Книга крови 5 - Клайв Баркер

Ночь Костров приближалась, и к концу недели небольшая горка топлива значительно выросла. Конструкция выглядела шаткой, но это не помешало мальчикам и юношам, что помоложе, забираться и наверх и внутрь. Основная масса состояла из мебели, несомненно утащенной из заколоченных домов. Элен сомневалась, сможет ли все это даже загореться, а если и будет гореть, то наверняка удушливо. Четырежды, на пути к дому Анни-Мари, ее перехватывали дети, выпрашивающие деньги на фейерверк.

– Пенни на чучело, – говорили они, хотя ни у одного не было чучела, чтобы его продемонстрировать. К тому времени, как она достигла входной двери, в карманах ее совсем не осталось мелочи.

Анни-Мари оказалась сегодня дома, хотя радушная улыбка на ее лице отсутствовала. Она просто уставилась на посетительницу, словно загипнотизированная.

– Я надеюсь, вы не против, что я зашла...

Анни-Мари не ответила.

– ...я только хотела спросить.

– Я занята, – наконец отозвалась женщина. Элен не пригласили войти, не предложили чаю.

– О... это займет одну минуту.

Задняя дверь распахнулась, и сквозняк прошелся по дому. Обрывки бумаги летали в заднем дворе. Элен видела, как они взлетают, словно громадная белая моль.

– Чего вам надо? – спросила Анни-Мари.

– Только спросить о старике.

Женщина нахмурилась. Она выглядит так, будто больна, подумала Элен, – лицо женщины по цвету и виду напоминало перестоявшее тесто, волосы были гладкими и сальными.

– Что еще за старик?

– Когда я была здесь в последний раз, вы рассказывали мне об убитом старике, помните?

– Нет.

– Вы сказали, что он жил в соседнем дворе.

– Не помню, – сказала Анни-Мари.

– Но вы точнорассказывали мне...

В кухне что-то упало на пол и разбилось. Анни-Мари вздрогнула, но не двинулась с места, она стояла на пороге и загораживала дорогу в дом. В прихожей были разбросаны детские игрушки, погрызенные и побитые.

– С вами все в порядке?

Анни-Мари кивнула.

– У меня дела, – сказала она.

– Вы не помните, как рассказывали мне о старике?

– Должно быть вы неправильно поняли, – ответила Анни-Мари, затем понизила голос: – Вы не должны были приходить. Все знают.

– Что знают?

Женщина задрожала.

– Вы не поняли, нет? Думаете, люди не замечают?

– О чем вы? Я только спросила...

– Я ничегоне знаю, – повторила Анни-Мари. – Чего бы я ни говорила, я соврала.

– Ну, в любом случае, благодарю, – сказала Элен, сбитая с толку глухими намеками Анни-Мари. Почти в тот же миг, как она повернулась спиной к двери, она услышала щелчок замка.

Разговор был не единственным разочарованием в это утро. Она вернулась на улицу с магазинами и посетила супермаркет, о котором рассказывала Джози. Там она спросила об уборных и о недавней истории. Супермаркет всего месяц назад перешел в другие руки, и новый хозяин, неразговорчивый пакистанец, утверждал, что ничего не знает о том, когда и почему были закрыты уборные. Задавая вопросы, она почувствовала, что прочие посетители магазина внимательно ее рассматривают, она чувствовала себя отверженной. Это ощущение усилилось, когда, покинув супермаркет, она увидела Джози, выходящую из прачечной самообслуживания, Элен окликнула ее, но женщина только прибавила шагу и нырнула в лабиринт проходов. Элен двинулась за ней, однако быстро потеряла из виду.

Почти до слез расстроенная, она стояла среди раскуроченных мусорных мешков и чувствовала, как накатывает волна презрения к собственной глупости. Она чужая здесь, ведь так? Сколько раз она критиковала других за самонадеянность: они утверждали, что понимают людей, которых разглядывали только издалека. И вот теперь она совершила тот же самый проступок, пришла сюда со своим фотоаппаратом и своими вопросами, используя жизнь и смерть этих людей как материал для разговора на вечеринке. Она не винила Анни-Мари за то, что женщина отвернулась от нее, заслуживала ли она лучшего?

Усталая и продрогшая, она решила – настал момент признать правоту Парселла. Все рассказанное ей быловыдумкой. Ее разыграли, чувствуя, что она не прочь послушать о каких-нибудь ужасах. И она, словно круглая дура, верит разным нелепостям. Пора заканчивать со своей доверчивостью и отправляться домой.

Однако одну вещь необходимо сделать до того, как она вернется к машине: в последний раз она хотела взглянуть на изображение головы. Не как ученый смотрит на объект исследования, а как смотрит обычный человек, чтобы почувствовать прилив нервного возбуждения. Но добравшись до №14, она испытала последнее и самое сокрушительное разочарование. Дом был заколочен добросовестными рабочими Городского совета. Дверь закрыта, фасадное окно забито опять.

Но она решила так легко не сдаваться. Она обошла задворки Баттс Корта и путем несложных арифметических вычислений определила №14. Ворота были изнутри заклинены, приложив силу, она надавила, и створки распахнулись. Груда мусора – сгнившие ковры, ящик с журналами, мокрыми от дождя, осыпавшаяся рождественская елка – все это мешало воротам открываться.

Она пересекла двор, подошла к заколоченному окну и заглянула в щель между досок. Внутри было еще темнее, чем снаружи, и картину, нарисованную на стене спальни трудно было разглядеть. Элен прижалась лицом к доскам, страстно желая в последний раз взглянуть на изображение.

Тень двинулась через комнату, мгновенно перекрыв ей обзор. Элен отшатнулась от окна, испуганная, не уверенная, правда ли она что-то видела. Может, просто ее собственная тень упала на окно? Но она не двигалась, а там было движение.

Она опять, более осторожно, подошла к окну. Воздух дрожал, она слышала откуда-то тихое повизгивание, хотя и не знала, откуда это доносится, изнутри или снаружи. Снова она приблизила лицо к необструганным доскам и внезапно что-то прыгнуло на окно. Теперь она вскрикнула. Изнутри раздавался царапающий звук, словно скребли ногтями по дереву.

Собака! И большая, если прыгает так высоко.

– Дура, – произнесла Элен, обращаясь к себе самой. Неожиданно она вспотела.

Царапанье прекратилось так же быстро, как и началось, но она не могла заставить себя вернуться к окну. Очевидно, рабочие, заколачивавшие дом, не потрудились осмотреть его и по ошибке заперли там животное. Оно проголодалось, Элен слышала, как оно пускает слюну, и была рада, что не попыталась войти. Собака, голодная, может, даже взбесившаяся, в зловонной темноте могла вцепиться ей в горло.

Элен посмотрела на заколоченное окно. Щели между досками были едва ли в полдюйма шириной, но она чувствовала, что животное встало на задние лапы с другой стороны, следя за нею сквозь щель. Теперь, когда ее дыхание стало ровным, она слышала чужое разгоряченное дыхание; она слышала, как когти скребут подоконник.