Мой лучший препод (СИ) - Грант Эмилия

    “Можно :)” — отвечаю я, хотя мне неловко, что пришлось оставить Влада одного.

    — Привет, моя милая, — мама целует меня в щеку. Я пропустила, когда она вошла, отвлеклась на переписку. — Как твои дела?

    — Все хорошо, — голос чуть дрогнул. — А у тебя?

    — У меня прекрасно, — мама светится от радости. — С отцом уже подписали все документы.

    — Уже? — я удивляюсь.

    — Конечно, а что тянуть? — усмехается мама. — И я наконец чувствую себя свободной!

    Не сказать, что мне приятно слышать такое, но в то же время я понимаю, что мне стоит порадоваться за маму. Впервые приходит мысль — а что, если в их отношениях папа был так же жесток с мамой, как и со мной, когда я отказалась от его требования? Что, если мама просто не рассказывала ни мне, ни брату о том, по каким правилам ей приходится жить?

    Нет, я и раньше подозревала, что отец тиран, но никак не ждала, что настолько.

    — И-и-и-и… — мама берет театральную паузу. — И меня пригласили на Бродвей! Завтра вылет в Нью-Йорк!

    — Что? — тихо переспрашиваю я, стараясь улыбнуться. Вот только актриса из меня, конечно, никакая. Видимо, этот талант не передается с генами.

    — Ты расстроилась? — мама хмурится. — Я буду часто прилетать, честное слово. Да и звонки никто не отменял. Не бросаю же я вас, в самом деле. Просто решила, что сейчас у меня появилась прекрасная возможность заняться собой, а не только семьей.

    Мне показалось, или в тоне мамы слышится упрек? Заниматься семьей? Это она про еженедельные ужины? Или про сотню нянечек, которые у нас появлялись, когда дела компании отца пошли в гору? Или про водителей, которые возили нас по школам и дополнительным курсам? Сколько я себя помню, нами всегда занимались другие люди, тогда почему мама так устала?

    Мне становится обидно. Я сжимаю стакан с водой и опускаю голову.

    Чувствую, что именно сейчас мне как никогда нужна материнская поддержка, хоть какое-то подобие заботы. Да даже поговорить! Но я даже не знаю, как об этом попросить.

    — Я за тебя очень рада, мам. Просто никак не ожидала таких новостей, — выдавливаю я вместе с улыбкой. — Они очень неожиданные.

    — Я тоже удивилась, — мама расслабляется. Переходит из состояния натянутой струны в состояние спокойной и жизнерадостной женщины после развода. — Не думала, что им нужны пятидесятилетние актрисы.

    Она хрипло смеется, вот только ее смех кажется каким-то ненатуральным. Мама одновременно и гордится и стыдится своего возраста. Она действительно очень хорошо выглядит для своих лет, но в то же время понимает, что полвека уже за спиной, а она так и не достигла того, чего хотела. И именно сейчас перед ней открываются двери, которые она хотела увидеть в двадцать, но была слишком занята воспитанием моего брата.

    — Я думаю, что у тебя все получится, — твердо произношу я.

    То, что мама стареет, нельзя исправить. Как и то, что мы отчасти были причастны к тому, что она не чувствует себя успешной женщиной, что ожидания ее двадцатилетней ударились о жизнь пятидесятилетней. И сейчас все, что я могу для нее сделать, отпустить. Впрочем, а кто меня спрашивал?

    Именно в этот момент я чувствую себя одинокой. Именно в этот момент я жалею, что вчера была слишком резка с братом. Именно в этот момент мне очень хочется с ним поговорить. Вот только вместо него мне звонит Шервуд.

    Хочется скинуть трубку, но я извиняюсь перед мамой и отвечаю:

    — Крис, привет! Мне очень нужна твоя помощь, — его голос звучит сдавленно, он явно чем-то сильно обеспокоен. — Алена попала в беду.

    Мне хватает несколько секунд, чтобы сообразить, что Алена — это шестнадцатилетняя сестра Дэна.

    — Она не ночевала дома, и вот я ее нашел. Вот только она отказывается со мной идти и… кажется, она под чем-то. Пожалуйста, очень тебя прошу, может, у тебя получится ее убедить.

    Он тараторит и тараторит, и я слышу, в какой Дэн растерянности.

