Белое, черное, алое - Елена Топильская

- Вы там поспрашивайте у своих, Мария Сергеевна,- без улыбки проговорил он, - и вам скажут, что Пруткин своих следователей никогда не подставлял.

В прокуратуре я, не заходя в свой кабинет, завалилась к Лешке Горчакову. Бухнувшись на стул и бросив рядом сумку, я вытянула ноги и заявила Лешке, что скоро раскрою дело Чванова.

- Ты понимаешь, он готов был мне сказать! Я не стала давить, приду к нему после выходных. Но он мне скажет, провалиться мне на этом месте!

- Ты, Машка, поосторожнее, - вяло отреагировал Горчаков. - Помнишь, ты уже дома провалилась!

- Правда ваша, Алексей Евгеньевич.

Я вздохнула. Действительно, в Новый год, выплясывая какой-то невообразимый краковяк вокруг елочки, я громко выкрикнула, что с первого января начну делать зарядку, провалиться мне на этом месте, и именно в этот момент подо мной проломился паркет, и я увязла в треснувших досках-сама судьба дискредитировала мой порыв.

- Лешка, точно говорю: он мне скажет. Я чувствую... Он мне скажет, кто с ним был.

- А почему ты решила-то, что с ним кто-то был?

- Ах да, ты же видеозапись не смотрел. Понимаешь, по всему получается, что, по крайней мере, до участка, где чвановский дом стоит, он тогда, в день убийства, дошел. А вот что с ним дальше было, вопрос. Когда выезд с ним делали, весь участок был под снегом. Он же сразу сказал, где там канава, где кусты, а их и не видно было из-за снега. И прошел правильно. А самое интересное - в одном-единственном месте он проговорился. Везде говорит - я шел здесь, я вошел туда. А в одном месте, когда показывал, с какой стороны дом огибали, он сказал: "Мы шли вот здесь..." "Мы шли"! И плюс куртка и нож в его доме. С чего бы вдруг такое совпадение? С одной стороны, был он там, все указывает на то, что он там был. А с другой стороны, не убивал. У меня такое впечатление, что его специально взяли с собой, чтоб подставить... Да, Лешка, я тебе самого главного не сказала: Скородумов мне, перед тем как ему плохо стало, заявил, что Денщиков у него обыск учинил не только в связи с шантажом, он считает, что интерес к нему Денщикова связан с убийством Чванова. Надо срочно Денщиковым заниматься!..

- Машка, у тебя телефон надрывается, - прервал меня Горчаков. Я вскочила:

- Вдруг это мама мне звонит по поводу Хрюндика! Вбежав к себе и схватив трубку, я услышала радостный голос бывшего практиканта Игоря Денщикова:

- Машка, ну привет! Давненько мы не общались! Но я, конечно, по делу!

- Ну?! - сказала я, переводя дыхание и усаживаясь у стола с телефонной трубкой.

- Как дела-то вообще?

- Да ничего себе.

- Я слышал, ты на осмотре по депутату отличилась?

- Да ладно, чего там!

- А еще чего хорошего?

Ясно. Проверяет, нет ли на него какого-нибудь компромата. Похоже, он пока не знает про жалобу Скородумова. И слава Богу.

- Работаем.

- Маш, у меня дело на сто рублей. Ты знаешь, у меня семья есть знакомая Скородумовых. Так вот, человечка, говорят, прямо из твоего кабинета на "скорой" увезли. Я, как услышал, сразу сказал: она может, у нее генералы плачут, как дети... - Денщиков хохотнул и замолчал, видимо, проверяя мою реакцию. - А чего он у тебя был-то?

- Да ты знаешь, нам же из пригородного района дел напихали, как и всем. Мне досталось дело об убийстве бизнесмена, у которого твой знакомый охрану возглавлял. Я ему и "здрасьте" сказать не успела, как он чуть коньки не двинул.

- Это Чванова-то убийство? Слышал... Ну, а Олег тебе чего-нибудь сказал дельного? - осторожно гнул свое Денщиков.

- Да нет, к сожалению. Я ж тебе говорю - только вошел, сразу упал. Он же сердечник, у него уже инфаркт был. Мы и не поговорили.

- Маш, так я вот о чем, - продолжал Денщиков, по всей видимости, уже успокоившийся, раз я так безмятежно проглотила сообщение о дружбе семьями. Семья хочет вещи его забрать. Ну, знаешь, люди далекие от юриспруденции, думают, что если шмотки будут дома, то спокойнее... В общем, они чокнулись на этом, плачут, говорят, как же это так - Олежка в больнице, а вещи где-то в прокуратуре. Я к чему: к тебе брат его приходил двоюродный, он слегка заторможенный, объяснить ничего не смог толком. Ты его погнала и правильно сделала, - Денщиков опять хохотнул. - А он, тютя, даже не сказал, что паспорт потерял. Ты уж. выдай ему шмотки, а?

- Да нет проблем, Гарри. Пусть с правами приедет.

- Ой, Машка! А у него и прав тоже нет.

- А на нет и сам знаешь, чего нет.

- Маш, ну, мне ты доверяещь? - Денщиков интимно понизил голос.

- А как же! Хочешь сам расписочку написать?

- Ха-ха! Ну так чего - он зайдет после обеда?

