На распутье - Александр Фомичев

доложил? — Булькун, с кряхтением слезший с передка вслед за братом, быстро обежал взглядом встречающий их внушительный отряд тюремщиков, после одобрительно цокнув языком.

— У меня везде свои моргашечки да ухи! — горделиво гыркнул в ответ чванливый Уклюмич. — Коли не уметь предвидеть на шаг вперёд, то и нечего в начальники выбиваться! — похоже, тощенький дакиец безмерно восхищался как своей «дальновидностью» в частности, так и, собственно, собой в целом.

— Васланик велел нацепить на узника кандалы, посадить в одиночный погребок и приставить к нему охрану, — проворчал тем часом Тайрик. — Советую прислушаться к словам городничего и не медлить с исполнением сего приказа; рыжий великан, по слухам, опаснее стаи львов!

— Иди поучи жену лапшичку варить! — презрительно фыркнул на это Уклюмич. — Мне же разжёвывать очевидное не след!.. Всё сейчас оформим в лучшем виде! У меня тутова и не такие в ямах сгнивали! Ха! Опасен, да⁈ Спорим, к концу недели он будет умолять меня дать ему чего-нибудь пожрать! Когда желудок к заднице прилипает, все каторжане сразу становятся страсть какие покладистые!

Начальник тюрьмы с тихим шелестом извлёк ятаган из ножен и деловито постучал его лезвием по решётке клетки. — Значит, сам чемпион Кузгара решил почтить нас своим визитом⁈ Но ента там, — Уклюмич неопределённо махнул свободной рукой в сторону небес, — ты легенда! Непобедимый воин, которым восторгаются всякие глуподурые лежебоки! Здесь же ты — дерьмо! Понял меня, верзила⁈ Ежели не хошь без трапезы тут отощать так, что рёбра наружу торчать будут, давай-ка, послушно гутарь за мной: ты дерьмо!

— Ты дерьмо, — неожиданно раздалось из повозки. За всю дорогу не произнёсший ни слова, Ратибор поднял голову и, улыбнувшись уголками губ, не преминул слово в слово выполнить указание тощего замухрышки; уж больно оно ему показалось забавным.

— Чего⁈ — Уклюмич, икнув пару раз, не сразу сообразил, в какое глупое положение сейчас сам же себя и поставил. — Ну-ка, повтори, что ты сказал⁈

— Ты — де-рь-мо! — с готовностью, по слогам прорычал «рыжий медведь» в ответ.

Стоящие рядом Булькун с Тайриком, как и прибывшие с ними четверо охранников Васланика не смогли удержаться от коротких смешков. Впрочем, и лениво переминающиеся у ворот темницы почти полтора десятка тюремщиков также не преминули весело ощериться.

Красный как рак Уклюмич, торопливо обернувшись, окинул недобрым взглядом четырнадцать своих подчинённых, мгновенно спрятавших улыбки в довольно жиденьких козлиных бородёнках, а затем снова злобно уставился на пленника.

— Ты что себе позволяешь, бестолочь⁈ — начальник тюрьмы вновь резко ударил ятаганом по клетке. — А-а-а, я понял! — на Уклюмича внезапно снизошло озарение. — Ты должен сказать не «ты дерьмо», а «я — дерьмо»! Расчухал? Говори немедля, скотина: я — дерьмо!

— Эм-м, ты — дерьмо?.. — Ратибор, принявший озадаченный вид, не без удовольствия подтрунивал над спесивым дакийцем, всю осанистость коего как рукой сняло.

— Ах ты дрянь такая! Свин вонючий! Тупоумный осёл! Да я тебя в яме сгною!.. Давайте, тащите кандалы сюда! — взбеленившийся не на шутку Уклюмич требовательно щёлкнул пальцами, и тут же к нему поспешили двое тюремщиков, неся по связке ржавых оков: одни предназначались для ног, а другие — для лап.

