Битва - Уильям Кейт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ассистентами были сержант Рамага из милиции и лейтенант Нолем из службы охраны; оба они носили титулы адъютантов. Их основной задачей было впитать в себя всю военную теорию, которую Грейсон мог изложить словами или письменно, разложить полученные знания по полочкам и затем преподавать эту науку мужчинам и женщинам, отобранным в боевое подразделение. Чтобы организовать такую группу, маленькой команде Грейсона дали остаток Первой Ночи и еще четырнадцать стандартных дней. Генерал Адел хотел, чтобы к концу штормов Второй Ночи подразделение было готово к бою, то есть на все им выделили около одного местного года из сорока пяти дней.
— Сержант, я не думаю, что ты осознаешь всю неопределенность своего положения. — Вялый, гнусавый голос лейтенанта Нолема становился еще более скрипучим, когда он был не в духе.
— Сэр! — окрысился Рамага. — Мое понимание субординации таково, что милицейские части в специальном подразделении будут отчитываться перед милицией через командование группы. Генерал Варней никогда не согласился бы поместить милицейский персонал под непосредственное начало службы охраны!
— А я, сержант, пытаюсь выяснить, есть ли у тебя вообще какое-нибудь представление о субординации! Ясно, что служба охраны в специальном подразделении занимает более высокое положение, чем милиция, как и в остальных военных вопросах. Ты суешь свой нос, куда не надо.
— Джентльмены, хватит! — Грейсон сел, растирая пальцами виски. Он устал и не мог думать ни о чем, кроме возвращения в офицерскую квартиру, выхлопотанную для него генералом Варнеем. Так много нужно сделать, и он уже начинал сожалеть, что вообще услышал о специальном подразделении Треллвана.
— Если вы не перестанете собачиться, то вам придется ответить перед новым правительством!
Нолем вопросительно поднял брови.
— Каким новым правительством?
— Тем, которое бандиты намерены учредить во Дворце, если вы не бросите свои мелкие дрязги и не поможете мне сделать кое-какую работу.
— Ну как же, лейтенант. Мое положение здесь…
Голос Грейсона был утомленным, но твердым.
— Твое положение здесь подлежит моему утверждению, лейтенант, понял?
— Ты не выше меня по званию, молокосос! — Нолем был на четыре стандартных года старше Грейсона.
— Я тебя вышвырну под дождь, и тогда ты узнаешь, кто выше, а кто ниже! — Кулак Грейсона обрушился на кипу анкет на столе. — Меня поставили во главе подразделения, и то, что твой дружок Адел подсунул тебя, чтобы ты смог выпендриваться перед сержантом Рамагой, не означает, что я буду это терпеть!
Нолем ощетинился. Грейсон решил, что единственный способ сломить упрямство этого человека — изменить тему.
— Так вот, какое же положение у поврежденного «Шершня»? — потребовал он.
Вопрос застал Нолема врасплох.
— А… э… У нас по-прежнему нет теха, который наблюдал бы за ремонтом.
— Так в каком же состоянии боевой робот?
— Э… голова разбита.
— Я это знаю, лейтенант. Я сам разбил ее. Можно ее починить?
— Ответственный офицер сказал, что нам потребуется обученный тех, чтобы решить, можно это сделать или нельзя. — Он пожал плечами. — К тому же запасных частей у нас не так уж много. Я полагаю, офицерам снабжения нужно разобрать бронетранспортеры второй линии, чтобы наскрести металлолома и заткнуть дырки в торсе.
Грейсон сел в кресло.
— Может быть, я смогу выбраться туда в следующем периоде и взгляну сам. — Воины знали столько же о работе боевого робота, как и техи. Но время… Боже, время!
— У тебя назначена встреча с Военным советом в следующем периоде, — напомнил ему Рамага.
— Черт, ты прав. Я… — Грейсон задумчиво помедлил.
— Сэр?
— Есть альтернатива… возможно.
Рамага вопросительно взглянул на Нолема, затем на Грейсона.
— Я не думаю, что на планете есть квалифицированный специалист. За исключением Замка, конечно. Но я думаю, что они собираются одолжить нам одного.
Он не намеревался обсуждать свою дикую идею с этими двумя. Нолем воспротивится, он знал, и даже Рамага, по всей вероятности, двурушничал, работая шпионом на милицейский штаб. Он хотел подбросить эту идею самим генералам.
Три периода спустя Грейсон спускался по холодным каменным ступеням штаб-квартиры милицейского округа. На улице по-прежнему шел дождь. Он проделал свой путь от Оружейного городка в легком катере, скользя по грязи. На каменном полу скопились лужи воды. Он передал документы капралу в коричневой униформе, сидящему за столом у основания лестницы.
