Неправда - Ивакин Геннадьевич

Как Осень по бульварам умирает,

Как звезды на глазах не тают,

Так я тону в ковре твоем...

Но это еще ничего, были варианты и помудренее. Так где ж еще не встретиться двум бардам-землякам, как не на тридевятом фестивале в тридесятой области?

После обязательных оров на всю поляну: "Леха!", "Зяныч!", "Анька!", "Зяныч!", "Мишка!", "Зяныч!", "Олька!", "Зяныч!", а также после обязательных крепких объятий и братско-сестринских поцелуев, отдышавшись, Ромка сказал:

- Ну вы чё? Где встали? Пошли к нашим! Бахнем, поорем, пофестивалим!

- Да погоди ты, сейчас палатку поставим, да и жрать охота!

- Ну давайте, вставайте, вон там мы стоим, я с пермскими девчонками...

- По жизни с Пермью? - засмеялся Лешка над вечным Ромкиным женолюбием.

- Как обычно! И палатку поставите, заходите, жрачка есть. И бухалова немеряно.

- Ладно, придем, давай...

И Ромка помчался дальше. А ребята вытащили шатровую палатку-четырехместку и поставили на указанном организаторами месте. Потом мужики сходили пару раз за дровами, пока девчонки благоустраивали походное жилище туристскими ковриками и спальниками. А потом пошли к Ромке, чтобы поесть, да и вообще, разузнать как тут дела.

Ромка орал на гитаре чего-то непотребное, при этом аккуратно придерживая ногами початую бутылку водки. Справа и слева от него сидели две девчонки - одна темненькая и угрюменькая, вторая светленькая и веселенькая.

Ромка при виде друзей тут же перестал орать и представил всех.

Темненькую звали почему-то Света, светленькую - Лена. Света быстро оценила всех кинжальным взглядом, молча кивнула и снова уставилась на костер. Лена же гостеприимно схватила половник и приговаривая - "Давайте, давайте, свои чеплашки!" - навалила всем густющего горохового супа.

- А для аппетита? - воскликнул Ромка и щедро плеснул водки в стандартные туристские эмалированные кружки.

Аня с Ольгой тут же отказались, водку они не пили. Впрочем, Аня вообще не пила. Даже шампанское на Новый Год. Ромка их уговаривать не стал, объяснив: "Не хошь как хошь, нам больше достанется!"

А вот пермячки не отказались, лихо замахнув кружки, при этом даже не закусили, а только запили водку холодным чаем. После чего Лена еще больше повеселела, а Света еще больше загрустила.

- Ух, хорошо пошла! - изобразил невероятно отвратительную гримасу Ромка.

А Лешку с Мишкой передернуло сивухой:

- Что за дрянь? - сипло сказал Мишка. - У меня бабушка лучше самогон делает.

- А... - пренебрежительно махнул рукой Зяныч. - Калужская... У организаторов брали. Наша еще вчера кончилась!

- Так вы со вчерашнего дня здесь?

- Угу. - закурил Ромка. - А, кстати, через два часа концерт открытия. Я выступаю как гость!

- А на мастерских будешь участвовать? - поинтересовался Лешка.

- Да, схожу к кому-нибудь. Завтра посмотрим! Ну что между первой и второй перерыва нет совсем? - и Ромка снова плеснул водочной дряни.

Они замахнули еще. И тут на душе совсем потеплело. При чем так, что тепло опустилось даже к ногам.

Ромка рассказал как они добрались, что познакомился с девчонками в поезде, и что видел пацана - ну копия ты Леха, потом покажу! - а когда сходили отлить, то Ромка погрозил ему кулаком: "Смотри! Ленка моя! Ты с ней не заигрывай! Хочешь, Светку бери, только она не даст, то ли лесба, то ли депрессивная просто. Третий день молчит!"

Лешка дружелюбно поднял руки:

- Ром, да хоть обоих бери, твои ведь подруги!

Начинало стремительно, как-то по-осеннему темнеть, и Ромка не увидел как у Лешки мучительно и натужно покраснели уши. Честно говоря, Лешке с девчонками не особенно везло. Не умел он с ним знакомиться. Нет, вот с Анькой там, или с Ольгой, нормально же получается общаться, или с другими девчонками из турклуба. Но они свои, просто друзья и все. А вот чтобы так запросто, подойти, познакомиться и снять на пару ночей - получалось не часто. Даже редко. И то, только во время общаговской попойки какой-нибудь.

И не успели они дойти до костра, как Ромка опять заорал:

- А повторить?

И они повторили, потом еще повторили, потом еще, прерывая тосты похабными и не очень песнями. Потом открылась сама собой еще одна бутылка и Лешка даже не заметил сквозь алкогольный туман - как попрощались Мишка и с Олей, как чуть позже ушла Аня, погрозив напоследок пьяному командиру кулаком. Удивительно, но Лена со Светой, казалось вообще не пьянели.

И тут к их костру подошла девчонка с бейджиком на груди.

- Ребята из Кирова здесь? Вас к сцене просят, концерт открытия начинается. Рома, вы четвертым идете, а вы Леша пятым. Будете представлять кировский блок.

Леха заржал:

- Слышь, Зяныч! А ты публику передо мной разогревать будешь.

- Вот гадство... - согласился Ромка. - Ну чё, пошли?

И нетвердым шагом, подхватив пермячек под руки, они отправились к сцене, держа гитары как пулеметы - наперевес.

- Слышь, мы же бухие! Нас же на сцену не выпустят! - шепнул на ухо Зянычу Леха.

- Хрена лысого, ты посмотри, кто тут трезв?

И впрямь, найти на фестивале трезвого барда было труднее, чем потерянные часы на пляже. Тем более на фестивале лесном, где сама природа благоволила к традиционному русскому веселью. Даже организаторы, спускаясь со сцены хлебали кто пиво из невиданных еще в Кирове полуторалитровых бутылей, кто традиционную беленькую.

На сцену Ромка вышел твердым, устойчивым шагом. И вполне трезво без запинок и забываний спел пару своих мудреных творений.

И тут Лешка озадачился. А ему-то чего петь?? И в голову, блин, ничего не шло! И вот зараза-ведущий объявляет уже его:

- Продолжит презентацию своей делегации с песнями "Банальная песня" и "Помнить во сне..." еще один гость из Кирова, дипломант Всероссийского фестиваля авторской песни в Сергиевом посаде... Впрочем, пусть он представиться сам!

- Э-э-э... - растерянно сказал Лешка в микрофон, когда с трудом поднялся на сцену. - Меня зовут Алексей... Впрочем, на самом деле меня сюда не звали, я сам приехал. Да...

Он мучительно соображал, что же ему спеть и тут в толпе зрителей, сквозь яркий свет прожекторов, укрепленных на соснах, он увидел своих друзей, внимательно смотрящих на него серьезными глазами. И кто-то четвертый стоял за ними черным силуэтом.

И тут Лешка запел. Запел абсолютно не зная слов и музыки. Стихи лились сами из него, аккуратно складываясь в рифмы, и гитара сама подпевала ему. И Лешке оставалось только перебирать струны:

Блужданье мрака со свечой в руке

Вот поиск двери из зеркальных комнат.

Холодный поцелуй металла на виске...

Но просыпаюсь я и начинаю помнить.

Как древний Алконост поет над тишиной