Халцедоновый вереск - Вира Наперстянка

он пел ей порывами ветра. Они создали морской шторм, в котором наконец смогли соединиться, и тогда их настигло умиротворение.

В сказке было много стихов, но последний всегда притягивал меня больше остальных – набор звуков, ничего более. Но одновременно с этим этот стих был всем. Конечная песня пирата и бедн-вары. Их надежда, потеря, радость и боль. Песня ветра и моря.

– Попробуй сыграть, – предложил Дар и взял первый аккорд.

Это был консонанс, как и просила преподавательница. Но звучал очень пронзительно. Дар вступил за ветер.

Я неуверенно прикоснулась к клавишам и ответила за воду. Короткую мелодию тогда преподавательнице мы сыграли быстро.

– Видишь, все не настолько и сложно. – Дар подмигнул мне и, быстро подсобив Орсо с парочкой аккордов, покинул нас. Как будто и не приходил. Как будто мы и не творили магию без стихий.

Но на следующее занятие Дар заглянул, и мы чуть дальше продвинулись в создании песни ветра и моря, добавили резкий диссонанс. И к концу моих уроков музицирования она была завершена. Поистине магическая песня.

Песня, которая сейчас звучала из окна второго этажа!

– Эта музыка еще лучше предыдущей! – воскликнула Миладея. – Как будто порыв и гладь!

– Песня ветра и моря, – прошептала я.

– Точно! Шторм, буря.

– Ты знаешь, кто играет? – спросила Отила, пронзительно глядя на меня своими голубыми глазами.

Я замерла. Эту песню знали немногие: Орсо слышал несколько раз, та старая преподавательница слушала черновые заготовки. Ноты мы не записали. Так что единственным, кто мог ее сыграть, был…

– Дарион. Король Аритерры, – ответила я и, развернувшись, пошла к разрушенной крепостной башне.

– Не знала, что король играет, – пораженно протянула ведьма.

– В детстве ему нравилось проводить время за клавесином, – пожала плечами я.

Помню, на его тринадцатилетие королева попросила меня расписать специально сделанный по случаю праздника клавесин в качестве подарка. Мне было шесть, но кисточку я держала в руках уверенно – так дорогущий клавесин из белого дерева превратился в серо-синий, с изображениями грозы, шторма и ежевичного куста. Почему мне захотелось нарисовать ежевичный куст, ума не приложу. Чистейший порыв. Но вышло неплохо. На мой вкус. На вкус придворных… кто-то был в ужасе. Впрочем, главное, что Дару понравилось. На этом клавесине мы и играли законченный вариант песни ветра и моря.

– Песнь ветра и моря, это же что-то из сказки? – спросила Миладея, нахмурив брови.

– Да, про пирата и бедн-вару.

– Ого, – изумилась ведьма, видимо, тоже помнила тот набор букв в последнем стихе.

– Хорошая адаптация, – похвалила Отила.

Я улыбнулась. Наша с Даром песня и правда звучала потрясающе.

Мы дошли до дома собраний. Он сейчас был пуст и казался необитаемым. Никаких важных собраний Совета в период отбора невест проводить не планировалось – только королевские совещания во дворце. Поэтому и людей, находящихся в доме, не было. Разве что слуги, следящие за порядком, и охрана.

Девочки опасливо ступили на руины близлежащей башни. Замковая крепость раньше была огромной, с множеством башен, и опоясывала она, разумеется, всю скалу. После многовековых войн от крепости мало что сохранилось, а из башен целой осталась только оружейная и парочка дворцовых.

Миладея с Отилой опасливо перебрались через серый мшистый камень и подошли к обрыву. Я последовала за ними. С этой стороны замка открывался хороший вид на Старый город. Руины, поросшие мхом и плющом, лес и порт – вот что находилось в Старом городе.

Мы еще какое-то время поползали по развалинам башен, я рассказала девушкам парочку баек, которые в свое время мне поведали старожилы антарийского замка, а потом, замерзшие, решили вернуться во дворец.