Капрал ввел шифр в терминал на столе, затем откинулся на спинку стула и стал ждать.
— Вымокли, сэр?
— Немного. Холодно становится. — К середине Первой Ночи температура на улице опустилась почти до точки замерзания. Штормы Близкого Прохождения, длившегося неделю, являлись как бы гигантскими тепловыми поглотителями, и во время долгой, долгой ночи, следовавшей за периастероном, теплота Прохождения стремительно рассеивалась. Скоро штормовые ветры улягутся и в горах начнутся снегопады.
Грейсон подумал о Грохочущем Ущелье. Сейчас льда уже нет, водопад высох. Когда исчезала ледяная крыша, из расселины, с берега пещерного озера, можно было видеть звезды даже при дневном свете.
— Все в порядке, сэр. Можете проходить. — Капрал поманипулировал на пульте, и стальная решетка скользнула в сторону.
— Спасибо, — сказал Грейсон и шагнул в длинный, тускло освещенный коридор. Камера, которую он искал, находилась в конце коридора.
Лори Калмар сидела на скамье в своей камере, подтянув колени под подбородок и уставившись взглядом в противоположную стену. На ней были длинная военная рубаха и брюки, подаренные ей кем-то, и те же самые легкие тапочки, которые она носила на борту боевого робота. Высокая, длинноногая и стройная, она была довольно привлекательной, но выражение лица оставалось угрюмым и озлобленным.
Грейсон приблизился к решетке и произнес ее имя.
Глаза Калмар стрельнули на него, затем уперлись обратно в стену.
— А-а, — вяло сказала она. — Это ты. — Хотя под глазами у девушки темнели круги, но волосы были тщательно зачесаны, и в бледном свете белокурые пряди казались серебряными.
— У тебя все о'кей? С тобой хорошо обращаются?
— Не твое дело, — огрызнулась она.
Она не знала, что Грейсон чувствовал себя виноватым с тех пор, как привел водителя «Страуса» в милицейскую штаб-квартиру. В конце концов он ведь обещал, что ее не тронут. Последнее, что он слышал, — это то, что ей учинили допрос. Из того, что он успел узнать, милицейские методы допроса были скорее психологическими и химическими, нежели физическими. Однако служба охраны, по слухам, отдавала предпочтение физическим разборкам, вот почему Грейсон сам ударился в панику, когда повстречал часовых у дома Мары. Но допрос в любой форме — жестокое мероприятие, и пленник после него чувствовал себя изможденным, измученным и очень одиноким.
— Мне хотелось бы поговорить с тобой, — сказал он.
— Это не ново, — процедила она. — Все люди, что ошиваются здесь, только и хотят… поговорить со мной.
— Как ты смотришь на то, чтобы выбраться отсюда?
Калмар резко посмотрела на него. Ее глаза, заметил он, были густого синего цвета.
— Что? Еще допросы? — Голос был жесткий, но Грейсон услышал в нем нотки готовых пролиться наружу слез. — Мы ведь уже прошли через все это, так ведь? Я рассказала твоим людям все, что знала!
Грейсон имел представление о рассказе Лори из секретного досье, которое заполнялось во время долгих часов допроса. Она родилась и выросла в Сигурде, колючем и изолированном мире, одном из двенадцати миров в конфедерации Хендрика. Родители погибли во время кошмарной ночи, полной огня и ужаса, когда правительство убеждало инакомыслящие силы на Сигурде, что союз с Обероном VI необходим в их экономических и общественных интересах.
Лори спас сосед, но она видела, как в огне, поглотившем их жилище, погибли ее родители. Примерно через год она стала государственной подопечной (в возрасте восьми лет, что равняется приблизительно тринадцати по стандартному летосчислению) и подала заявление о приеме в оборонные силы Сигурда в качестве ученика. Ее приняли.
Очевидно, у конфедерации Хендрика не было объединенных военных сил. Отдельные миры приберегали местные оборонные силы для себя — такое положение создавало ощущение большего суверенитета. Подразделение Лори называлось Сигурдской независимой легкой группой захвата, которая действовала под непосредственным командованием вице-регента Алисадена, военачальника, являвшегося также министром обороны Сигурда.
Ученичество Лори длилось свыше трех сигурдских лет, и ей стало почти девятнадцать стандартных лет. Хотя учеба ее продвигалась хорошо, она не рассчитывала попасть на действительную службу еще несколько лет. Однажды ночью, когда Лори стояла на вахте в центре, сержант, ответственный за ее школьное отделение, пытался убедить ее заняться внепрограммным обучением на полу. Девушка упорствовала, он настаивал, и она выдала ему окончательное и решительное «нет» коленом в чувствительное место.