Схватка (СИ) - Шепельский Евгений Александрович

Карета — я взял самую простую, без гербов и позолоты — высадила нас неподалеку от порта, на маленькой площади с каменным высоким постаментом посредине. Видимо, он когда-то служил подножием статуи, но от нее не осталось и следа. Черный постамент пестрел от бумажек, частично размокших от дождя. Подле толпились люди.

Я подал руку Атли, но она громко цокнула и спрыгнула на мостовую без моей помощи. «Торнхелл, я — Шутейник, твой хогг! — сказал ее взгляд. — За каким чертом ты подаешь руку мужчине? Вы что, любовники?»

Она была в длинном темном плаще, маскировавшем клинки, и шляпе, надвинутой по самые брови. Перчатки скрывали руки, а что до лица, то в карете мы закрасили его охряным, легко смываемым гримом. Теперь она была вылитый хогг, просто не отличить.

Я тоже был в шляпе, надвинутой на лоб — чтобы оставаться неузнанным. Такой романтический образ, только вод незадача — лоб под шляпой неудержимо потел.

Я обернулся к двум возницам — замаскированным Алым, чьи плащи заслоняли доспехи и оружие:

— Ожидайте нас там, где условлено. Лошадей сменить. Завтра мне понадобится карета.

Они синхронно кивнули, все это уже было обговорено не один раз. Я объяснялся с ними уверенно, но в глубине души понимал — если затея не выгорит, Алым будет некого дожидаться…

Они уехали, а я содрогнулся. Все, мосты сожжены. Теперь — только вперед.

Но не сразу…

Подковки моих ботинок простучали по мостовой; я быстро, по верхам, ознакомился с содержанием налепленных на постамент бумажек.

«Трактир «Красная мельница» со всею обстановкою небитой и богатой продается по улице Серебряной кроны. В трактире никого не зарезали и ежели услышите про бойню в трактире — то вранье подлое и никаких рек крови не было там!»

«Тоска кругом и безысходность… безвременье плывет…»

«Новый чайник медный и блюда глиняные расписные отдаю бесплатно занедорого…»

«Император — гад!..»

«Ежели кто хочет свежего молока без мора и водой неразбавленного и вообще, так обращайтесь к…»

«Мои груди упруги, а бедра бархатисты… Огонь меж них всегда пылает! Я одарю тебя любовью всего за…»

«Санкструм гибнет, очнитесь же, люди!..»

«Бургомистр Таленк ворует много а особливо средства что на мощение городских дорог казной были отпущены недавно а еще блудных девок посещает в борделе «Утеха» коий из Университета Больших Наук переделали ныне а заведует оным госпожа Гелена сучья дочь ненавижу!»

Последнее сообщение, написанное красными чернилами, второпях и совсем без запятых, было просто-таки криком души. Сразу ясно, что писавшего вышибли из борделя, видимо, денег на девицу не хватило. Хм. Надо будет навестить эту мадам Гелену и восстановить в стенах борделя Университет. Нехорошо, когда Университеты заменяются борделями. Нет, на самом деле, пусть в Нораторе будет и то и другое, только каждое заведение — на своем месте. Вот только где взять ученых, преподавателей? Небось, разбежались кто куда, самые смышленые укатили, а те, что пожиже, торгуют на рынке… Блудных же девок всегда переизбыток, как и бывает в гибнущей стране.

Чернила на многих поклейках размокли и потекли, но основную суть я ухватил: постамент был чем-то вроде Пасквинской статуи в средневековом Риме, или интернет-форума на популярных ресурсах Земли. Его использовали для бесплатных объявлений, ну и для выражения своего недовольства властью, конечно.

Я изучил все ветки форума, в смысле, обошел все четыре слезящиеся от дождя стены. Народ продавал товары и имущество, клял власть, сочинял матные стишата и любовные сонеты. Об архканцлере Торнхелле не было ни строчки. Прямо не знаю, к добру это или к худу.

— Нравятся блудные девки, а, Торнхелл? — Кошачьи глаза Атли сверкнули из-под шляпы.

— Просто интересуюсь городскими новостями.

— А зачем? И так ясно: все плохо. Х-хо!

Люблю здравомыслящих женщин. В моем мире они редкость. Но постамент натолкнул меня на мысль не просто раздавать «Мою империю» — хочу или нет, но со временем детище Бантруо Рейла превратится в официальный рупор правительства, которому не слишком доверяют — но и сообщать всяческие новости через вот такие аналоги Пасквинской статуи. А начать придется уже завтра, если я хочу вовремя собрать деньги на выплаты Алым и Степи.

