Павильон Зеленого Солнца - Юлия Чернова

— Быть может, я, не будучи убийцей, удостоюсь той же милости?

— Да, конечно, — оживилась Патриция. — Пожалуйста.

Рванулась было на кухню, но Эндо удержал. Больших усилий для этого не потребовалось. Стоило Эндо взять девушку за руку, как Патриция застыла, устремив на него сияющий взгляд.

— Итак, вы вместе с убийцей располагаетесь вокруг стола, — продолжал допытываться Эндо. — Что дальше?

Тон его был едва ли не издевательским. Элен начала закипать.

— Убеждаемся, что гость интересуется чайником. Начинаем торговаться. Одна бежит в деревню за помощью…

— А вернувшись, не застает ни убийцы, ни чайника, ни подруги — во всяком случае, в живых, — едко перебил Эндо.

Элен смягчилась, сообразив наконец, чем вызван его гнев — достаточно было посмотреть, как крепко сжимал Эндо руку Патриции. Видимо, не слишком ему было приятно сидеть в развороченном доме, представляя, что могло случиться с хозяйками.

Самолюбие не позволяло Элен уступить.

— Заявили бы, что чайник в городе, и отвезли убийцу прямехонько в полицию.

Эндо, по-видимому, не хотел быть грубым, но резкого ответа не сдержал:

— Машина у него. Это он бы вас повез, куда — неизвестно. Держа одну в заложницах, вынудил бы другую рассказать все, что вы рассказали мне, и отдать чайник.

— Давайте пить чай, — сказала Патриция, стремясь прекратить неприятный разговор.

Элен предоставила ей и Эндо, охотно вызвавшемуся помочь, хлопотать на кухне. Сама принялась разбираться в комнате. Сложила стопкой книги, собрала разлетевшиеся во все стороны листы бумаги. С каждой минутой Элен все более погружалась в состояние душной злобы. Обнаружить в своем доме тот же разгром, что и в жилище тя-ю! В памяти всплыло, как долго она всматривалась в полумрак чайного павильона, пока разглядела сбитые в сторону циновки, опрокинутый ларец для письменных принадлежностей, раскатившиеся по полу кисточки и ручки, расшвырянные во все стороны листы бумаги. Тогда ее сильнее всего потрясла россыпь чая на полу. Это воспоминание до сих пор вызывало дрожь. «Возможно, Эндо прав, нас спасло чудо». Тут Элен подняла раздавленный тюбик губной помады — карминные следы испещряли любимое лиловое платье — и зашлась от ярости. «Это не нас, это убийцу спасло чудо!»

Готовить еду пришлось Эндо — Патриция была не в состоянии делать два дела одновременно. А ей хотелось и готовить и разговаривать. Хотелось узнать, что Эндо почувствовал, переступив порог дома, и что предположил потом, и совпали ли его догадки с тем, что выяснилось теперь.

Патриция сидела в углу, на единственном табурете, и смотрела, как проворно Эндо моет и раскладывает овощи, тонкими ломтиками режет рыбу. Впервые за весь день к ней пришло ощущение покоя и безопасности. Не только потому, что преступника не было поблизости. Войди сейчас в эти двери убийца, она бы и головы не повернула. Начнись землетрясение, обрушься тайфун, оккупируй страну иноземные солдаты — и тогда бы не испугалась. Не сомневалась: рядом с Эндо нечего бояться; он справится с любой бедой.

— Так что же вы подумали? — повторила она.

Эндо обернулся через плечо. Патриция внимательно его рассматривала. Четко очерченное лицо, твердые, красивые губы. В глазах веселье, нет, не веселье — бесшабашная удаль. Такие глаза бывают у детей на побережье, когда, опьяняясь морем, они бросаются в бездонную синь, как бы высоки ни были волны.

— Подумал? — переспросил он. — Скорее почувствовал. Сперва огорчился, что не застал вас дома. Потом обрадовался, что вас не застал преступник.

Патриция улыбнулась. «Профессор Шень считал Эндо человеком сдержанным, если не сказать скрытным. Забавно! По его лицу все можно прочесть».

Губы Эндо сжимались все крепче. На глаза легла тень. Патриция подмечала у него подобное выражение и прежде, еще на раскопках. Участники экспедиции дружно ликовали, обнаружив тайник с фарфоровыми изделиями. Над составлением описи трудились несколько дней. Однажды профессор Шень, ставший от счастья рассеянным, забыл в палатке очки. Патриция вызвалась сбегать за ними. В палатке профессора наткнулась на Эндо. Он склонился над походным столом, изучая опись. Склонился с таким лицом, что Патриция испугалась. Эндо улыбнулся — как обычно, широко, по-мальчишески. Этого было достаточно, чтобы ее успокоить.

