Я и мои истинные (СИ) - Арская Яна

— Во времена моей молодости такие драки были нормой. Вспылили, повздорили и понеслось — только шерсть с чешуей летела! Зато потом со свежей головой решались мировые проблемы. А сейчас… слабые стали. Трепетные.

— Правители позволяли себе рукоприкладство?

— Роум Калигарис Даветрион, дед Аттиса, помнится, однажды выкинул консула морского народа с террасы прямиком в колючие кусты. И что? Никто даже не пикнул. Посмеялись и разошлись.

— Вам с инемонами делить нечего, а вот с Багротом… — Я с тревогой отошла от окна. — Выглядело, словно он так и планировал. Будто нарывался на удар… Иначе к чему была та улыбка?

— А какой самец станет показывать при всех свою слабость? Шиасады всегда были двуличными. Сами в глаза заглядывают, губы тянут, но мысли замудренной машиной закрыть не забудут. Он еще потом придет извиняться за проявленную грубость.

Извинения? Сомневаюсь.

Но думать о провалившихся переговорах не было сил. Прошло несколько часов с тех пор, как императорский паланкин доставил нас с Фаустом во дворец. Подальше от скандала. Личный врач Аттиса осмотрел юношу еще раз, после чего выдал успокаивающий вердикт — сломан нос, трещина в запястье и пара царапин. Ничего серьезного. Шкура росомах весьма пластична, она хорошо держала удар.

Только от этого как-то не легче. Если тело пострадало минимально, то гордость моего сына была разбита в щепки.

Он замкнулся. На вопросы не отвечал. Признался лишь, что давно начал проводить время с сородичами, приехавшими в столицу ради аудиенции с императором. Те охотно приняли его в свои ряды. Именно с легкой подачи этого клана на соревнованиях сильнейших оказался едва обученный подросток. Росомах не смутил ни протез, ни ранг "дельта", ни отсутствие опыта. Они в него "верили".

А мне до одури хотелось ругаться, только вот на кого? На себя? На Фауста, на эту дурацкую систему, отравлявшую умы, перед которой глас разума становился бессилен?

Пока сын, одурманенный лекарствами, спал в соседней комнате, из дворца тишины пришла бывшая мать-драконица. Со стороны казалось, будто она хочет меня утешить. Но я слишком хорошо понимала натуру Гаверии, чтобы строить иллюзии на этот счет.

— Твои мужчины скоро прибудут? — спросила она невзначай.

— Кориандр уже в пути, а Каин сейчас с вашим сыном… угх… выясняет отношения с южной делегацией. Похоже, Аттис сломал королю челюсть.

— Хорошо. Это хорошо.

Я уставилась на нее долгим немигающим взглядом. Нет, не похоже, что издевается.

— Нам надо поговорить, — Гаверия была серьезна. Морщины вокруг жесткого рта углубились, когда она ровным голосом сказала: — Ты должна родить наследника престола.

— Угу. Прямо сейчас потащу Каина в пещеру и как напрыгну…

— Я не про твоего зверя. Роди от Аттиса.

Пока я соображала, в какой параллельной вселенной внезапно оказалась, она спешно добавила:

— Империи нужен сильный дракон. Соседи почуяли нашу слабость, скоро пойдут пересуды… А ты нравишься моему сыну. Предтечи, он при всех заступился за твою честь! Чужой жены, не своей! Нарушил все существующие правила!

— И я благодарна. Но Аттис…

— Он согласится, даже не сомневайся. Я не предлагаю место императрицы — желай ты его, давно бы прибрала к рукам. Но ведь есть еще земли, — Гаверия облизнулась. — Земли моего отца, обширные, плодородные. Целый город, населенный верными подданными престола… Там никто не будет тебе указ.

— Кажется, вы пытаетесь меня купить.

Мне не нравилась ее настойчивость и странный блеск в глазах.

— И что с того? Общий ребенок решит все разногласия. Ты, избранница пророков-фениксов, будешь матерью следующего императора, твои дети станут братьями великого владыки. Никаких тревог из-за будущего или обязанностей, ложащихся на плечи официальной супруге. Это идеальная сделка.

— Хотите закрепить власть за сыном? — Я криво улыбнулась. — Вот только время для сводничества выбрали не подходящее. Отказываюсь.

