Записки счастливой прихожанки - Дарья Донцова

быстро, он очень приветливый, всегда радостный, но пустыми беседами не занимается. У нас с ним существует игра под названием «Ковер».

В Храме во время разных Служб расстилают напольные покрытия. Они разные по размеру – от очень длинной дорожки, которая кладется от Алтаря ко входной двери, до маленького кусочка ковровой ткани, на него становится Батюшка, когда принимает исповедь. А еще коврами застилают пол в Алтаре в память об «Устланной горнице», в которой Спаситель совершил Тайную Вечерю. Дорожка лежит и на солее. В Алтарь, как понимаете, женщина войти не может. А вот остальные ковры и коврики моя забота. То, что на Всенощном Бдении после прочтения Шестопсалмия мне необходимо раскатать палас, – это постоянное и легко осуществимое дело. Нужный ковер ждет своего часа под скамьей у Клироса. Вытащить его, постелить, потом скатать и убрать занимает у меня пару минут. А вот в других случаях получается иначе.

Порой в какой-то момент Дионисий выходит из Алтаря и делает быстрое движение рукой. Я понимаю его правильно и бросаюсь к лавке. «Раз-два-три, коврик, на месте лежи!» Уфф, успела. А потом Дионисий опять оказывается на солее и пожимает плечами. И я опять знаю, как поступить. «Раз-два-три, коврик, уходи, никому ты сегодня не нужен!» Агриппина со скоростью молодой мухи сворачивает палас и запихивает под скамейку. Уфф! Слава Богу! Сначала Дионисий подумал: случится молебен. Агриппина, несись за ковром. А потом Дионисий выяснил: не будет молебна. Агриппина, убирай ковер. Игра в ковер у нас с Дионисием случается регулярно, потому что, станет ли Батюшка сегодня служить в центре Храма, дьякон узнает не сразу.

Галюша

С Галюшей, которая у нас по воскресеньям стоит на свечном ящике, мы подружились сразу. Вот прямо притянуло нас друг к другу. Сначала я думала, что Галя намного моложе Груни, ну чуть старше она моей дочки Маши. Но потом узнала, что у женщины взрослая дочь, и поразилась: нельзя же всю жизнь выглядеть двадцатипятилетней, однако Галюше это удалось. Нас сблизила любовь к животным. У Гали дома их много, и она вечно кого-то подбирает. Однажды приголубила псинку с черной шерстью, собачка оказалась прохиндейкой, каких поискать. Она с самым невинным видом доводила хозяйку до Храма и пыталась зайти внутрь. В конце концов Галюше удалось объяснить сей «мадемуазель», что вход на территорию вокруг Церкви для нее навсегда закрыт. Псинка по-прежнему шагает с хозяйкой до ворот, но остается за забором. А я приезжаю в то же время, мы с Галей часто вместе открываем Храм.

Идя к церкви, я часто говорила подруге:

– Жаль собаку! Поплелась домой грустная.

– И не говори, – вздыхала Галюша, – представь, она на хозяйку обижается: вернется теперь под вечер.

Потом я заметила, что собачка полнеет, Галина согласилась со мной и удивилась:

– С чего бы ей толстеть? Ест как положено, два раза в день.

Недоумение вскоре разрешилось, когда одна из соседок по деревне упрекнула Галюшу:

– Если уж завела Барбоса, то корми его.

Моя подруга опешила:

– Она отлично питается.

– Да ну? – прищурилась тетка. – Чего тогда по селу ходит и везде пожрать просит!

Бедной Галине оставалось только моргать. Она понятия не имела, что питомица изображает из себя голодную и ухитряется похарчиться везде, где дадут. Зато нам стало понятно, по какой причине «несчастная собачка» превратилась в бочку на лапках. Она просто ела в три горла.

После той беседы Галя стала запирать обладательницу непомерного аппетита дома, но та, вопреки ожиданиям, не начала худеть. А потом, уж не помню зачем, мне понадобилось зайти в Приходской дом. Я выбежала на улицу, увидела у ворот несколько женщин, которые просят милостыню, мы их хорошо знаем, всегда подаем денежку. Рядом с ними сидела собака Галюши.

Я поспешила к тетушкам.

– Ой, Дарья, – сказала одна из них, – рада вас видеть, уж извините, песик тут бродит, прибился к нам. Кормим ее, всегда кусок хлеба от батона отломим. Может, возьмете беспризорную себе? Она очень ласковая.

– У животного есть хозяйка, – сообщила я, – видите, она совсем не худенькая.

– Думала, от голода пухнет, – пробормотала тетенька.

Я вернулась в Храм и сказала Галюне:

– Когда собаку дома запираешь, окна-двери закрываешь?

– Конечно, – удивилась Галя, – а что?

– Придется тебе трубу заколотить, – с самым серьезным видом ответила я.

– Не поняла, – протянула Галюша.

– Сходи к воротам, – попросила я, – вместо тебя постерегу ящик.

– А что там? – занервничала подруга, глядя в окно, всплеснула руками и убежала.

Я тихо засмеялась: похоже, псинка-хитрюга имеет отмычку и легко отпирает замки. Или она научилась вылезать наружу через трубу камина.

Прихожане

Со всеми прихожанами я познакомилась быстро. Очень красивую женщину, которая в день моего первого прихода в Храм в Уборах дала Агриппине стакан воды, зовут Елена. А ее супруг, Евгений Шеваловский, в прошлом фигурист, он выступал от СССР в парном катании на многих соревнованиях. Женя не раз поднимался на пьедестал почета. Я не ошиблась, когда, увидав его впервые, подумала, что этот человек спортсмен. А Леночка – фармацевт по образованию. У Шеваловских свой успешный бизнес, прекрасный сын, собака, и они по-настоящему верующие люди. За долгие годы нашей дружбы я ни разу не видела, чтобы Лена или Женя вышли из себя, закричали на кого-то или поругались между собой. Они тихие, спокойные, улыбчивые и очень любят друг друга.

Есть в нашем Храме еще две Галины. Одна работает в МЧС, читает на Клиросе и всегда готова прийти на помощь каждому. И Галиночка, которую я называю садовод, она постоянно приносила для Александра Ивановича какие-то необыкновенные, очень красивые растения.

Мой муж тоже начал ходить в наш Храм. Когда Александру Ивановичу поставили онкологический диагноз, стали делать ему одну за другой операции, химиотерапию, супруг по-прежнему старался не пропускать Литургию, но силы его таяли, и я предложила: «Стану, как всегда, приезжать в воскресенье за час до Службы, а тебя доставят к началу».

– Нет-нет, – занервничал супруг, – а кто зажжет лампадки?

До болезни мужа мы всегда приезжали втроем: я, Александр Иванович и Сергей за рулем. Наш шофер тоже стал воцерковленным человеком, у него в Храме имеется послушание: Сережа делает в большой емкости «теплоту», или запивку. Ее во всех церквях подают после Причастия. Как правило, это вода с малой дозой кагора или с вареньем. «Теплоту» у нас наливает в стаканы Лена, она так хорошо улыбается, что невозможно не улыбнуться в ответ.