Не русские идут - Василий Головачев

– Никого она не встречает, сидит тут со вчерашнего вечера… а ну, гражданин, – глаза лейтенанта сузились, – предъявите-ка документы!

– Я тебе сейчас покажу… – начал, сдерживаясь, Данилин.

– Что тут у вас? – объявился рядом Бран.

Данилин не поверил глазам: вид у спутника был что ни на есть самый официальный, строгий и презрительно-важный. Таким его Андрей ещё не видел.

– Да вот, пацан в погонах деньги требует у несчастной женщины. Она сказала, что будет жаловаться, так он вызверился.

– Ничего я не вызверился, – дал петуха милиционер, поправил китель. – И вас я тоже прошу предъявить документы.

Бран вытащил малиновую книжечку с золотым тиснением (Данилин не смог прочитать, что там было написано), махнул ею перед носом милиционера:

– Полковник Петушило. Фамилия?

– Ле… Лещинский…

– Батальон?

– Второй, Домодедово…

– Я сейчас улетаю, но послезавтра вернусь и вызову тебя к себе. Поговорим. Женщину не тронь. Понял?

– Т-так точно…

Бран повернулся и пошел к кафе.

Данилин смерил вспотевшего милиционера нехорошим взглядом, ободряюще кивнул женщине и прошёлся по залу. Но лейтенант, получив, очевидно, энергопосыл от Брана, забыл и о женщине, и о своём дежурстве, поспешил на площадь перед аэропортом.

Данилин вернулся к Диомиду Аполлинариевичу.

– Извини, сорвался. Но этот тип точно требовал у неё деньги. Возможно, она бомж.

– Не похожа, да и какая разница? Жертвами милицейского беспредела, к великому сожалению, становятся не только бомжи, алкоголики и проститутки, но и самые обычные законопослушные граждане. Мой сосед, ветеран Росатома, сидел вечером на остановке, ждал автобус, подошли два милиционера в гражданке, потребовали документы, не представившись. Он отказался показать. «Защитники закона» его избили.

Данилин подождал продолжения.

– Ну, и?

– Теперь оба работают в колонии.

– Понятно.

Больше они на эту тему не говорили.

В самолёте их места были рядом.

Обсудили предстоящие дела, Бран передал Данилину диск с дополнительной информацией о порядках, царящих в провинции Барии и на побережье Индийского океана, и Данилин, вставив диск в ифон, почти час изучал новые данные, пока не выучил их наизусть.

В аэропорту Франкфурта они пробыли всего четверть часа, сразу пересев на рейс до Могадишо. Несмотря на то что это был чартер, рейс не задержали, и Андрей посчитал это хорошим предзнаменованием.

До столицы Сомали летели шесть часов.

«Боинг-767» авиакомпании «Эйр форс» считался достаточно комфортабельным самолётом, хотя его и нельзя было назвать современным, поэтому Данилин расслабился, положившись на спутника, и проспал весь полёт.

В Могадишо прибыли в девять часов вечера по местному времени.

Бран с кем-то поговорил по мобильному, когда они вышли из зала прилёта на маленькую площадь перед аэропортом и к ним через пару минут подкатил пятнистый джип с открытым верхом, за рулём которого сидел чернокожий водитель в военной форме, хотя и без знаков отличия. В таких костюмах, представляющих некий местный стандарт, здесь ходили почти все мужчины, достаточно было бросить беглый взгляд на суету аэропорта.

Данилин и Бран сели в джип.

Негр сдвинул кепи на затылок, протянул руку Данилину и сказал на чистом русском языке:

– Поздравляю с прибытием на африканский континент. Меня зовут Абдула Даар.

Данилин покосился на невозмутимого Брана.

– Андрей Брониславович.

Бран буркнул:

– Он учился в Рязанской военной академии.

Негр улыбнулся, показав ослепительно-белые зубы, встряхнул руку витязя.

– Если ещё учесть, что я родился в России, где тогда жили мои родители, учился в обычной русской школе, а потом в академии, то удивляться нечему. Хотя я сомалиец.

– Вы знакомы? – кивнул Данилин на Брана.

– Уже лет десять. Вам придётся переодеться, господа, чтобы не бросаться в глаза. Сумка на заднем сиденье.

Проводник крутанул руль и лихо повёл джип между снующими по площади людьми и автомобилями.

Данилин нащупал нечто вроде защитного цвета рюкзака под сиденьем, вытащил. В рюкзаке оказались прозрачные пакеты с какой-то одеждой белого цвета, шарфы, плащи и пятнистые комбинезоны американского образца. Комбинезоны представляли собой форму спецназа, но и этому обстоятельству можно было не удивляться. Штаты снабжали оружием и спецснаряжением антагонистические и откровенно террористические режимы по всему свету, надеясь, что будет легче ими управлять. И эта ошибочная политика не раз обходилась им же очень дорого.

