Любовник Дождя - Джек Хиггинс

Фолкнер отступил на шаг и пнул его ногой в живот. Ник рухнул ничком. Следующий удар, наверняка, проломил бы ему череп, но подоспевшая Дженни Кроузер вцепилась в руку Фолкнеру. Скульптор стряхнул ее с себя, как назойливую муху, и двинулся на Ника.

И тогда у него за спиной появился Бомбардир.

Его, казалось бы, неминуемое падение с крыши было приостановлено благодаря старой, сохранившейся еще с викторианских времен водосточной трубе, в два раза более прочной, чем нынешние. Бомбардир повис, ухватившись за край желоба. У него был выбор: спрыгнуть с девятиметровой высоты на вымощенный булыжником двор или попытаться вскарабкаться под проливным дождем по скользкой островерхой крыше. Несмотря на рискованность этого предприятия, Дойль предпочел последнее. Он перелез через балюстраду как раз в то мгновение, когда Фолкнер отшвырнул от себя Дженни и замахнулся на Ника.

Подкравшись сзади, Бомбардир нанес ему два удара по почкам. Фолкнер заревел от боли и согнулся пополам. Когда он выпрямился и повернулся, Бомбардир, перепрыгнув через лежащего Ника, угостил его ударом под ребра, за которым последовал другой, столь же молниеносный, в челюсть. За свою боксерскую карьеру он победно завершил таким образом не меньше дюжины поединков.

Фолкнер покачнулся, однако устоял.

— Ах ты, сукин сын! — заорал Бомбардир. — Иди сюда, я тебя прикончу!

Тем временем Нику удалось подняться на колени, и он склонился над Мэллори, которого с другой стороны поддерживала Дженни Кроузер. Инспектор поблагодарил их слабым кивком, поскольку не мог говорить. Его лицо было искажено гримасой боли. Ник прижал к груди скрещенные руки и откашлялся, сплевывая кровь.

Подобравшись, как тигр перед прыжком, Бомбардир бросился на Фолкнера. Скульптор был уже основательно измотан, и Дойль понимал, что ему нельзя давать передышки. Левой рукой он ударил его в незащищенный рот, распухший и кровоточащий после ударов Ника, а правой — под глаз. Фолкнер взвыл, мотая головой.

— Держись от него подальше! — крикнул Ник. — Не подходи так близко!

Но Бомбардир, опьяненный схваткой, позволил Фолкнеру ударить его справа в челюсть, добиваясь, чтобы противник выпрямился и придвинулся ближе. Тогда можно будет нанести ему удар против сердца и закончить бой. И это оказалось роковой ошибкой, поскольку Фолкнер повернулся и ударил его локтем в спину, сбив с ног. Бомбардир покатился по крыше и рухнул на балюстраду, которая проломилась под тяжестью его тела. Оглушенный, он повис, пытаясь подтянуться, но Фолкнер ринулся на него, как движущийся на полной скорости экспресс, и столкнул вниз. Бомбардир дважды перекувыркнулся в воздухе, ударился о водосточную трубу и упал на булыжники.

Фолкнер повернулся. Его вид был страшен. Глаза горели, из уголков рта на воротник стекала кровь. Окинув взглядом трех беспомощных людей, всецело находящихся в его власти, он выдернул из сломанного ограждения железный прут и двинулся на них.

И тут в чердачной двери появилась бабушка Кроузер. На ней была ночная рубашка, а к груди она прижимала обрезанную двустволку. Занятый своими жертвами, Фолкнер ее даже не заметил. Зарычав, как зверь, он занес над головой прут…

И тогда старая женщина всадила в него заряд из обоих стволов.

21

Было около девяти часов вечера, когда Ник Миллер и Дженни Кроузер подошли к палате, где лежал Бомбардир Дойль.

Ник чувствовал себя вконец измотанным и разбитым. Ему было трудно двигаться из-за туго перебинтованных ребер, от обезболивающих уколов в голове стоял туман. Но так как Мэллори временно вышел из строя, на данный момент он оказался единственным человеком, который мог исполнить то, что надлежало сделать.

Увидев Ника, дежуривший у дверей полицейский встал со стула.

— Поухаживай несколько минут за мисс Кроузер, Гарри. А я хотел бы перекинуться парой слов с Бомбардиром.

Полицейский кивнул. Ник открыл дверь и вошел в палату. За ширмой, опираясь на подушки, лежал Бомбардир. Нос у него был перебит четвертый раз в жизни, а сломанная в трех местах нога висела на вытяжке.

У его кровати сидел Джек Брэди, перечитывавший какие-то записи. Он поднял голову навстречу Нику.

— Наш приятель утверждает, что вчера он силой вломился в дом Кроузеров, а девушка и ее бабушка были взяты им в заложницы.

