Аквариум-2 - Виталий Никольский

Чепуха все это! Не только Резун, немало других советских людей — гражданских и носящих погоны — были не согласны с брежневским решением «чехословацкой проблемы». На ведь они не стали предателями. Они дождались времени, когда в нашей стране рассыпался тоталитарный режим и начались демократические перемены. Они были законопослушными гражданами, настоящими патриотами.

Предателями не рождаются. Ими становятся!

Резуном двигали отнюдь не высокие побуждения. Он сам не отрицает, что предатель. Он согласен, что совершил измену. Он попросил прощения у своего отца, Богдана Резуна, украинского хлебороба, прошедшего войну с первого до последнего дня. «Его я сделал отцом предателя, — сокрушался изменник, обращаясь к русскому читателю в октябре 1992 года, — как он с этим живет? Не знаю, у меня не хватает смелости это представить… Мой отец был моей первой жертвой. Я у него просил прощения. Он меня не простил. И я снова прошу прощения у своего отца. Перед всей Россией! На коленях!»

Мне трудно сказать об этом что-то определенное. Я не располагаю на сей счет достаточной информацией. Но полагаю: главный побудительный мотив у Резуна — это неудовлетворенность своим служебным положением. Он считает, что ему помешали сделать большую карьеру, мнит себя великим разведчиком, которому не дали ходу, лишили возможности проявить свои «таланты». Вот и пошел он по стопам предателя Пеньковского, полковника, служившего в ГРУ до 1962 года, ставшего агентом американской и британской разведок.

Этому взбесившемуся карьеристу, предлагавшему своим англо-американским хозяевам чудовищный план уничтожения правительственных учреждений и военных объектов в нашей столице атомными зарядами, которые он, Пеньковский, брался заранее заложить и взорвать, предатель младшего поколения — Резун поет дифирамбы и считает его образцом для подражания.

Они похожи друг на друга, как близнецы, эти два предателя. С одной лишь разницей — Пеньковский старше Резуна на 28 лет и расстрелян по приговору Военной коллегии Верховного суда СССР, а автор «Аквариума» и «Ледокола» тоже приговорен к высшей мере наказания, но пока сумел укрыться от справедливого возмездия и забился в убежище на Британских островах, трясясь от страха за свою шкуру.

Константин Ефремов и Владимир Резун. Два воспитанника «Аквариума» — две судьбы. Один — четыре года активно действовал в труднейших условиях в глубоком тылу у гитлеровцев и погиб как герой, выполняя важное задание Центра. Другой — за тот же четырехлетний срок работы в легальных условиях в нейтральной стране сбежал к противнику в «холодной войне», живет там безбедно, пользуясь кормушкой британских спецслужб и выливая ушаты грязи на свое Отечество, свой родной народ.

Один — оклеветан, забыт, имя его окружено стеной молчания.

Другой — известен всему миру, купается в лучах незаслуженной славы и скандальной известности созданными миллионными тиражами написанных им тенденциозных и лживых книг.

Где правда? Где справедливость?

Агентура на конвейере

К моему удивлению в апреле 1942 года меня назначили с повышением на должность старшего помощника начальника второго (агентурного) отделения разведывательного отдела Штаба Западного фронта. Отделом руководил полковник Ильницкий, его заместителем был полковник Мильштейн, а моим непосредственным начальником оказался… полковник Жемчужин. Да, тот самый безжалостный инспектирующий, который испортил мне так много крови.

Второе отделение находилось в Москве поблизости от станции метро «Аэропорт». По нашим правилам, агентурный аппарат всегда стараются расположить подальше от штаба и, естественно, действующих войск. Третье (диверсионное) отделение, которое возглавлял майор Спрогис, также дислоцировалось в столице. Тут был определенный. расчет. Многомиллионный город представлял собой неисчерпаемый резервуар кадров для разведки. В нем проще, чем где-либо, было законспирировать готовящихся к выполнению заданий людей, организовать их отдых, питание, экипировку, а переброска разведчиков через линию фронта осуществлялась только самолетами с любого из подмосковных аэродромов, а иногда даже и с Центрального, который в ту пору действовал на полную мощность.

Кадровым сотрудникам в этом высшем звене оперативной разведки уже не приходилось лично перебрасывать разведчиков в тыл противника через линию фронта или часами дожидаться их встреч на передовой, опасаясь, чтобы свои не подстрелили в непогожую зимнюю ночь внезапно вынырнувшего из тьмы маршрутника, несущего с нетерпением ожидаемые сведения о противнике.

Москва все еще походила на прифронтовой город, да по существу и являлась им. Соблюдалась весьма строго светомаскировка, но налеты немецкой авиации становились все реже, жители привыкли к ним, и очереди у бомбоубежищ при воздушных тревогах почти исчезли.

Новый начальник встретил меня чуть ли не с распростертыми объятиями. Очевидно, желая как-то объяснить свою более чем странную позицию при проверке работы разведотдела 10-й армии, он заявил:

— Все идет по плану. Я добился вашего повышения в качестве поощрения за успешную работу в Кирове. Это вас не должно удивлять. На военной службе успехи и неудачи часто сопутствуют друг другу.

Вспомнив расстрелянных агентов, их рыдающих жен, плачущих детей, обреченных носить пожизненное клеймо «родственник врага народа», я с трудом удержался, чтобы не закатить ему оплеуху, и на какой-то миг пожалел, что безвозвратно ушли старые офицерские обычаи, когда подобных негодяев можно было просто пристрелить на дуэли.

Надо сказать, что Жемчужин — великий бездельник по натуре, умел подбирать себе трудолюбивых, старательных и инициативных помощников, которые тянули всю работу и от начальника ждали только одного — чтобы он им не мешал. Оперативный состав отделения представлял собою дружный, сплоченный коллектив молодых, но толковых и преданных делу разведчиков, имевших не в пример своему шефу опыт практической работы на низовых должностях. Мне хочется сказать несколько слов о тех, кто особенно запомнился.

Это — капитан Иосиф Топкин — живой, смелый командир, не раз прыгавший на парашюте с группами в тыл противника. В 1943 году, командуя партизанским отрядом, он принимал груз, сброшенный ему с самолета. Пачка с капсюлями-детонаторами ударила его. Он получил тяжелое ранение и ослеп. Партизаны вывезли своего командира на «большую землю». Умер этот замечательный офицер-разведчик в 1989 году.

Майор Александр Одинцов — спокойный, невозмутимый командир, с большой силой воли и умением любой ценой добиться своего. После войны он ушел из разведки. Служил в войсках, закончил свою карьеру генерал-полковником.