Попов - Неизвестно

24 декабря 1974 г.

Вчера по телевидению передали в записи нашу встречу с читателями в библиотеке Академии наук. Обкорнали — не узнать! Но ребята — молодцы! — смотрятся хорошо.

25 декабря 1974 г.

Мой Эдик Свистун прошел без сучка и задоринки. У редактора Галины Нужковой было всего два или три замечания чисто стилистического характера. Я кое-что восстановил, кое-что добавил. Впрочем, совсем немного. Таким образом, рукопись еще до Нового года пойдет в техредактуру.

Признаться, я шел с намерением поговорить насчет оформления — не люблю аляповатых картинок на обложках... Но встретил Арлена Кашкуревича (здесь же, в издательстве), и он развеял все мои опасения и сомнения.

— Я узнал, что ваша книга в плане, и попросил ее на оформление...

Мне ничего не оставалось, как пожать ему руку. Эдик Кашкуревичу нравится, значит, за книгу можно быть спокойным.

Днем читал раннюю повесть Эрнеста Хемингуэя «Вешние воды», которую мы даем в четвертом номере. Злая штука. Озорная и злая... Рядовой читатель повесть не примет — не поймет, что к чему, — а тем, кто знает Хемингуэя и его окружение, она несомненно интересна.

А вечером... вечером вдруг заявляется молодой человек и спрашивает Елену Попову. Я прошу его раздеться и пройти в комнату, подождать. Тем временем встала и привела себя в порядок и сама Елена Попова. Вышла.

— Я рад первым поздравить вас с премией... Нам только что позвонили из Москвы, из ЦК ВЛКСМ...

Молодой человек (зовут его Валерием) оказался работником ЦК комсомола Белоруссии. Говорил он довольно путано и как-то невнятно. По его словам, Аленке хотели дать первую премию, но не дали по той причине, что у нее в

пьесе нет молодых, и решили ограничиться третьей. Он же имеет поручение завтра, то есть сегодня, передать по телефону в ЦК ВЛКСМ кое-какие сведения об авторе. Когда родилась, где родилась, что окончила, какие творческие

планы и т. д.

Узнав, что у Валерия дочка, которую тоже зовут Аленкой, — подарила той Аленке книжку «Галочка едет в Африку». Когда речь зашла о планах, новоиспеченная лауреатка сказала, что хотела бы съездить на БАМ.

— Пожалуйста, мы вам охотно дадим командировку, — заверил Валерий.

Ну, вот и все. Вот тебе, бабушка, и Юрьев день. «Площадь Победы», выходит, прошла. И здесь, и там. А «Под созвездием Гончих Псов» осталась незамеченной и неотмеченной. Но пусть! Мы все — особенно я и мать — и без того рады за Аленку. Пусть премия не решает всех проблем, — все равно рады.

26 декабря 1974 г.

Вчера заявился Александр Миронов и просидел у меня в кабинете часа полтора. Рассказывал и плакал. Самыми натуральными слезами плакал.

Конечно, отчасти сказывается возраст — ему уже, слава богу, шестьдесят четыре! Но и сама по себе история странная, нелепая и возмутительная.

Человек обладает секретом лечения эпилепсии, болезни, которая считалась и считается неизлечимой. На его счету — сотни, если не тысячи, людей, которых он избавил от этого недуга. А медики с дипломами все равно не признают и смеются! Вопреки очевидным фактам не признают.

За полтора часа Александр Миронов назвал, наверное, десятка три, а то и все четыре известных, уважаемых имен, — люди обращались к нему, и он помогал им. Я хотел записать, но это было как-то неудобно. А потом многие имена забылись. Помню только Григория Чухрая, Игоря Моисеева, Алексея Маресьева... Детей этих товарищей Александр Миронов избавил от эпилепсии.

Слух о писателе-докторе распространился и за границей. Недавно приезжает некто из Польши и просит помочь ребенку. Александр Миронов отказался, так как ребенку нет еще двух с половиной лет, а в таком возрасте давать свои порошки он опасается. Потом звонили из Югославии. По словам Миронова, молва распространилась через первую жену писателя Владимира Беляева, польку, которая сейчас живет в Варшаве. Ее дочку он тоже в свое время вылечил, хотя случай был трудный.

Разговор зашел о самих порошках. Миронов сказал, что делает иx из косточек черепа поросят определенного возраста (кстати, сами косточки удивительно похожи на черепную коробку и легко вылущиваются) и хрящевидной массы, которую берет из позвоночника, — опять же из определенных позвонков... Все, на первый взгляд, очень просто!