- С документами.

- Маш, ну не выпендривайся, мы свои люди.

- Гарри, ты в уме или нет? Куртка баксов пятьсот стоит, я что, потом из своей зарплаты буду ее оплачивать?

- Маша! Я тебе слово даю, что ты ничего оплачивать не будешь!

- Нет, Гарри, и не проси. И вообще я никому ничего не обязана отдавать. Скородумов еще не труп.

- Да, еще не труп, - уныло согласился Денщиков, он не мог скрыть, как он сожалел об этом.

- Так что ничего с курткой не случится, если она побудет у меня.

- А кроме куртки, он ничего не оставлял? - небрежно поинтересовался Денщиков.

- А что он еще мог оставить? - очень натурально удивилась я.

- Ну ладно, Маш. Есть компромисс. Ты посмотри сама куртку как следует, может, там в карманах вещи ценные есть, так ты бы отдала хоть их от греха подальше, а?

- Например?

- Ну, может, бумажник, или часы, или карты кредитные...

- Ты что думаешь, я с его кредитной карты попрусь деньги снимать?

- Ну, чтоб спокойнее было...

- Кому? Я в себе уверена. Меня на чужие деньги не тянет. Ты по себе-то не суди.

- Ну ладно тебе, ладно. Так не отдашь?

- Не отдам.

- Ну, пока.

Хороший разговор у нас получился, подумала я, медленно кладя телефонную трубку. Главное, искренний.

- Господи, когда же я все успею?! - простонала я вслух, сжав голову руками.

По Чванову надо людей вызывать, по шантажу носом землю рыть, своих дел выше крыши, с ребеночком побыть надо, обеда на завтра нету...

- Маша, к шефу зайди, - крикнула из коридора зав-канцелярией, пробегая мимо моего кабинета.

- Мария Сергеевна, городская дело по взрыву не берет, просят отработать все первоначальные следственные действия.

- Какие действия?! - ныла я уже в кабинете у шефа, навалившись на его монументальный стол.

- Они просят допросить вдову, референта, домработницу, осмотреть электронные носители информации в офисе у Бисягина, назначить экспертизы...

- Вдову и домработницу опера опросили, их объяснения в деле есть, и референта тоже.

- Объяснения - это одно, а вы допросите с соблюдением всех формальностей, с предупреждением об уголовной ответственности...

- Владимир Иванович, а нельзя деньгами получить? - перебила я шефа.

- Какими деньгами? - он взглянул на меня поверх спущенных на нос очков.

- Заработанными. Мне за квартиру платить нечем, в школу денег надо немерено сдать, и еще кушать хочется. Почему мне вместо денег только дел добавляют?

- О-хо-хо! - Шеф снял очки и стал смотреть поверх моей головы в окно. Что я могу сказать, Мария Сергеевна? Надо экономнее вести хозяйство, оставлять какую-то сумму на экстренный случай...

Он грустно улыбался.

- Да мне зарплаты на хватает даже до своевременной выдачи, а вы говорите оставлять на экстренный случай! Я в прошлом году заплатила шесть тысяч подоходного налога. А ведь, по логике вещей, что такое подоходный налог? Это налог с дохода. А что такое доход? Это то, что остается после расходов. Вот если из моей зарплаты вычесть среднюю стоимость потребительской корзины, а также стоимость оплаты жилья и коммунальных услуг, и прочие неотложные выплаты, так я еще и в минусе окажусь. Ну и где мои доходы, с которых дерут подоходный?

- Мария Сергеевна, вам надо отвлечься от мрачных мыслей, займитесь быстренько взрывом.

- Ну уж нет, я им займусь не быстренько, а с чувством, с толком, с расстановкой! С кайфом! Мне уже нечего терять, кроме своих цепей! Давайте дело!

- Ну хотите, я вам денег одолжу?

Шеф снова нацепил очки и разглядывал меня сквозь них отеческим взглядом. Судя по всему, он к моему бурчанию относился как к шуму мотора холодильника: работает, раз шумит.

- Не хочу.

Я схватила дело со стола, повернулась и вышла в приемную.

- Борис Владимирович, - говорила я спустя пять минут в трубку подполковнику Бурачкову, - выручите в очередной раз? Пришлите мне дворничиху из бисягинского дома, пожалуйста. И вы мне списки жильцов обещали. Сегодня к трем? И дворничиха будет? Спасибо вам большое, как говорят классики, размеры моей благодарности не будут иметь границ в пределах разумного. Да, Борис Владимирович, и поквартирный обход. Не только в бисягинском доме, мне еще нужен обход трехэтажного дома, где следы на чердаке. Уже сделали? Фантастика!

Пожелав мысленно всяческих благ исполнительному Бурачкову, который еще ни разу на мои просьбы не ответил чем-нибудь вроде "это невозможно", "нет людей", "только через неделю", "а что, сама не можешь?", я раскрыла дело на схеме к месту происшествия и стала для себя решать вопрос, который на месте происшествия не пришел мне голову: если Бисягин жил на втором этаже и, как рассказали операм убойного отдела его вдова и домработница, был спортивным человеком, внимательно относился к своему здоровью, а главное, - всегда поднимался до своей квартиры не на лифте, а пешком, - зачем в таком случае бомбу на него закладывать именно в лифт?