Любовник Дождя - Джек Хиггинс

— Да. Я спустился в бар за сигаретами. И даже перекинулся парой слов с дежурным полисменом.

Ник кивнул.

— Он сообщил нам об этом. А пять или десять минут спустя обнаружил тело Грэйс Паккард. Ага, чуть не забыл! Вы оставили на стойке перчатки мисс Хартманн. Хозяин просил их вам передать.

Ник вынул из кармана украшенные стразиками перчатки и протянул Джоан, которая вскрикнула от удивления.

— Но это не мои!

— Это перчатки Грэйс Паккард, — ответил Фолкнер. — Я обронил их, когда искал мелочь, чтобы расплатиться за сигареты, о чем вам, сержант, прекрасно известно.

— Да, владелец бара это подтвердил. Только есть одна мелочь. Вы сказали ему, что перчатки принадлежат мисс Хартманн.

Джоан закусила губу. Однако Фолкнер ничуть не смутился.

— Сэм знает о моих отношениях с Джоан, поскольку мы с ней у него часто бывали. Не мог же я сказать ему, что ношу при себе вещь, которая принадлежит другой женщине? А, впрочем, я уже говорил вам, что это его не касается.

Джоан вздохнула.

— Звучит убедительно.

Ник пристально на нее посмотрел.

— Ты так думаешь?

На ее лице появилось удивление.

— Я тебя не понимаю.

Тут вмешался Джек Морган, все это время внимательно прислушивавшийся к разговору.

— Минутку! Дело здесь не только в перчатках, правда?

— Возможно, — уклончиво ответил Ник.

Впервые было похоже, что Фолкнер начинает терять терпение. Он отбросил притворно-небрежный тон и сказал резко:

— Послушайте, сержант, давайте сыграем в открытую. Вы считаете, что Грэйс Паккард — очередная жертва Дождевого Любовника?

Ник пожал плечами.

— Все на то указывает.

— Тогда делу конец, — быстро проговорил Морган. — Ведь вы же не станете утверждать, что господин Фолкнер убил и остальных четырех.

Скульптор усмехнулся.

— Начнем с того, что я не мог совершить предпоследнего убийства.

— И вы можете это доказать?

— Элементарно. Еще два дня назад в моей композиции было всего три фигуры. Теперь их четыре. Я работал и с четверга не выходил из квартиры, так что не имел физической возможности кого-то убить.

— Но вы до сих пор не ответили на мой вопрос, сержант, — напомнил Джек Морган. — Эти перчатки… вы имели в виду еще что-то?

— Видите ли, когда дело касается подобных преступлений, есть детали, о которых не упоминают в прессе. Иногда потому, что они слишком отвратительны, но куда чаще из-за того, что это может затруднить полиции ведение следствия. — Ник понимал, что вступает на скользкий путь, который запросто может привести к катастрофе. Если он допустит роковую ошибку, пощады не будет. И Мэллори первым потребует его крови. Однако он зашел уже слишком далеко, чтобы теперь отступать. — Убийцы-маньяки — заложники собственного безумия. Они не только принуждены убивать снова и снова, но не могут отойти от выработавшегося шаблона, как нельзя перестать дышать. И в конце концов именно это их губит.

— Верно! — воскликнул Фолкнер. — Например, Джек Потрошитель всегда избирал своей жертвой проститутку и удалял ей один из внутренних органов. Бостонский Душитель сперва насиловал свои жертвы, а потом удавливал с помощью нейлонового чулка. А как обстоит дело с Дождевым Любовником?

— Если речь идет о выборе жертвы, то здесь не просматривается особой закономерности. Самой старшей из убитых было около пятидесяти лет, а Грэйс Паккард была самой младшей. Это не убийства, совершенные на сексуальной почве, потому что отсутствуют следы каких-либо извращений. Все чисто и гладко, а шейные позвонки жертвы всегда сломаны ударом, нанесенным сзади. Этот человек знает, что делает.

— Мне жаль вас разочаровывать, сержант, однако не нужно быть мастером каратэ, чтобы сломать женщине шею. Для этого достаточно и сравнительно слабого удара.

— Возможно. Но у Дождевого Любовника есть и еще одна особенность. А именно: каждый раз он забирает в качестве сувенира какую-нибудь мелочь, принадлежавшую жертве.

— Своеобразное memento mori? — усмехнулся Фолкнер. — Это и в самом деле любопытно.

— А что это за вещи? — спросил Джек Морган.

— В первом случае сумочка, во втором — косынка, затем — нейлоновый чулок и, наконец — туфелька.

— А у Грэйс Паккард — перчатки, — уточнил Фолкнер. — Но, позвольте, сержант! Если в предыдущих случаях я удовольствовался одной туфелькой и одним чулком, зачем бы вдруг теперь мне понадобились обе перчатки? Это не укладывается в схему.