— Э-э-э, н-е-е-е! — прогудел басовито Ратибор, хмуро зыркнув на воинов с цепями. — Енти хреновины на себя я надеть больше не позволю!.. — после чего, не медля ни секунды, рыжекудрый богатырь поднёс к своему лицу связанные руки и впился крепкими белыми зубами в стягивающую его кисти пеньковую верёвку.

— Ты чаво творишь, баран?.. — поначалу обомлевший Уклюмич быстро пришёл в себя. — Что ты потом-то делать собираешься, глупомань⁈ Ха-ха, вот ведь дурашка! Не способен заглянуть чутка вперёд! Медвежара, ты же за решёткой, которая натиск разъярённого бегемота выдерживает! Не запамятовал⁈

— Не запамятовал, дрыщавенький, — Ратибор, за минуту перегрызший путы, связывающие его здоровенные пятерни, размял затёкшие плечи, а затем, полусогнувшись, насколько позволяла клетка, встал и не спеша направился в сторону инстинктивно попятившегося тощего главы темницы.

— Дальше то что⁈ — нервно хохотнул Уклюмич, от греха подальше ещё и решивший отскочить назад. — Испепелишь вифирийскую сталь взглядом⁈ — за своим командиром неуверенно загыкали и остальные тюремщики, на всякий случай обнажившие мечи.

— Почти, — промолвил в ответ Ратибор, кладя мозолистые ладони на два металлических толстенных прута в двери своей невольничьей клетки. — Давненько вот хочу узнать, сдюжу ли раскурочить енто железо окаянное аль нет.

Могучие бицепсы гигантскими узлами мышц вздыбились под загорелой кожей молодого богатыря. Под ошалелыми взорами что Уклюмича с соратниками, оторопело замерших недалече, что шестерых ватажников Васланика, хвалёная вифирийская сталь со скрипом поддалась, принявшись под мощным натиском рыжебородого великана медленно, но верно расходиться в стороны; массивные прутья натужно дребезжали, глухо стонали, но гнулись!

— Этого не может быть!.. — очумело прокаркал начальник тюрьмы, в некой прострации зачарованно наблюдая за тем, как Ратибор выломал сначала один штырь, потом другой, а после плечом вообще вынес с петель уже державшуюся на честном слове дверь.

— Захлопнули хавальники, ротозеи! — наконец гаркнул разинувшим варежки тюремщикам пришедший в себя Уклюмич. — Вяжем его; он же без оружия!..

Четырнадцать тюремных охранников, позакрывав рты, суматошно потопали навстречу дюжему ратнику, не теряя времени протиснувшемуся в дверной проём своей подвижной темницы и спрыгнувшему с повозки на землю. За стражами к варвару неуверенно двинулись и дворцовые гвардейцы Васланика, отконвоировавшие могучего русича к местной каталажке. Всего супостатов против безоружного гиганта, ежели не считать Уклюмича, явно не горевшего желанием лезть вперёд, обозначилось ровно два десятка. Впрочем, безоружного ли?..

— Э-э-х, свобода! — довольно ухнул между тем Ратибор, мощным рывком выпрямив сперва один, только что им выломанный, более чем метровый прут, а затем и второй. После чего, взяв в каждую из лапищ по толстому вифирийскому штырю, рыжеволосый исполин стукнул их друг о дружку, высекая сноп искр, свирепо улыбнулся в предвкушении должной вот-вот начаться заварушки и устрашающе проревел на всю округу: — Идите уже сюда, петушки!

Коротенькая сеча случилась аккурат перед тюремными вратами, на глазах скопища зевак, столпившихся на обоих краях Затворной улицы, на коей и располагалось местное узилище. Ратибор, в опытных руках которого два куска вифирийского железа мгновенно превратились в грозное парное оружие, без тени сомнений врубился в боязливо наступавших на него двадцать стражников. И что же могли противопоставить чемпиону Кузгара ленивые пузатые дакийцы, привыкшие к неспешному, размеренному течению