– О, а может, этот господин из твоего рассказа про длинную бороду? – Миладея ткнула пальцем в картину, мимо которой мы проходили.

– У него слишком короткая борода, – отозвалась Отила, – со скалы до озера он бы на ней не спустился.

– А может, это та леди, которая приняла курицу за любовницу мужа? – Ведьма вновь ткнула в картину. – У нее в шляпе как раз куриные перья.

– Думаешь, она так расстроилась, что любовницы не оказалось, что распорядилась из найденной курицы сделать шляпку? – поинтересовалась я в ответ.

– Нет. Она так расстроилась, что муж не соблюдает ее диету и бегает на рынок за курами, что отомстила таким образом курице.

– И мужу, – добавила Отила.

– Разделав птичку у него на глазах? – спросила я.

– Нет, – подхватила Миладея, – нося ее перышки на своей шляпке и каждый день напоминая мужу, что…

– Что если он не будет соблюдать диету, она и его… – Шаманка провела ребром ладони по шее.

– Что он сам умрет, если не будет соблюдать диету. Но и твой вариант мне тоже нравится, – улыбнулась Миладея.

Я покачала головой. Странные у нас разговоры. То про бороду, то про курицу. Не такого поведения от девушек ждут в картинной галерее.

– О! – Миладея остановилась. – А это, может быть, тот мужчина, которому в свое время назначили сотню дуэлей за посещение спален замужних дам.

– И который упал с обрыва, случайно оступившись? – спросила Отила. – Мне кажется, в рассказе Рии фигурировал блондин.

– Да? Но этот тьма как хорош.

Они остановились рядом с портретом красивого молодого человека. Черноокий, черноволосый, с гордым разворотом плеч, он и правда притягивал взгляд.

– Может, это любовник сестры короля, который потом подался в пираты? – предположила шаманка.

– Не хочу вас расстраивать, но это младший брат Эрия Первого, – улыбнулась я.

– А, – разочаровалась ведьма. – Может, и с ним была какая-то интересная история? – с надеждой спросила она.

– Про особ королевских кровей не бывает занимательных баек, – фыркнула Отила.

– Кто-то говорит, что он не верил в силу природы и увлекался темной магией, – пожала плечами я.

– А с башней что? – Миладея чуть ли не уткнулась носом в картину. – Это же северная? Но я ее видела, выглядит не так.

– Художественное решение? – предположила шаманка.

– Но остальные же башни в порядке. Может, камень кто своровал? Выглядит дорогим.

Я уже их не слушала. А во все глаза смотрела на картину.

«На рисунке посмотрите, что же с башенкой не так. И проход тогда найдите, в север розы уходя», – вспомнила я.

Рисунок. Башня с покосившейся крышей и огромным камнем на шпиле, которого в реальности на ней отродясь не было. И стена картинной галереи, которая примыкает к коридору в северную башню.

В этот момент я почувствовала такой прилив радости и энергии. А еще потрясения, что все оказалось настолько просто. И мы с Орсо действительно дураки.

Я подозвала проходившую мимо служанку и попросила ее позвать принца Орсолина к портрету его родственника. Убедившись, что больше никого в галерее нет, сгорая от нетерпения, подошла к картине и нажала на этот самый нарисованный камень.

За стеной заскрежетали шестеренки, а затем с облаком пыли картина отъехала в сторону.

– Чума, – выдохнула ведьма.

– Святые духи, – прошептала шаманка.

– Беззубый аванк! – радостно воскликнула я и, создав маленький огненный шарик, полезла в проход.

Глава 7

– И часто ты так развлекаешься? – спросила меня Миладея после очередного поворота и очередного стряхивания паутины со своего лица.

– Это мое любимое развлечение, – с улыбкой ответила я, разглядывая кладку прохода.

Камни были старыми, желтовытыми и неровными. Скорее всего, мрамор. А раз желтый