— Дельное замечание, — согласился Ник.

— Есть и еще кое-что, — быстро вмешалась Джоан. — Куда исчезла десятифунтовая банкнота? Таким образом, в твоей логической цепочке уже два слабых звена.

— К сожалению, о существовании этой банкноты мы знаем исключительно со слов господина Фолкнера.

Опять повисла напряженная тишина. Фолкнер нахмурился, Морган не знал, что сказать, а Джоан выглядела испуганной.

Ник решил, что настала подходящая минута. Он улыбнулся.

— Простите, но я должен отлучиться. Нужно позвонить в управление и справиться, как идут дела.

Фолкнер указал ему на телефон.

— Прошу.

Однако Ник покачал головой.

— Спасибо, но я предпочитаю сделать это по рации из автомобиля. Вернусь через пять минут. Думаю, нам всем не помешает небольшой перерыв. — И он вышел, осторожно прикрыв за собой дверь.

Первым нарушил молчание Фолкнер. Он рассмеялся — неестественно и глухо.

— Что ж, история действительно скверная, не так ли?

17

Гарольд Филипс вспотел, от висящего в воздухе табачного дыма у него болели глаза, да и вообще было не по себе. Только что у него состоялся весьма неприятный разговор с инспектором Мэллори. И теперь парень украдкой поглядывал на дежурного полицейского, с каменным лицом стоявшего в дверях.

Гарольд облизнул пересохшие губы.

— Долго еще?

— Это зависит от инспектора.

Через минуту дверь распахнулась, и вошел Мэллори, а следом за ним — Брэди.

Мэллори посмотрел на Гарольда, улыбнулся и сел за стол. Он раскрыл папку и принялся бегло просматривать бумаги, одновременно набивая трубку табаком. В комнате повисла тишина, нарушаемая только мерным тиканьем часов да отдаленными раскатами грома.

— Похоже, будет гроза, — заметил Гарольд.

И тут Мэллори поднял голову. От его добродушия не осталось и следа, темные глаза полыхали гневом. Он резко произнес:

— А вы, оказывается, лжец, молодой человек. И понапрасну отняли у меня уйму времени.

Контраст между этой жесткостью и прежней любезностью был так силен, что Гарольд невольно втянул голову в плечи.

— Не понимаю, о чем вы, — пробормотал он. — Я рассказал все, что знаю.

— Лучше скажи правду, сынок, — вмешался обеспокоенный и огорченный Брэди. — Не наживай себе неприятностей.

— Но я и так сказал правду! — взвизгнул Гарольд. — Чего вы еще хотите? Моей головы? Я протестую! Требую адвоката!

Однако Мэллори оставил без внимания его истерические выкрики.

— Ты сказал, что не знаешь фамилии человека, с которым повздорил в баре «Королевский Герб». Того, с кем ушла Грэйс.

— Так оно и есть.

— А вот хозяин бара утверждает обратное. Он говорит, что когда ты вернулся за дармовой выпивкой, эта фамилия уже была тебе известна. И ты пришел лишь за тем, чтобы выведать его адрес. Но он не попался на твою уловку.

— Ложь! — крикнул Гарольд. — Он все врет!

Брэди покачал головой.

— Господин Мидоус готов повторить свои показания под присягой в суде.

Между тем Мэллори продолжал:

— Ты сказал нам, что пришел домой в половине десятого, отнес матери чай и лег спать. Так?

— Если не верите, спросите у нее. Пусть она вам сама скажет.

— Твоя мать — тяжело больная женщина, ее мучают жестокие боли. Вчера она приняла большую дозу лекарства, чем было предписано врачом. Три капсулы, вместо положенных двух. Поэтому маловероятно, чтобы ты мог разбудить ее в указанное время.

— Вы этого не докажете! — завопил Гарольд.

— Пожалуй, — согласился Мэллори. — Но твое положение все равно не станет легче.

— Это почему? В суде нужны доказательства, неопровержимые улики.

— Если ты настаиваешь, хорошо. Вот ты сказал, что не видел Грэйс Паккард после того, как ушел из «Королевского Герба», побродил немного по улицам, выпил кофе в привокзальном буфете и вернулся домой.

— Да.

— Но ты кое-что забыл, приятель.

— Не понимаю, о чем вы.

— Ты имел с кем-то половые сношения.

У Гарольда отвисла челюсть. Он попытался изобразить возмущение.

— Да что вы такое говорите!

— На твоем месте, парень, я бы перестал запираться. Ты хотел неопровержимых доказательств, и у нас они есть. Твои брюки — те, что были на тебе вчера вечером, — подвергли в нашей лаборатории различным химическим тестам. Правда, основного заключения пока еще нет. Но предварительная экспертиза показала, что вчера ты был с женщиной.