Мой любимый пианист - Миранда Ли

— И куда ты собралась в такую рань? — спросил он.

Серина подумала, что ее озадаченное выражение лица заслуживало Оскара.

— Домой, разумеется, — прохладно пояснила женщина.

— Зачем? Фелисити все равно там нет. И на работу ты по субботам не ходишь.

— Сегодня придется. У Эммы выходной — она идет на свадьбу.

— И все же тебе совершенно не обязательно ехать так рано. Десять минут седьмого! Давай выпьем кофе. Есть одна вещь, которую я бы хотел с тобой обсудить.

Ее сердце пропустило удар — не от надежды, а от страха. Нет, Николас ведь не мог передумать! Он уже обещал ничего никому не рассказывать о своем отцовстве!

— Что именно? — опасливо поинтересовалась женщина.

— Да не бойся ты так. Я, пожалуй, поставлю чайник, — произнес Николас и отвернулся, предоставив женщине возможность полюбоваться его великолепным телом сзади.

— Только сначала оденься! — крикнула Серина ему вслед.

Николас лишь рассмеялся.

Когда она осмелилась выйти из ванной и присоединиться к нему в гостиной, мужчина все же натянул черные трусы.

— Так о чем ты хотел со мной поговорить? — спросила она, когда Николас открыл два пакетика с растворимым кофе и высыпал их содержимое в чашки.

— Я тут подумал… — медленно начал он, а затем замолчал и залил порошок кипятком.

— О чем?

— Ты по-прежнему пьешь кофе с молоком и ложкой сахара, верно?

— Да, — ворчливо отозвалась Серина. — Так чего ты хочешь?

— Боже правый, ты по утрам всегда в таком настроении? — спросил Николас, неспешно доставая молоко из холодильника и так же медленно открывая пакет с сахаром.

— Николас, ты меня просто с ума сведешь! Мне нужно ехать! Скоро встанут соседи и увидят, что я еду домой в том же платье! — И Серина указала на свой чудесный белый наряд.

Он приподнял брови.

— О, ясно. Извини, я совсем забыл, что люди в Роки-Крик удивительно внимательны к таким вещам. Они не просто обращают на них внимание, нет, им еще и интересно… Так, не, сходи с ума, — предупредил Ник, заметив раздражение, ясно написанное на ее лице. — Дело в том, Серина, что я передумал.

«О нет, только не это!» — в панике подумала женщина.

— Да не в этом смысле! — Ник слегка нахмурился. — Ну почему ты сразу предполагаешь худшее? Я передумал уезжать сегодня же.

— Но ведь вчера ты сказал… — Серина замолчала, не зная, радоваться или огорчаться услышанному.

Просто удивительно, каким простым такой вариант кажется, пока остается романтической фантазией! В реальной жизни все намного сложнее.

— Знаю, я сказал, что уеду. Видишь ли, у меня было время подумать. Ведь нет никаких причин возвращаться так скоро. Я не буду ничего говорить Фелисити о том, кто ее отец. И вообще никому. Я обещал. Так поступать было бы жестоко и бессмысленно. Фелисити, скорее всего, меня возненавидит, да и ты тоже, а я этого не хочу. Совершенно не хочу, — добавил он, а затем подошел и заключил женщину в объятия. — Ты сказала, что боишься снова влюбиться в меня. Я могу поверить, что так и случилось? Или это опять будет проявлением самонадеянности с моей стороны?

Серина застонала, когда сердце вступило в яростный бой с разумом. Сказать, что она по-прежнему его любит, — это серьезный шаг, и, скорее всего, очень глупый.

— Николас, я не могу позволить тебе снова разбить мне сердце, — наконец осторожно ответила она.

— Ты считаешь, что я на это способен?

— Я не знаю, на что ты способен. Мы совсем друг друга не знаем. Более того, мы живем в разных мирах.

— Это не совсем верно. Мы оба австралийцы. Если бы ты когда-нибудь жила за рубежом, то поняла бы, что эту породу ничем не исправить. Я очень ценю то, что ты понимаешь, как мне не нравится в Роки-Крик и что я обожаю Нью-Йорк и так далее и тому подобное, — протянул мужчина, пододвинув к Серине чашку кофе. — Но знаешь… я совсем не уверен, что мне так уж противен этот городок. Честно говоря, вчерашний конкурс мне понравился больше, чем все, что я видел за последние годы. Но и это совершенно меркнет на фоне того, что мы можем подарить друг другу. Ты на самом деле считаешь, что я снова тебя отпущу? Да, я не смогу жить здесь все время, — продолжал он, — но не вижу никаких причин, которые помешали бы регулярно приезжать. И ты иногда навещала бы меня в Америке или Англии. Все расходы я, разумеется, оплачу.

Разумеется, подумала Серина. Во рту появился неприятный кислый привкус. Именно так богатые мужчины поступают со своими любовницами. Платят.

Стать любовницей Николаса. Да, не о том Серина мечтала одинокими ночами. Стоит также учесть, что он до сих пор ни слова не сказал о любви. Более того, если он начнет регулярно ездить в Роки-Крик…

На ее лице снова отразилось беспокойство.

— А ты обещаешь ничего не говорить сам знаешь о чем? Никогда? Даже если ты сильно на меня разозлишься?

— Торжественно клянусь тебе.

— Только вот… Как все это я должна объяснить своей семье? Особенно матери. Она ведь начнет задавать вопросы…

— Скажи ей правду. Что я безумно и безнадежно в тебя влюблен и просто не могу заставить себя уехать так скоро.

Серина удивленно приоткрыла рот, и Николас начал целовать ее.

Мужчина прислонился к перилам на балконе и помахал Серине, которая шла к своей машине. Когда она подняла глаза и послала ему воздушный поцелуй, Ник ответил тем же.

— Я позвоню тебе позже! — крикнул он, и Серина улыбнулась.

От этой улыбки у Николаса потеплело на душе.

Пусть пока Серина не решилась сказать, что тоже любит его. Ник чувствовал ее любовь прошлой ночью — и утром, в каждом поцелуе. Совсем скоро она скажет те слова, которые он хочет услышать. А он пока будет строить планы насчет их совместного будущего, реальные и разумные, которые можно воплотить в жизнь.

В последнее время привычный образ жизни несколько наскучил Николасу, но нет никакой гарантии, что через пару лет ему не захочется вновь заняться поиском талантов. В конце концов, шоу-бизнес у него в крови. Выбросить его полностью из своей жизни? Это приведет к катастрофе. Он видел, как браки разрушаются только из-за того, что один из супругов ожидает полной перемены в партнере после свадьбы.

А он действительно хотел жениться на Серине.

Пока он не произносил слово на букву «С» — боялся, что еще слишком рано. Но на сей раз этой женщине не удастся уйти из его жизни.

Он мог бы провести остаток своих дней, мучая себя мыслями о том, как все могло бы быть. Но зачем? Николас был не из тех, кто проливает слезы о том, чего уже не вернуть.

Ник отнес чашку со свежим кофе на балкон, где лучи утреннего солнца еще не испепеляли все живое, а приятно грели кожу. В конце концов, всего половина седьмого. Но день обещал превратить город в печку.