Труп в доме напротив - Анна Викторовна Дашевская

Включённый компьютер мигал зелёным глазом, сообщая, что есть почта. Алекс взглянул, от кого письмо, и удивлённо поднял брови:

— Однако! Новый клиент просит о встрече завтра во второй половине дня. Мы ещё по этому делу не отчитались… Ладно, это потом. Рассказывай.

— Для начала — пришла информация из Нью-Амстердама. Если помнишь, именно оттуда Елена и Оскар отправлялись в Старый свет почти три месяца назад.

— Три месяца? Вроде бы в Москве они пробыли не так много.

— Начали с Люнденвика, оттуда перебрались в Лиссабон, потом в Монакум и закончили Венецией. Из Венеции уже прибыли сюда. Так вот, в Нью-Амстердаме и ещё пяти городах Нового света господину Мейзенштольму принадлежат довольно крупные антикварные магазины.

— Вообще антиквариат или на чём-то специализируется?

— А есть разница?

Алекс покрутился на стуле, потом воскликнул:

— Ага, вот! — И достал из книжного шкафа старую чернильницу из помутневшего хрусталя, оправленного в металл. Серебряные фигурки грифонов, мантикор и ещё каких-то чудовищ щеголяли золотыми гербами на спинах. — Вот это принадлежало моему деду. И по совести говоря, это не антиквариат, а просто так… ретро. А вот, например, чиньская фарфоровая ваза, пожалованная тому же деду императором Сянь-ди Ичжу справедливо может считаться антикварной, её и на аукцион какой-нибудь не стыдно было бы выставить. Поэтому и спрашиваю. Большинство магазинчиков, торгующих стариной и подделками под неё, продают и покупают всё: хоть рукописи, хоть бронзовые статуэтки, мебель или монеты. А есть специалисты в какой-то определённой области.

— Понял, — инспектор почесал затылок. — Ничего об этом не написали, но магазины, судя по всему, серьёзные. Общий годовой оборот достигает полутора миллионов дукатов…

— Нехило.

— То-то и оно. За такие деньги могут убить и не поморщиться…

— Убить могут и за кисет с табаком, если окажешься не в том месте не в то время, — возразил Суржиков.

— Тоже верно. Ладно, будем узнавать о специализации магазинов, хотя это может и не понадобиться, — сказал Глеб, делая таинственное лицо. — Мы прочитали текст на загадочном листке.

— И?

— Софья была права, это написано на порто. Там перечислены названия книг и имена. Ну, например, так… — он вынул из кармана листок и прочитал: — «Аттические ночи» Авла Геллия, Альд Мануций 1515. И через тире — Ренато Феррейра Сильва.

Суржиков присвистнул.

— Ого! Да если они собирались купить или продать такую книгу, там речь шла не об одном миллионе!

— Поясни, — нетерпеливо потребовал инспектор.

— Одни из самых дорогих книг в мире — издания венецианской типографии Альда Мануция. Я боюсь даже представить себе, сколько это может стоить…

— А вот ещё, например: «Готская руническая письменность и основанные на ней заклинания подобия», Симеон Метафраст Никейский, Эльзевир, 1558. И имя владельца, может? Карл-Август Вильфхельм. Или это покупатель?

— Проверить, кто это такие, не удалось?

— Пока нет. С адвокатом я встречаюсь завтра, вот, может, что-то узнаем.

— Слушай… — Алексей помедлил, но всё-таки сказал: — Я бы хотел присутствовать при беседе с ним.

— В каком качестве? Ты ж понимаешь, с этой публикой шаг вправо или влево — и дело рассыплется, словно сухой горох.

— Хотя бы за стеклом. Если что, я тебе вестника пришлю, или ещё как подскажу… Во сколько ты его ждёшь?

— Не знаю пока… Ладно, тьма с тобой, сообщу о времени встречи. Придумаем что-нибудь.

— Вот и отлично. Тогда расходимся до завтра.

И Верещагин вздохнул, будто сбрасывая с плеч всю тяжесть этого длинного дня.

ГЛАВА 5

2 мая 2185 года от О.Д

«Печально все же, — вновь заговорил де Тревиль, — что в такое злосчастное время, как наше, самая чистая жизнь, самая неоспоримая добродетель не может оградить человека от позора и преследований»

(Александр Дюма, «Три мушкетёра»)

Госпожа Джаванширова была рассеянна и задумчива. Впрочем, не настолько, чтобы не прочесть со всем вниманием предоставленный ей отчёт. Дойдя до последней страницы, она высоко подняла брови:

— Серебряный лес? Что, серьёзно?

— Абсолютно, — подтвердил Алексей.

— Ну что же, прекрасно. Надо полагать, сосватал его туда Виталион, но значения это не имеет. По крайней мере, я могу с чистой совестью сообщить детям, что о здоровье их отца позаботятся наилучшим образом, — она открыла ящик письменного стола и достала пару приятно звякнувших мешочков. — Ваш гонорар и некоторая… премия. Разумеется, о конфиденциальности вас предупреждать не нужно.

— Разумеется.

— Вот и хорошо… — откинувшись на спинку кресла, женщина прикрыла глаза. — Я говорила с Агнессой…

Верещагин слегка напрягся. Подруги-то они подруги, но правило «никому ни слова» он нарушил. Правда, и не жалел об этом нисколько.

— Вы считаете, я… э-э-э… превысил свои полномочия?

— А сами вы как думаете? — она замолчала, глядя на собеседника. Вдоволь выдержав паузу, рассмеялась и похлопала детектива по руке. — Я не в претензии. Княгиня уже выяснила источник моих неприятностей… я говорю о головных болях, конечно. Да, выяснила и приняла меры к тому, чтобы это не повторилось. Тем не менее, передайте, пожалуйста, госпоже Полянской, что я жду её вечером, как мы договорились.

— Благодарю вас, Марина Владимировна, — Алексей встал.

— Это я вам благодарна. И, если позволите, буду вас рекомендовать.

Посвистывая, Верещагин сбежал по лестнице, подумал секунду и повернул в сторону кухни.

— Скажите, где бы мне найти Варвару Ермолаевну?

— Кого? — удивилась кухарка. — Да у нас нету таких, и не было сроду.

Прогулочным шагом дошёл он до банка, положил содержимое одного из мешочков, восемьсот двойных дукатов, на свой счёт. Второй же целиком отправился в банковскую ячейку. Само собой, Алекс в него заглянул и с удовлетворением обнаружил такую же сумму, но в золотых монетах по пятьдесят дукатов. Дружески распрощался с гномом, обслуживающим клиентские ячейки и отправился домой, заглядывая в витрины магазинов и с удовольствием не думая ни о чём.

Новый клиент постучал в дверь минута в минуту, ровно в два часа дня. Верещагин как раз уселся за стол в приёмной, поставил на него чашку кофе и положил последний номер журнала «Катера и яхты».

— Ага, — сказал он с удовлетворением. — Кого-то припекает…

Встал и с удивлением почувствовал, что открывать не хочется. Вот просто даже к двери подходить нет никакого желания.

— Интересно… — протянул он. — Аркадий!

— Да, хозяин! — раздалось с подоконника.

— В разговор не вмешивайся, но, если вдруг что — у тебя ж есть собратья в здании городской стражи? — с подоконника раздалось гордое хмыканье. — Вот сразу им передай, чтобы сообщили, что происходит секунд-майору.

— Это беролаку что ли?

— Секунд-майору, — повторил Алексей с нажимом. — Звереву Сергею Ивановичу.

В дверь застучали с новой силой, и он пошёл открывать.

Мужчина, стоявший