– Куда едем? – спросил Данилин. – В Могадишо?

– Нет, в столице нам делать нечего, – ответил водитель. – Едем в порт. Ночью в Бессуду отправляется катер, на нём мы доберёмся до Имкаа, родового поместья одного из лидеров клана Исаак. Если уговорим его напасть на «Солнце Свободы», полдела будет сделано.

– А если не уговорим?

– Поплывём дальше, до мыса Хоррорсмит, там встретимся с полевым командиром Буушта из клана Хавийе, предложим идею ему.

– Времени у нас хватит?

– Если не убьют сразу – хватит, – осклабился русский сомалиец.

Данилин снова покосился на невозмутимого Брана, однако тот никак не прореагировал на шутку проводника. Возможно, считал, что это и не шутка вовсе.

Джип выехал на шоссе, соединявшее аэропорт с городом, но уже через несколько километров свернул направо и помчался к синей полоске воды на горизонте, за песчаными холмами, принадлежащей океанскому простору.

Нельзя было сказать, что шоссе забито автомобилями, и тем не менее потоки машин в обе стороны – к городу и от него – были достаточно плотными.

Данилин обратил на это внимание, и Даар пояснил:

– Американцы пришли. Собираются строить под Могадишо военную базу, и народ сразу навострил уши. Многие налаживают каналы для перепродажи оружия.

– Зависимость от Америки их не пугает?

– Кто об этом думает? Народ здесь нищий, вот и радуется любой возможности заработать. Пиратами становятся далеко не все сомалийцы, большинство из них пытается заниматься сельским хозяйством.

Свернули ещё раз и оказались на бетонном причале, огороженном со стороны суши проволочным забором. Шлагбаум – заржавевшая железная труба с остатками белой и красной краски – был открыт, никто его не охранял.

Джип остановился на краю причала, у которого стоял красавец-катер стремительных и агрессивных очертаний. Название судна было написано по-сомалийски, и прочитать его Данилин не сумел.

– Перебираемся на борт, – спрыгнул на бетон Даар.

Пассажиры вылезли. Бран забрал сумку с одеждой.

Водитель достал ещё две большие сумки, передал их появившемуся из рубки худому и мосластому негру в таком же камуфляже.

Из-за старых контейнеров выскочил ещё один негр, маленький и юркий.

Даар кинул ему ключи от джипа, сомалиец забрался в машину без единого слова и уехал.

– Сколько ему лет? – поинтересовался Данилин, глядя вслед джипу.

– Тринадцать, – показал роскошные зубы Даар. – Здесь рано становятся мужчинами.

Они поднялись на борт катера, прошли в рубку, из которой был проход в небольшую каюту, отделанную дешёвым пластиком, а не деревом. Никаких суперустройств или роскошеств в стиле хайтека каюта не имела: диван, два принайтовленных к бортам столика, два иллюминатора, шкафчики и квадрат плоского телевизора на стене.

– Располагайтесь и переодевайтесь, – сказал Даар. – Одному из вас надо стать похожим на араба.

Он вышел.

Бран и Данилин посмотрели друг на друга.

– Как он собирается уговаривать полевых командиров? – задал Андрей давно мучивший его вопрос.

– Деньги, – кивнул на одну из сумок Бран. – И оружие.

– Здесь есть оружие?

– На борту катера нет, но у него есть связи и канал поставки.

Данилин кивнул, с треском сдёрнул замочек молнии на сумке-рюкзаке, начал доставать и разворачивать пакеты. В одном оказался белый бурнус, во втором – белые мужские платки-куфии с красным орнаментом и ленты, в третьем белые штаны, в четвёртом сандалии. Кроме того, отдельно лежали пятнистые комбинезоны, куртки и штаны армейского спецназа.

– Никогда не носил арафатку.

Бран отобрал у него платок и бурнус:

– Это куфия. Арабом побуду я, не впервой. Надевай комбез.

Они быстро переоделись.

В арабской одежде Диомид Аполлинариевич выглядел таким заправским арабом, что Данилин восхитился:

– Чистый воды мусульманин! Недаром говорят: не усы красят турка, а турок – усы.

– При чём тут турок? – не понял Бран.

Данилин засмеялся.

– Я пошутил. Смысл шутки – турок действительно самостоятельно красит свои усы, чтоб красивше были.

Бран поправил ленту на лбу, придерживающую куфию.

– Всё надо делать с юмором?

– Сказал палач, рубя голову дольками, – подхватил Андрей.

Бран сморщился, что у него обозначало улыбку. И хотя он тоже пошутил, юмор он понимал как-то иначе.