— Однажды я бросил. Припишут, думаю, шарлатанство и засадят на семь лет. Но люди идут и идут, плачут, просят помочь... Тогда я изготовил порошки, отнес министру здравоохранения Савченко и сказал: «Проверьте, сделайте

анализ и скажите, могут ли эти порошки принести вред здоровью человека!» И вдобавок положил министру на стол список, в котором были указаны имена и адреса ста человек, которых я избавил этими порошками от эпилепсии. Недели через три или через месяц министр приглашает меня и дает заключение химической лаборатории: в порошках глюкоза и костная масса... Вот и все! Значит, никакого вреда они принести не могут! Что же касается списка, то с людьми говорили, все верно... И — дальше этого не пошло! Даже министр бессилен что-либо сделать!

— Что министр!

— Вот именно — что министр! Он, кстати, ездил в Академию медицинских наук... А воротился — и только развел руками. Но самое смешное то, что теперь ко мне приходят уже по рекомендации Савченко, этого самого министра. Так было, например, с главным урологом республики. И не только с ним. Я завел речь о механизме действия. Оказывается, Миронов и об этом думал. По его наблюдениям, в девяноста случаях из ста эпилепсия возникает в результате какого-то сильного потрясения, испуга. Так как клетки головного мозга (серого вещества) очень нежные, то подобные потрясения иногда приводят к разрушению отдельных участков. Разрушается немного, может быть, несколько сот или тысяч клеток — всего-то их миллиарды!— но потом начинается как бы цепная реакция. Новые разрушения вызывают новые приступы эпилепсии. Какой выход? Надо локализовать процесс, заключить участок в прочную капсулу. Наверное, эту задачу и выполняют порошки.

Объяснение поверхностное и наивное, но — как знать! — возможно, в нем кроется зерно истины. В лаборатории обнаружили глюкозу и костную массу... Однако, может быть, в порошках есть и еще нечто! В конце концов, более глубоко (на молекулярном уровне) эти порошки никто не изучал, не исследовал...

31 декабря 1974 г.

Заказ с Нового года превысил 135 000 экз. Печатаем меньше — 125 000 экз. Бумага, бумага... Но и при этом тираже журнал даст 230 000 рублей чистой прибыли.

3 января 1975 г.

Макаенок стал лауреатом республиканской премии. 31 декабря наши хлопцы написали крупно и приклеили к двери его кабинета плакат: «С лауреата причитается!» И, не дождавшись, когда он явится, разошлись. Все спешили получить зарплату. Перед Новым годом.

Макаенок пришел, глянул, улыбнулся: «А что? Поставить?» Я сказал, что сейчас уже некому ставить — все разошлись. «Ну, потом!» Однако «потом», то есть 2 января, плакат сняли, начались будни, лауреата никто не поздравлял, считая, что поздно — время прошло,— и вообще у всех было такое чувство, будто ничего не было — ни премии, ни шутки... Осталась работа. Третья корректура второго номера, первая — третьего, неделя осталась до сдачи в набор четвертого... Колесо истории продолжает вертеться!

5 февраля 1975 г.

Аленка в Москве. Ей все же дали премию. В «Комсомолке» напечатана большая статья, в которой пьеса «Площадь Победы» получила почти восторженную оценку. Во всяком случае, по общему мнению, таких похвал давненько не удостаивались далее наши маститые драматурги.

Но бог ты мой, это ничего не изменило. Пьесу никто у нее покупать не хочет и ставить тоже. Розов, Салынский, Захаров (режиссер) чуть ли не лобызали автора, однако помочь никто ничем не может. Надо пробиваться собственными локтями. А локти у нее слабые.

Сейчас она в Москве. Судя по телефонным разговорам, настроение у нее самое неопределенное. Отдала три пьесы Захарову («Просительницу», «Площадь Победы» и «Созвездие Гончих Псов») и ждет, что тот скажет. Хочет встретиться еще раз с Салынским — авось удастся пристроить «Площадь» в журнал «Театр»... Розов сказал, что намерения у Салынского вполне серьезные.

После статьи в «Комсомолке» позвонил директор Киевского драматического театра имени Леси Украинки. Некто Михаил Иосифович... Попросил пьесу — для ознакомления... Я перепечатал и отправил один экземпляр. Посмотрим, во что этот интерес выльется. Надежд никаких не питаю, а все же... Чем черт не шутит!

А здесь полное молчание. Луценко — сытый и самодовольный — готовит собственную инсценировку «Василия Теркина»... Вот почему он и водил за нос Аленку, почти издевался над нею. Три раза заставлял переделывать пьесу, дважды назначал худсовет и в конце концов, не собрав, показал ей фигу.

8 февраля 1975 г.

Вчера Андрей Макаенок познакомил меня с другим Андреем — Андреем Вознесенским.

Мы сидели в кабинете, разговор продолжался минут сорок-пятьдесят и касался то того, то другого: книг, Театра на Таганке, прозы Мандельштама и т. д.