…Спустя полчаса, Элен удалось навести относительный порядок, Эндо (в присутствии Патриции) успел соорудить основательную закуску. С веранды принесли стол и кресла, и вскоре Элен могла с уверенностью заявить, что пережитые волнения способствуют пробуждению аппетита. Настроение у нее постепенно улучшалось. Что ни говори, а расследование они провели блестяще, даже опередили полицию. Вполне вероятно, переиграли бы и преступника. С другой стороны, хорошо, что все случилось, как случилось. Эндо их не оставит. Обрели защитника, хоть и упустили преступника. Эндо тоже думал об убийце.

— По-видимому, мы разминулись на считанные мгновения.

— В деревне должны были заметить незнакомца, — уверенно предположила Элен. — Но Синь-эй нам ничего не сказала.

— Преступник мог добраться поездом и появиться с другой стороны.

— Зачем же поездом, когда у него есть машина? — напомнила Элен.

— Он не поставил бы ее на виду у всей деревни.

— Полагаете, бросил где-то на дороге и пошел в обход?

Эндо кивнул. В досаде стиснул зубы.

— Теперь чайник потерян безвозвратно.

Подруги ничего не ответили, но на лицах обеих появилось такое многозначительное и самодовольное выражение, что Эндо резко подался вперед.

— Вы спрятали чайник? Где?

Элен пила чай — не спеша, со значением. Близилась минута триумфа, комкать которую не следовало.

— Где? — нетерпеливо повторил Эндо. Лицо его вспыхнуло огнем азарта.

— Попробуйте угадать.

Эндо улыбнулся.

— Берег велик.

— Зачем же ходить так далеко.

Величественным жестом пригласив следовать за собой, Элен вышла на веранду. Спустилась на нижнюю ступеньку и выудила чайник из воды. Эндо, с немалым интересом наблюдавший за ее действиями, рассмеялся:

— Какая предусмотрительность!

— Кто-то сомневался в наших способностях.

— Беру свои сомнения обратно, — живо откликнулся он.

Вернулись в комнату. Эндо, спросив позволения, взял чайник в руки, проворно освободил от веревок. Все склонились над хрупким сувениром. Эндо разглядывал его впервые, но и Элен с Патрицией смотрели как будто новыми глазами. Чайником нельзя было не любоваться. Яркие одеяния дам, грациозные позы, тончайшая пропись лиц и, наконец, волшебные изменения цвета — Патриция налила кипяток, и проступили скрытые картины — вызвали единодушный вздох восхищения.

— Изделия мастеров Цуна славились на весь Тайан, — заметил Эндо.

Патриция кивнула в знак согласия.

— И все же, я слышала, коллекционеры не считают их редкостью. До нашего времени сохранилось множество образцов. Прекрасным собранием располагает столичный музей. Там предметы много интереснее.

Элен оскорбилась:

— Убийца, очевидно, считает иначе.

— Похоже на то, — серьезно согласился Эндо. — Надо обратиться к специалисту. Едемте к профессору Шеню.

— Когда?

— Немедленно.

Элен одобрительно переглянулась с Патрицией: «Вот это реакция!» Патриция пришла в восторг. Всегда хотела, чтобы рядом появился человек, готовый принимать трудные решения. И уже не первый день мечтала: «Пусть этим человеком окажется Эндо».

Эндо называл жилище Шеня особняком, и Элен вообразила себе нечто монументальное — учитывая возраст профессора и его заслуги. То, что открылось ее взору… Элен долго подыскивала подходящее название. В голове почему-то застряла фраза: «Наше одинокое бунгало…» Правда, Элен не вполне представляла себе, что такое бунгало. Но домику профессора это название подходило как нельзя лучше. Открытая веранда, на которую, похоже, просто не хватило крыши. Два серых валуна вместо ступеней и полупрозрачная бумага раздвижных перегородок утвердили ее в мысли, что заниматься в Тайане археологией, возможно, и почетно, но малоприбыльно. «Надо немедленно увозить из этой страны Патрицию. То, что Эндо ходит в потертых джинсах, — его дело, но если он собирается так же одевать жену…»

Профессор Шень встретил гостей у порога. Больше всего он напомнил Элен продавца чайника, с той только разницей, что был одет не в тайанский кафтан, а в современный европейский костюм. Остальное совпадало в точности: пергаментный цвет кожи, реденькая бороденка, частые улыбки и поклоны. От улыбок он перешел к рукопожатиям и объятиям. Весь прямо-таки лучился радостью. Эндо, Патриция и даже Элен не могли не просиять в ответ. Было приятно сознавать, что именно они являются причиной столь бурного ликования.

Поначалу профессор мог выражать свои чувства только восклицаниями (Ах! Ох! Как! Неужели! О, чудо!), потом перешел к фразам (Вы ли это? Какое счастье! Я не в силах поверить своим глазам!) и только спустя пять минут разразился длинной приветственной речью. Вкратце она сводилась к тому, что профессор — необыкновенно счастливый человек, незаслуженно получающий от судьбы такие подарки.