— Проклятье! Сама же видишь, Бринна слишком слабая. Она не сможет доносить яйцо императора. А ты — да. Хваленная земная плодовитость… Моя ошибка, что я не разглядела выгоду раньше. Может, и байки про святую деву оказались бы к месту и не подрывали авторитет престола!

Невероятно.

Прямолинейность оборотней все еще была способна меня удивлять — вот так сидеть напротив и пылко рассуждать, как ей хочется использовать сложившуюся ситуацию в своих целях. Внезапно меня осенило.

— Вас ведь не действия фениксов беспокоят, а их предсказания, верно? Они давно твердят о большой беде. Вы хотите защитить свою семью, породнившись с Тиамат.

Судя по тому, как резко скакнули в сторону треугольные зрачки выцветших оранжевых глаз, я была близка к истине.

— Гаверия, вы знали ее лучше, чем я.

— Я уже говорила — она воспользовалась моим одиночеством и уязвимостью! Это была ошибка!

— Да знаю-знаю… Я про другое. Шиасад может быть прав в своих страхах? Она ненавидела этот мир? Что-нибудь проскальзывало в ее речах, когда она жила в Нан-Шэ — может, мечты вернуться домой или отомстить обидчикам?

— Не знаю, девочка. Твоя мать была загадочной личностью. Она стремилась к власти и глубоко презирала всех, кто не мог быть с ней наравне. Но она никогда не отличалась бездумным подходом; то, что нельзя забрать силой, она приручала. Вот и весь ответ.

— Ясно, — Я чувствовала приближение Кориандра и смятение проклятого. Значит, мирного исхода ждать не стоило. Довольно пустой болтовни, сейчас нужно быть рядом с близкими.

— Я не стану повторять свое предложение, — Гаврия встала, и тяжелый халат с бахромой и вышитыми на рукавах серебряными солнцами зашуршал по гладкой поверхности пола. — Ты и сама понимаешь, это решит многие наши проблемы. Я не тороплю, верю в твое благоразумие.

А вот я не верила.

Что-то было не так. Что-то изменилось. Проснувшееся внутри нечто продолжало существовать где-то под ребрами, храня в себе искру необъяснимой темной энергии.

30

Все вышло спонтанно. Не помню, с чего началось это безумие — вроде бы мы пили вино, в очередной раз присланное заботливыми родственниками Фиралиса. Жара разморила окончательно, сняла внутренние барьеры, и черт меня дернул полезть к Луису с поцелуями. Мы слишком давно не виделись, а он, как на зло, заладил про недавно открытый сорт полевого сорняка… Б-р-р!

Слушать было невыносимо. И решение пришло само собой.

Пока ученый, разомлевший от возлияний и моего языка, сплетавшегося с его собственным, пытался вернуться в вертикальное положение, за нами наблюдали остальные. Пожалуй, впервые мне это даже нравилось. Дразнить своих мужчин было забавно. Первым пришел в себя Шиан.

Подскочив, ревниво потянулся губами к виску.

— А меня?

Я охотно ответила. Продолжая сжимать свободной рукой рыжий затылок Луиса, приподнялась, обняла второго мужа за шею и прижалась к ним обоим. Чувство глубокого родства было настолько реальным. Пронзительным. Я чувствовала себя невесомой — словно с плеч упал ненавистный груз. Непрерывно хотелось хихикать и тереться лицом о любимых мужчин. Мои, мои, мои.

Оказавшись зажатой между оборотнями, чувствуя их горячие губы на коже, стало казаться, что одежда лишь мешает. Ее было слишком… Просто слишком много.

Мне было хорошо, но будто бы чего-то не хватало. Продолжая хихикать и уворачиваться от игривых укусов тигра, нашла взглядом заинтригованного Харрука. Треугольные уши мелко подрагивали.

— Тебя я тоже люблю, — нежно прошептала я, проводя ладонью по лежавшему на полу узкому короткому хвосту. Волк кивнул — ровно и напряженно, будто откликаясь на немой призыв. В какой-то момент он уже прижимался щекой к моему колену… И остановиться уже не получилось.

Никто не хотел уходить или уступать другому.

Жар рос, точно огненный цветок.

До кровати добрались не сразу. Раздевшись, со смехом подмяла Кориандра под себя. Лишившись тонкой защиты хлопкового платья, я чувствовала себя беззащитной и огороженной от всего зла мира одновременно. Они были рядом. Разгоряченные, близкие. Желающие.