Ее старшеклассники - Евгения Шалимова

— К проведению торжественной линейки готовы! — рапортовали командиры, бросая взгляд на чистеньких и сияющих альтаирцев.

Волнуясь и запинаясь, Еленв Владимировна начала прощальную речь:

— Альтаирцы, друзья мои! Я убеждена, все мы стали другими… Я поздравляю вас с победой: мы не только прокормили себя, но и заработали кое-что для сюрпризов родителям. Но не в деньгах дело. В "Альтаире" вы приобрели истинных друзей, вы стали братьями и сёстрами. Как это прекрасно! Вы сумели подняться над личными интересами, вы победили холод и собственную лень! Вы стали взрослыми…Мне очень жаль расставаться с вами… — сдерживая слёзы, закончила учительница еле слышно, и стало так тихо, что вдруг застрекотали кузнечики на соседней лужайке.

— Да здравствуем все мы! — всполошенно закричал Костик, и все захлопали, линейка вдруг разломилась, и альтаирцы, не сговариваясь, бросились с огромными охапками цветов к Елене Владимировне. Нежные и гордые столбики гиацинтов смешались с белой россыпью ромашек, яркие резные головки васильков переплетались с мохнатыми венчиками "чувашек", цветы всё прибывали, каждому хотелось одарить и утешить учительницу, у которой и рук уже не хватало, чтобы удержать все дары…

— Спасибо, спасибо, — шептала она сквозь слёзы, уговаривая себя не расплакаться. Чуткая Лизонька спасла положение, крикнув громко:

— Внимание! Пршу всех построиться для вручегния памятных подарков!

Получение зарплаты — в голубых конвертах! — ознаменовалось появлением совхозного бригадира.

— Иван Сидорыч! После линейки — к праздничному столу! — приглашали наперебой ребята, благодарили, пожимали руку улыбчивому — только сегодня! — мужичку с проницательными голубыми глазами.

— Ну, в добрый путь, ребята, — прощался бригадир несколько часов спустя. — Хорошо поработали у нас, молодцы. Добрую память оставили. Не забывыайте деревню, помните, отсюда есть-пошла земля русская. Испокон веков на русском мужике всё и держится…

И вновь замелькали за окнами городского автобуса тёмные леса да цветастой раскраски луга, унося в прошлое замечательный уголок земли русской с ласковым названием "Альтаир".

-

-

Часть 3

ДЕСЯТЫЙ КЛАСС

— Первое сентября.

Как всегда, утро первого сентября оказалось особенным. Солнечным светом были залиты улицы, свежие сочные цветы пестрели и в руках ребятишек, стекающихся к школе, и на ярких осенних клумбах.

Елена Владимировна, выросшая в семье учителей, с раннего детства больше всех праздников любила первое сентября. Даже нежные многоцветные астры казались ей чисто школьными цветами: обычно их бывало много в первых ученических букетах.

Знакомо тревожно и радостно было нп душе учительницы, когда, шагая на работу по осеннему нарядному парку, она мысленно заново просмотрела путь, пройденный ею с теперешним десятым "б".

— Елена Владимировна! — услышала она призывный девичий крик, и вот уже вокруг — толпа, родные глаза альтаирцев, светлые, вдохновенные лица. / "Как выросли! Красивые и незнакомые. Игорь — вот кто неузнаваемо изменился. Элегантен. Корректен. Холодность во взгляде появилась. Ну и ну! А ведь беспомощен в то же время. Женя. Всё-таки на редкость открытое лицо. Сдержан. Молчалив. Лиза. Совсе взрослая девушка. О, как по-женски лукаво взглянула на Шатрова. Видно, всё ещё не выяснены отношения в роковом треугольнике. А мальчишки мои какими большими стали!"/ Женщина молча улыбалась, разглядывая ребят, а те уже шутили, смеялись, дурачились, поздравляя с началом учеьного года, рассказывали самые последние новости.

— Ой, Гриша Ломников научился галстук завязывать, — хохоча, тараторила кареглазая загорелая Наташка, — сам говорил!

— А у меня дог появился — картинка! С Томочку ростом! — долговязый Костик пренебрежительно оглядывает одноклассницу, пухленькую, с короткими ножками.

— Схлопочешь…по личику! — угрожает Томочка и тут же, забыв обиду, информирует:

— Парни, наш класс по школе дежурит сегодня. Анна Петровна сказала, мы самые организованные.

— С первого дня пахать? Вот как в хороших-то ходить! — проходя мимо, вставил реплику низкорослый девятиклассник. Маленький лоб, приплюснутый нос и бегающие глазки-щелочки делали его удивительно похожим на обезьяну.

— Хромай отсюда, горилла, пока не шмякнули сверху, — сердито посоветовал кто-то из толпы "бешников", а толстенькая Томочка тут же добавила. — Слушай, ты, микроб осенний! Разве не видишь, НАШИ идут?! Не возникай! — столько торжества прозвучало в голосе девчонки, что Елена Владлимировна сразу простила и ей, и мальчишкам излишне цветистые выражения.

