Дикарка. Чертово городище - Александр Бушков

Судя по его мятущемуся взгляду, он лихорадочно искал выход и, конечно, не находил. Любому мало-мальски сообразительному человеку ясно: ханская дочка влипла крепко...

С бледным, напряженным лицом он произнес, пытаясь оставаться спокойным и рассудительным:

– Ты даже не представляешь, с кем связываешься и что тебя ждет, если...

– Ну и что? – безмятежно пожала Марина плечами. – Дураку ясно, что фантазия у вас по-садистски буйная, к чему толковать о деталях? Любезный мой Гюнеш, свет очей моих... как там у вас еще плетут красивости? В общем, в твоих рассуждениях есть один единственный, но чертовски существенный изъян: можете меня на кусочки резать и шкуру сдирать лоскутиками – но, что бы вы ни придумали, это будет п о т о м... После того, как эта кукла сдохнет. А если она сдохнет, есть у меня стойкие подозрения, что твой славный хан рассвирепеет не на шутку. И шкуру будут драть с нас обоих, на одном пыточном станке. И, думается мне, не только с нас... – она широко, весело улыбнулась. – У меня, по крайней мере, яиц нет, а у тебя есть, и насчет них хан обязательно придумает что-нибудь изысканное... Как думаешь? Я на месте хана, узнав, что моей ненаглядной доченьке свернули шею как цыпленочку, всех до единого здесь порезала бы на кусочки...

Насколько можно было судить по его лицу, он в глубине души был с Мариной полностью согласен насчет грядущих невеселых перспектив. И безусловно не считал хана светочем доброты. Какая тут доброта, когда оставил дочушку на верных людей, а они допустили, чтобы ее прикончили...

– Что ты хочешь? – спросил он угрюмо.

– Ты такой дурак, что не можешь догадаться? Не глупи!

– Отпусти ее, и можете оба убираться.

– Нет, ты, точно, придурок, – сказала Марина. – Или меня считаешь законченной дурой? Дружок, я людям верить, особенно таким как ты, особенно в такой вот ситуации разучилась черт-те сколько лет назад...

– Ну, и что ты предлагаешь?

– Вот это уже похоже на серьезный деловой разговор, – кивнула Марина и наглядности ради поддала девчонке костяшками пальцев по почкам, чтобы возопила должным образом. – Никаких штучек с газом, понятно тебе? Там, в этой вашей... комнате для гостей все удалось потому, что мне пшикнули прямо в лицо с близкого расстояния. З д е с ь этот номер не пройдет. Если на балкон пустят газ, у меня непременно будет пара секунд, чтобы свернуть ей шею. Я права? Я права, выблядок бесхвостый?

– Ну, допустим...

– Не «допустим», а точно, – сказала Марина жестко. – Я успею, чем хочешь клянусь... В общем, никаких шуточек с газом или снайперами. Вряд ли у вас тут отыщутся толковые снайперы... но ты понимаешь, в общих чертах, что я имею в виду? Я в л ю б о м случае успею свернуть ей шею.

– Короче! – вскрикнул он напряженно. – Что ты хочешь?

– За дверью, что у меня за спиной, надо полагать, коридор? Считаю до ста. Потом открываю дверь и выхожу. И чтобы в коридоре не было ни одной живой души. Пусть вся твоя свора попрячется, куда там им удобнее. В коридор – моего спутника и все мои вещи – одежду, оружие, карту. Все до последней мелочи. И кроме того, автомат с парой-тройкой магазинов. Прямо у крыльца – машина с полным баком. И никаких фокусов, пока мы будем к ней идти! Я заведу мотор, вы все попрячетесь... и только тогда, никак не раньше, вытолкну эту сучонку из машины. Ну, а что там у вас будет дальше с вашим славным ханом, меня, по правде, нисколечко не интересует... как и тебя не интересовало бы на моем месте... Все. Главное, без штучек! Ты меня хорошо понял? Все, до единого слова?

– Я понял, – отозвался он угрюмо.

– Ну, так какого хрена стоишь? Бегом, живенько!

– А почему я должен тебе верить, что ты ее отпустишь?

Марина форменным образом осклабилась:

– А у тебя есть выбор, о достойнейший? Выбор у тебя есть, спрашиваю? То-то... Ну, не стой, как член! Шевели ножками! Я начинаю считать: один, два, три...

И еще раз энергичным тычком под ребра заставила очаровательную Айгюль заверещать от нешуточной боли. Похоже, этот вопль окончательно оборвал колебания Гюнеша и подвигнул его к действиям.

– Я все сделаю! Только не трогай девчонку, стой спокойно! – отчаянно крикнул он, махнул своим и опрометью кинулся в ту дверь, откуда они все и выбежали.

Его люди бросились следом, в зале стало тихо, как в могиле. За дверью тоже стояла напряженная тишина, даже шуршанья не слышно.

Айгюль всхлипнула, слабо трепыхнулась в руках Марины:

– Пожалуйста... Мне страшно...