Внезапно толпа у постамента распалась, послышалось бряцанье оружия. Подошли двое стражников — по-видимому, из числа городских, ибо одеты и вооружены одинаково. Остриями алебард быстро соскоблили одно объявление и ушли. Я с любопытством посмотрел, что же именно соскоблили. О, ну конечно — то самое, где обличается в казнокрадстве бургомистр Таленк; скоблили так тщательно, что оставили борозды на камне. Ну, стало быть, пасквилянт изложил чистую, невыносимую кое для кого правду. Вопрос: почему Таленк просто не выкорчует постамент, как старый пень из земли? Ответ: скорее всего, таких постаментов по городу множество, а если выкорчует все — начнут лепить объявления на стены домов. Уточню сегодня у Шутейника. А завтра начнем работать, распространяя нужную мне информацию не только через газету.

— Время, Торнхелл, — напомнила Атли.

— Да, пойдем…

Но какое-то имя, произнесенное в толпе возле форума, заставило меня остановиться. Толпа живо обговаривала свежую, свежайшую новость.

— Бантруо Рейл!

— Как?

— Рейл!

— Слыхали? Редакцию «Моей империи» только что разгромили!

— Не может быть!

— Все разбито, расколошмачено!

— Горит! Пылает! Всех хоггов загнали внутри и подожгли!

— Свет Ашара! А кто?

— Какие-то в масках… Неизвестно…

— Все сгорели или в дыму задохлись!

— Да нет, вроде улизнули…

— Убиты, говорю же! Сперва перекололи всех, а потом уже запалили… Смолы накидали и сена — горит вон, до сих пор пляшет!

Холод сбежал от затылка к пояснице. Я прикусил губу, перед глазами все поплыло. Быстро работают… А я хорош, напрочь забыл, кретин, подлец, склеротик — напрочь забыл выставить охрану у редакции Бантруо Рейла! Ну вот и первые серьезные жертвы борьбы за власть в Санкструме, появившиеся из-за меня. Сколько их еще будет?

Я начал крутить головой, вдруг увижу копотный столб, но не увидел — район города, где располагалась редакция, находился, видимо, далеко от порта.

Атли схватила меня за руку:

— Торнхелл?

Мертвым уже не поможешь. Редакцию — не восстановишь. Я потерял важнейший актив — газету. Но паника сделает мне только хуже. Спокойно дышим. Спокойно!

Голова кружилась, липучие голоса смаковали страшную для меня новость, только усиливая нервное возбуждение.

— Торнхелл?

Спокойно… Спокойно, архканцлер Санкструма. О погибших по твоей вине будешь скорбеть позже. И локти будешь кусать позже… если дотянешься. Помочь нужно живым. И себе. И от твоего смятения толку не будет. Соберись. Впереди — порт и ловушка. Жаль, что гвардейцы укатили, и я не могу прямо сейчас отдать им приказ проследовать к редакции «Моей империи», и разузнать, что и как.

Кулак Атли ударил меня в плечо:

— Торнхелл!

Она стояла в снопе света, что падал из прорехи в тучах, маленькая, напружиненная, готовая к драке и безмерно сердитая. Я решил, что выказывать слабость перед дочерью Степи — последнее дело. Улыбнулся через силу:

— Я слышу, Атли. Пойдем.

— Ты только что начал хватать воздух ртом, я подумала, у тебя приступ, как у меня тогда…

— Нет. Просто услышал дурную весть. Сожгли редакцию, которая распространяла газету… мою газету…

— С твоим портретом?

— С моим портретом.

— Ар-р! Ты говорил о врагах…

— Это они и есть.

— Их нужно убить! Всех до одного! Иначе они убьют тебя, и кто тогда станет выплачивать моему отцу дань каждый год?

Все куда хуже, Атли. Без газеты мой план по сбору денег на выплату дани за три недели летит к черту… А так же и выплаты Алым под вопросом… Фракции поняли, что без газеты я как без рук. Сейчас очень нужно посоветоваться с Шутейником, но до него не докричаться. Нет, все же — буду есть слона по кусочкам. В моем распоряжении три недели, что-нибудь да придумаю. Сначала съедим хобот — порт.