— Как в школу хочется! — мечтательно вздохнула Лизонька, опуская лицо в букет благоухающих гладиолусов.

Окружённая группой десятиклассников, Елена Владимировна направилась к школе. /"Как боюсь первого урока! Особенно в своём классе. Самый требовательный народ. Та же шаловливая Наташка беспокойно завертится на месте, если вдруг я буду недостаточно вдохновенна, Игорь не скроет скучающего взгляда, а Женя — попробуй допустить нелогичность — будет смотреть так укоризненно, что сразу ощутишь себя двоечницей…И все равно — как хочу на урок! Распахнутые глаза, напряжённые позы, руки, взметнувшиеся вверх в порыве высказаться, поспорить…Скорей бы звонок!"/

За десять минут до торжественной линейки дверь литературного кабинета распахнулась.

— Приветствую! — Борисик взмахнул рукой, сверкнули в улыбке белые зубы.

— Дружище! — перемахнув через столы, бросился к нему Игорь.

Сцепившись, они завозились, точно молодые медведи.

— Мальчишки! Линейка сейчас! Готовьте букеты! Скорей же! — стремительно налетела на них Наташка, сунула в руки ворох пышных разноцветных астр и умчалась.

— Мне только цветов нехватало, — смущенно пробормотал Игорь, неловко и осторожно перебирая разваливающуюся охапку.

— Мальчики, помочь? — кокетливо взмахнула накрашенными ресницами красавица Ремина, протягивая наманикюренные пальчики к цветам.

— О, как мы современны! — язвительно усмехнулся Игорь, но добродушно настроенный Борисик его одёрнул.

— Не задирайся с первого дня. Давай, Галь, мы плохо ладим с гаммой цветов, японской школы по составлению букетов не проходили.

— Она тоже…Не в ладах с гаммой цветов, — не унимался Шатров.

Ловко подхватив Галину руку, он, слегка откинув голову, оценивающе посмотрел на алые ноготки, иронически смерил взглядом всю стройную фигуру девушки в предельно короткой юбочке и подытожил. — Мини-ум и макси-резвость. В сочетании.

— Подумаешь, лорд нашёлся, — Ремина выдернула руку, сворчила гримасу и, отвернувшись, принялась составлять букеты из астр.

— Точно, лорд! — расхохотался Борисик, но тут Галя Ремина позвала его негромко, спросила:

— Каков букетик для химозы? Может, иголочку в серединке забыть?

В конце класса, возле уголка книголюбов, Женя разглядывал Лизоньку, повзрослевшую, ещё более худенькую. Её внезапно вспхнувшая холодность разжигала желание быть постоянно рядом, смотреть в родное лицо, делиться каждой мыслью, радостью, сомнением.

— Ты будешь нынче со мной сидеть? — робко спросил он, прикасаясь к тоненькой загорелой руке, сжимавшей гордые белые гладиолусы. Прочтя сомнение в Лизонькиных глазах и перехватив взгляд, брошенный в сторону Игоря, Женя в отчаянии изменил самому себе.

— Не уходи, прошу тебя! Ты же знаешь, я не могу без тебя совсем…

— Же-ня! — раздельно произнесла Лиза, и столько укора, столько боли за свое унижение прочёл юноша в голосе, в глазах её, что враз умолк и, ссутулившись, отвернулся к стене.

— Я буду сидеть с тобой. И выбрось из головы всякие глупости. Не мучайся, — невольно проговорила девушка. Тут призывно зазвенел звонок, собеседники вздрогнули и умолкли. Лиза протянула руку Жене.

— Пойдём. Линейка.

Суматошно — как всегда в первый день! — и мгновенно пролетели уроки. Уже отправляясь домой, Елена Владимировна заглянула в свой класс. Зрелище, представшее перед её глазами, настолько поразило учительницу, что, открыв дверь, она буквально застыла на пороге.

Кабинет был пронизан лучами щедрого сентябрьского солнца. Зажигая тёмным пламенем гладиолусы на учительском столе, высвечивая свежие краски стенда "Любителям поэзии" и отражаясь в стёклах книжной витрины, солнышко точно разгорячило тех, кто ещё остался в классе /"Благо, техники — полный кабинет"/ Стоящие полукругом парни покачивались в такт, а в центре, приподняв юбочку и обнажив прелестной формы ножки, разнузданно кривлялась Галя Ремина. Дверь была закрыта на стул, и от резкого рывка запор выскочил, однако девушка, увлечённая ритмом, не успела прийти в себя, так и столкнулась взглядом с учительницей, не опустив юбку, не стерев с лица призывное выражение, так увлекшее отдельных мальчишек, что те, бедные, забыли, где находятся…