— Неужели? — Ник с сомнением посмотрел на Дойля. — Ты не умеешь лгать, Бомбардир. Мисс Кроузер уже дала показания, и они расходятся с твоими. Она говорит, что ты спас ее во дворе от Фолкнера. И в благодарность они с бабушкой решили оказать тебе ответную услугу. Мисс Кроузер даже считает, что это может быть аргументом для защиты в суде.

— А как считаете вы? — тихо спросил Бомбардир.

— Я не думаю, что дело дойдет до суда, так что мое мнение не имеет значения. Но как человек скажу: там, на крыше, ты спас нас, рискуя жизнью.

Бомбардир отвернулся к стене.

— Не стоит благодарности! — буркнул он. — А теперь проваливайте! Я хочу спать.

— Не сейчас. К тебе посетитель.

— Дженни?.. Я не желаю ее видеть.

— Но она ждет уже несколько часов.

— Какого черта? Ведь все кончено — и точка. Я могу забыть о досрочном освобождении. Возвращаюсь в каталажку на два с половиной года плюс тот срок, который судья припаяет за мои проделки на свободе. А впридачу ко всему, я до конца моих дней буду хромать, как старый дед.

— Вот и хорошо! — не без злорадства ухмыльнулся Брэди. — Не будешь больше лазить по карнизам, голубчик!

— Сделай все-таки одолжение, поговори с девушкой, — попросил Ник. — А мы с Джеком подождем в коридоре.

— Если вы так настаиваете! — буркнул Бомбардир.

Ник и Брэди вышли из палаты, а минуту спустя из-за ширмы появилась Дженни. Лицо у нее было очень бледное, а на лбу большой синяк, но даже в таком виде она показалась ему самой прекрасной женщиной на свете. У Бомбардира опять стиснуло горло. Навалились боль и усталость. Ему вдруг захотелось, чтобы Дженни подошла к нему и поцеловала, прижала к себе, погладила по волосам…

И то, на что он решился, потребовало большего мужества, чем схватка с Фолкнером.

Он улыбнулся.

— Вот так сюрприз!

— Я еле дождалась. Сначала меня вообще не хотели пускать. Бабушка передает тебе привет и наилучшие пожелания.

— Как она? — Бомбардир не мог удержаться от того, чтобы задать этот вопрос. — Мне сказали, это она его прикончила. Должно быть, для старушки это был шок. Она, верно, лежит в постели?

— Только не моя бабушка! Ты ее не знаешь. Когда он стал ломиться в дом, я так перепугалась, что заперла ее в спальне. И напрочь забыла о ружье, которое она держит в шкафу. А она разнесла из него замок и выбралась.

— Насколько я понял, это было как раз вовремя — иначе…

Настала пауза. Потом Дженни спросила обеспокоенно:

— Что-нибудь не так, Бомбардир?

— С чего ты взяла?

— У тебя сердитый вид.

— В самом деле? Тебе показалось. Просто, когда ты пришла, я собирался вздремнуть.

— Ты чего-то не договариваешь, Бомбардир.

— А что говорить? — бросил он со злостью. — Все и так ясней ясного. Я лежу тут спеленутый и беспомощный, как младенец. Через какой-нибудь месяц меня запихнут в большой черный фургон и отправят назад в каталажку. Разве ты не этого добивалась? Так что можешь быть довольна.

Дженни побледнела.

— Мне казалось, ты сам этого хотел, когда сказал, что решил сдаться.

— А откуда, черт возьми, тебе знать, чего я хотел?

— Мы были с тобой так близки, как только могут быть мужчина и женщина…

Он расхохотался, грубо и развязно.

— Ох, перестань! Еще ни одной бабе не удалось поймать меня на это. А то, что мы были с тобой под одеялом, вовсе не означает, что ты можешь продать историю моей жизни в воскресную газету. Конечно, я получил удовольствие. В постели ты — девочка высший класс. Но сейчас у меня в голове другие заботы.

Дженни отшатнулась, словно ее ударили. Потом повернулась и бросилась к двери.

Бомбардир закрыл глаза. «Ты поступил правильно, — сказал он себе. — Сделал все, как надо». Но не испытал никакого удовлетворения. Напротив, почувствовал себя еще более одиноким и потерянным, чем раньше.

Дженни с плачем выбежала из палаты. Ник догнал ее, обхватил за плечи и прижал к стене.

— Эй! Что случилось?

— Он показал мне, что я ничего для него не значу. Это все. А теперь пустите!

Ник вздохнул.

— Забавно, какими глупыми бывают иногда умные люди. Ну, подумай немного, Дженни. Когда он уходил от тебя, на нем были ботинки, непромокаемый плащ, а в кармане деньги. Твои деньги. Зачем он тебе позвонил?

— Чтобы сказать, что решил сдаться.

— А почему он опять оказался босиком? Почему избавился от одежды, которую ты ему дала? Почему примчался назад, когда узнал, что тебе грозит опасность?

Дженни широко раскрыла глаза. Но потом покачала головой