– Утютюшеньки! – сказала Марина без малейшего раздражения. – Какие слова мы, оказывается, знаем, когда припечет, «пожалуйста»... Не трясись, паршивка. Это еще не страх, вот когда ты со мной поближе познакомишься, тогда и начнется настоящий страх, а пока что цветочки... Ладно, некогда нам пустословить. Пошли. И смотри у меня...

Толкнув ногой дверь, она вышла в коридор, прижимая к себе пленницу и надежно держа ее лебединую шейку в захвате. В коридоре было пусто, хотя поблизости, конечно же, слышались перешептывания, звук растерянного топанья на месте, а также истерические женские причитания на непонятном языке – переполох разрастался, как и следовало ожидать, прислуга в полной мере осознала, во что вляпалась...

– Гюнеш, сукин кот! – громко позвала Марина. – Высунь морду, не трону! Я же знаю, ты где-то здесь!

Помянутый экземпляр без всякого промедления выдвинулся из бокового коридора справа – двигаясь медленно-медленно, как лунатик, держа руки перед собой на уровне плеч, бледный и, без сомнения, успевший уже в полной мере осознать свое незавидное будущее.

– Вынь пушку, – сказала Марина, бросив беглый взгляд на его расстегнутую кобуру. – Двумя пальцами левой руки... нет, большим и мизинцем! Ага... Положи на пол и ногой аккуратненько ко мне...

Нагнулась, прикрываясь заложницей, подхватила пистолет, привычно сняла с предохранителя. Приказала:

– Встань вплотную к стене, подонок! Правую руку приложи к стене! Вот так, пальцы чуть раздвинь...

Нимало не примериваясь, нажала на спуск, выстрел оглушительно бабахнул в узком коридоре, меж указательным и средним пальцами оцепеневшего Гюнеша в стене появилась безобразная черная дырка.

– Вот так, – сказала Марина. – Это для пущей наглядности. Чтоб знал, как я умею стрелять. – И приложила дуло к шее пленницы под нижней челюстью. – Вздумаете что-нибудь выкинуть, я непременно успею раньше, и, что бы потом со мной ни сделали, с вами со всеми вытворят что-нибудь еще почище... Усек?

– Кто ты такая? – тоскливо спросил он.

– Идиот, – сказала Марина спокойно. – Легче станет, если будешь знать доподлинно? Что-то изменится в твоем печальном положении? Смерть твоя на стройных ножках, и тебе этого должно быть достаточно... Ладно. Обговорим ясные и конкретные детали. Всю мою одежду и все мои вещи – сюда, в сумке. Моего спутника сюда же. Джип к крыльцу. В машине автомат с полудюжиной, не меньше, полных магазинов. Ключ в замке, мотор работает. Как только мы окажемся в машине, я отпущу эту сопливую сучку, а дальше уж сам объясняйся с папашей по поводу происшедшего, мне плевать, как ты будешь выкручиваться... Все ясно?

– Конечно, ты только успокойся...

– Идиот, – повторила Марина. – Кто-кто, а лично я совершенно спокойна, это вы тут все от страха обмочились и, между прочим, совершенно правильно. Живо! Выполнять!

Шансы на успех, подумала она, имелись нешуточные – во дворце, конечно же, уйма холуев, причем среди них сыщется немало умеющих обращаться с оружием. Но, по большому счету, чересчур уж серьезно к ним относиться не следует. Откуда тут подготовленные спецназовцы, способные грамотно обезвредить злоумышленника даже в этих условиях и спасти заложницу? Неоткуда им взяться в хозяйстве примитивного восточного хана...

– Что ты стоишь? – завизжала вдруг Айгюль, как кошка, которой прищемили хвост. – Бегом, скот!

Гюнеш кинулся в боковой проход – только пятки засверкали. Настала тишина. Марина бдительно ждала, отодвинувшись к стене, так, чтобы ей никто не зашел за спину. Пленница в ее руках не выдиралась, только тихонько поскуливала. Окинув ее критическим взором, Марина сообразила, что воздушный наряд и туфельки из тончайшей кожи мало подходят для марш-броска по диким местам вроде Чертова Городища, но ничего не поделаешь, не пробить же для нее одежду попрочнее: моментально сообразят, что к чему, и положение обострится, усложнится... Сойдет и так.

Вскоре из того самого бокового коридора вытолкнули капитана Каразина, живехонького и целехонького. Вслед за ним показался Гюнеш с распахнутой сумкой в руке, двинул ее ногой к Марине. Мельком заглянув туда, она рявкнула:

– Телефон мой где?

– Сломали и выкинули, – севшим голосом признался Гюнеш. – Мало ли что... Если хочешь, мы тебе найдем другой...

– Нет уж, обойдемся, – отрезала Марина. Мало ли какую каверзу можно ожидать от чужого мобильника. – Значит, расклад остается прежним, – сказала она громко, отчеканивая каждое слово. – Машина...