    — Напиши адрес, — вздыхаю я. Похоже, сегодня мне еще раз предстоит спуск в эту адскую социальную машину под названием метро. А раньше бы я не задумываясь взяла бы такси. — Я приеду.

    — С-спасибо, спасибо большое… И заранее прости, что тебе придется побывать в таком место.

    Он скидывает трубку, а я задумываюсь о том, что теперь мне в каких только местах не предстоит побывать. Об элитных клубах и дорогих ресторанах придется на время забыть. Ловлю себя на том, что почти не переживаю на этот счет. К примеру, таких вкусных домашних пирожков, которые я сегодня попробовала у Леры, там мне точно не доведется поесть.

    — Тебе надо бежать? — без тени обиды интересуется мама.    

    — Похоже на то. Но я могу с тобой посидеть еще, — отвечаю я, мысленно надеясь, что Шервуд еще немного посидит с Аленой. Где бы она ни была и за это время не произойдет ничего ужасного. Если завтра мама и правда отправится в Нью-Йорк, мы с ней слишком долго не увидимся. 

    — Не стоит, если тебе и правда надо, — улыбается мама. — Один из тех уроков, которые я осознала совсем недавно заключается в том, что есть вещи, которые надо сделать тут и сейчас, потому что потом будет слишком поздно. Они должны стоять выше прочих. Тех, которые ты должна сделать не потому, что надо, а потому что так правильнее.

    — Спасибо, мам, — бормочу я, хотя смысл сказанных ею слов от меня ускользает.

    Я крепко обнимаю ее на прощание и выхожу на улицу. Там накрапывает мелкий дождь.

    В этот же момент на телефон приходит адрес, скинутый Шевудом. Сверяюсь с навигатором. Фух, в метро спускаться не придется, тут идти минут десять.

Передо мной неприметная дверь серого цвета без каких либо обозначений или вывесок. Выглядит она довольно обшарпанной и ее не особо спасают граффити кислотных цветов, которые рисовались, судя по всему, чтобы хоть как-то ее выделить на фоне других.

Пытаюсь дозвониться Шервуду, чтобы сверить координаты, но его телефон вне зоны доступа. Набираюсь смелости и тяну дверь на себя.

В нос тут же ударяет какой-то кислый аромат, теперь передо мной примерно двадцать ступеней вниз по лестнице. По бокам развешены фотографии БДСМ-игрищ, и я с ужасом думаю, куда могла встрять сестра Шервуда. Мне совершенно не хочется туда спускаться, но я беру себя в руки.

Внизу еще одна дверь, и стоит мне ее открыть, как я наталкиваюсь взглядом на высокого мужчину в черной футболке с надписью “Секьюрити”. Вот прям русскими буквами, кислотно-желтыми буквами по черному.

Он не задает никаких вопросов, только смеривает меня тяжелым взглядом и отворачивается.

Я осматриваюсь. Холл с низкими потолками, кирпичными стенами, на которых все та же тематика фотографий и порядка пяти разноцветных дверей, ведущих в другие помещения. И пахнет тут… ужасно. Я никогда не имела дел с наркотиками, но интуиция мне подсказывала, что именно такой запах может быть у конопли. Вновь пытаюсь дозвониться до Шервуда, но тут телефон не ловит уже у меня.

— Девушка, вам нужна красная, — низким басовитым голосом говорит охранник. — Меня предупредили на ваш счет.

В этот момент мне становится страшно. А что, если это какая-то ловушка Дэна? Мне, конечно, слабо верится в то, что парень на подобное способен, как-то я раньше за ним не замечала подлянок подобного типа… Я поспешно засовываю мнительность куда поглубже и иду к красной двери.

Толкаю ее, и по глазам тут же бьет дым. Комната довольно просторная, тут множество ковров, на которых сидят люди. Перед ними кальяны и подносы с фруктами. Вот только выглядели все присутствующие как-то… странно? Будто были не совсем адекватны и трезвы, хотя алкоголя тут не наблюдалось. Я очутилась в месте, которое совсем не ожидала увидеть. Нашарила взглядом белобрысую макушку Шервуда довольно быстро.

Он сидел возле девушки с белоснежными, почти седыми волосами. Она явно готовилась к мероприятию, было густо накрашена, вот только косметика уже успела потечь и застыть на лице разводами.