной своей конницей для спасения части пехоты, с одной своей бригадой бросился на сильнейшую неприятельскую кавалерию»[175]. Как и десять лет назад на Кавказе под началом П.Д. Цицианова, Александр Христофорович Бенкендорф рядом с М. С. Воронцоввм, и так же, как и тогда под Гянджой, они во Франции