Его нежеланная истинная - Милена Кушкина

они у владельца. На лицах одинаковые черные маски. Я вглядывалась в эти благородные черты, стараясь найти, в какой шеренге стоят “наши”. Вроде вон те? Или все же эти?

На пороге здания появился ректор в праздничном костюме и плаще, подбитом мехом. Сказал приветственные слова и пригласил всех внутрь.

Мы двинулись одновременно. Мы и они. Двери были такими широкими, что два потока беспрепятственно вливались в глубину богато украшенного зала. Вдоль стен стояли гости, а все две с половиной сотни студентов выстроились друг напротив друга. Девушки против юношей.

Между нами было метров пять ярко освещенного танцевального паркета. Родственники и сочувствующие скрыты в тени. Вперед вышел ректор.

– Объявляю бал истинных открытым, да обретете вы друг друга!

Грянула музыка. Я в панике оглянулась на подруг, ведь танца я не знала. Но я не смогла увидеть ни Дебору, ни Алису. Все девочки были теперь для меня одинаковыми яркими пятнами. Многие так же обеспокоенно озирались.

Магия дезориентации? Чтобы мы точно никого не узнали? Великие князья и так были одинаковыми, поэтому тут для меня ничего не изменилось.

Танец оказался довольно легким, что-то вроде хоровода, где партнеры сменяют друг друга. Юноши шли по часовой стрелке по внутреннему кругу, а девушки летели по внешнему в противоположном направлении. Со стороны это и правда было похоже на порхание мотыльков, которые летели с одного цветка на другой.

Музыка становилась тревожнее, ритм ускорялся. Сколько длился танец, я не знаю. Может быть десять минут, может быть час. Мы впали в какое-то оцепенение. В голове пульсировал ритм, партнеры сменяли друг друга. Каждый шаг был словно многократно отрепетирован.

Шаг, шаг, поворот, выпад правой рукой, еще шаг, смена партнера.

Наши пальцы соприкасались лишь на секунды, чтобы потом снова разомкнуться.

Внезапно свет потух. Но музыка стала еще настойчивей. И мы повиновались ей, продолжили кружиться в этом странном танце.

Ритм быстрее, звук громче, тревожнее. Ужасно захотелось, чтобы это, наконец, прекратилось. Весь мир был враждебным, но где-то здесь надежные объятия, которые защитят от любой опасности. Хотелось укрыться в них и никогда больше не слышать этой музыки.

Шаг, шаг, поворот, выпад правой рукой, еще шаг, смена партнера.

Еще минута, и я не выдержу. Слезы катились по лицу из-под вуали. Но мы не останавливались, словно кто-то заколдовал наши туфли, которые заставляли делать очередной шаг помимо воли.

Внезапно музыка стихла. Оглушающая тишина давила со всех сторон. Секунду назад я кружилась в объятиях партнера. А теперь так и замерла. На моей талии его руки. Мы стояли лицом к лицу в полнейшей темноте и часто-часто дышали. Мы не видели друг друга, но ощущали каждой клеточкой присутствие.

Правое запястье обожгло, будто ножом полоснуло. Кто-то рядом застонал. Неужели это сейчас все почувствовали?

Свет медленно загорелся. По паркету стояли растерянные парочки. Никто не понимал, что сейчас произошло.

– Поздравляю, сегодня вы обрели истинного! – провозгласил ректор. – Пока еще это не брак, это выбор. Надеюсь, что совсем скоро вы узаконите его по всем правилам обеих семей.

Все-таки это еще не конец, еще не свадьба.

Мужчина напротив меня снял с себя маску. Я, с таким нетерпением всматривавшаяся в его лицо, застонала. А затем подняла вуаль, чтобы он увидел мое.

7.7

– Эдвин, – прошептала я с ненавистью.

Как так получилось, что из ста с лишним мужчин я выбрала того, кого не хотела бы даже видеть? С особым ехидством я наблюдала за его реакцией.

Он с волнением смотрел, как я поднимаю вуаль. Его зрачки расширились и стали почти черными, дыхание участилось, на лице застыла гримаса боли и отчаяния. Он явно ожидал увидеть кого-то другого.

– Как ты подстроила это, Брамс?! – с ненавистью прошептал он.

– Я?! – едва ли не взвизгнула, возмущенная его обвинением.

Однако, возглас мой потонул в сотнях других. Соседние парочки уже вовсю знакомились с избранниками. Кто-то радовался и облегченно выдыхал, кто-то хмурился.

Зал взорвался аплодисментами.

– Еще раз поздравляю! – голос ректора, кажется, был усилен магически. Иначе он бы просто не смог заглушить гул голосов.

– Сегодня мы применили древний обряд. Никакие договоренности не учитывались, вы выбирали сердцем, – Элиот Фирон улыбался, а Эдвин, все еще сжимавший мою руку, зашипел, – многие из вас получили пару не со своего курса, но мы не знаем все природы истинности. В силу сложившихся обстоятельств владыка Хорр настоял на усилении магических браков и попросил применить слепой выбор для распределения по парам. Я верю, что вы сейчас выбрали свою судьбу.

Я огляделась по сторонам. Алисия в пару получила одного из новичков, а вот Деборе, попался юноша со второго или третьего курса. Рядом стояли Марла и ее сестра, которая так кричала о несправедливости. Обе девушки получили в пару элитных нунгалинов из последнего потока и выглядели вполне довольными.

Кажется, все смешалось и пошло совсем не так, как должно было.

– Я читала, что нашу связь можно расторгнуть, – едва слышно прошептала я.

Макей вскинул на меня обжигающий взгляд.

– Значит, свадьбы не будет? – одними губами спросил он.

– И не надейся, – тихо ответила я.

Он довольно ухмыльнулся. Нахал! Небось, подумал, что я специально все подстроила и выцепила его из толпы претендентов. Хотя сегодня я желала себе в истинные любого из присутствующих, но только не его.

Что ж, посмотрим, как можно разорвать эту связь!

Глава 8

Эдвин Макей

Танцы, поздравления, сладостные речи политиков – все смешалось, словно в старой детской игрушке с цветными стеклами. Ярко и бессмысленно.

Сейчас только одно имело значение. Ее рука в моей руке.

Меня переполняла ярость.

Я поймал взгляд Ингрид, полный ненависти. Ей достался простой мальчишка со второго курса. Не тот вариант, на который рассчитывало ее семейство: молодой, потомок небогатого рода, выросший без матери. А ведь мы только обо всем договорились, она даже отца притащила, чтобы мы познакомились. Теперь я буду чувствовать себя виноватым, будто это я устроил этот нелепый слепой отбор.

Хорошо, что здесь толпа народу, и мы вынуждены стоять под руку со своими избранными. А не то Ингрид бы закатила мне истерику. Хоть