Реванш России. Преодожение - Юрий Козенков

Будучи опытными офицерами, они мгновенно упали на землю. Им было понятно, что стреляли из пистолетов с глушителями. Оставаться здесь было смертельно опасно, поэтому они быстро приняли решение. Кравцов начинает стрелять из своего пистолета по небольшому бугру рядом с блоками, откуда раздались выстрелы, а Рожнов стремительным броском бежит к машине. Затем Рожнов из-за машины начинает стрелять, прикрывая отход Кравцова, и они быстро сматываются на машине. Это их счастье, что они захватили оружие, хотя и сомневались, стоит ли ехать в гражданской одежде и брать с собой оружие.

Кравцов сделал несколько выстрелов по бугру, когда Рожнов крикнул ему, что он у машины. Затем Рожнов начал стрелять, пока бежал назад Кравцов. Оба вскочили в машину почти одновременно, и Рожнов повернул ключ зажигания. Двигатель не успел остыть, и, взревев, машина сорвалась с места почти одновременно с автоматной очередью, которая веером задела заднюю дверь и крыло. Кравцов крикнул Рожнову, увидев бежавших к ним двух человек, у одного из которых автомат изрыгал пламя. Видимо их пасли не они одни, ибо, обернувшись, Кравцов увидел, что один из них, наклонившись к руке, что-то кричит. Он понял — рация.

И действительно, через пять-шесть километров, недалеко от выезда на основную дорогу, они увидели милицейский "жигуленок" и двух милиционеров с жезлами. Кто это, настоящие милиционеры или сообщники тех, кто на них напал?.. Поэтому Рожнов принял единственно верное решение: сбить одного из них, что задержит погоню и даст им шанс выскочить из ловушки. Так и произошло. Он сбил одного из стоявших бампером, тот, падая, завалил и второго. Кравцов крикнул Рожнову:

— Дима, гони в Тулу, там легче затеряться, до Москвы не дотянем, нас перехватят:

Машина уже сворачивала налево, на основную дорогу, ведущую к Туле, когда наконец тронулся и милицейский "жигуль". У них в запасе была фора — примерно полтора километра, ну и пока "жигуль" наберет скорость, можно успеть оторваться. Через 15 километров страшной гонки, которые проскочили за семь-восемь минут, показался указатель. Через один километр была развилка на Щекино, и они решили свернуть вправо, а не ехать в Тулу: поскольку в милицейской машине была рация, их могли перехватить перед Тулой.

Еще семь минут бешеной гонки — и они у развилки на проселочную дорогу, которая ведет на Одоев. Быстро принимается решение — и вот машина уже мчится в Одоев, а затем через Суворов — на Калугу. Рожнов остановил машину, так как рука занемела от потери крови. Кравцов хотел перевязать его, но Рожнов отказался и, передав руль Кравцову, сказал:

— Александр Петрович, давай жми, а я на заднем сиденье попробую перевязаться сам.

Чтобы вырваться из Тульской области, им надо было отмахать почти 100 километров по скверной дороге, но так все-таки безопасней, хотя на Калугу можно было избрать и прямую дорогу от Тулы.

Спустя 2,5 часа они остановили машину уже в Калужской области, недалеко от городка Перемышль у самой Оки. Кравцов спустился к реке и набрал воды в ведерко. Затем обмыл рану Рожнову, хорошо, что кость цела, хотя кожа вокруг раны вспухла. Кравцов вытащил бутылку водки из своего портфеля, смочил чистый носовой платок и наложил его на промытую еще и водкой рану. Оторвав от своего плаща подкладку, он туго перетянул руку Дмитрия. Затем они выпили по полстакана водки, чтобы снять стресс, и Кравцов достал из портфеля захваченный из дома термос с кофе и бутерброды с колбасой.

Подкрепившись, они почувствовали себя лучше, видимо, и водка помогла, так как, посмотрев друг на друга, они дружно расхохотались. Это была нервная разрядка, ведь могло быть и иначе. Тогда два трупа могли закопать прямо возле спецхрана. Они снова сели в машину. До Калуги оставалось 26 километров. Было решено "жигули" бросить на окраине города, так как ездить по улице на изрешеченной пулями машине было совсем небезопасно.

Добравшись до Калуги, они бросили ее, предварительно стерев свои отпечатки с рулевого колеса, дверных ручек, дверей. На вокзал добирались на попутной. В Москву они приехали в 23 часа, уставшие смертельно. Взяв такси, Кравцов отвез Рожнова домой и сказал, чтобы завтра он отлежался, только с утра надо подъехать в их поликлинику, он позвонит Тамаре — знакомой врачихе, чтобы она сделала ему перевязку без регистрации.

В этот момент мысли Кравцова прервал вошедший в приемную генерал Краснов. Увидев ожидавшего Кравцова, он кивнул ему:

— Заходи, Александр Петрович.

Войдя в кабинет Краснова и пройдя к его столу, Кравцов взял лист бумаги и, написав на нем несколько слов, молча придвинул его Краснову. Тот в недоумении смотрел на него, но лист бумаги взял. На нем было написано: "Тов. генерал-лейтенант, нам нужно где-то срочно переговорить, есть информация чрезвычайной важности". И когда Краснов, прочитав записку, поднял на Кравцова изумленные глаза, тот кивнул ему головой, обводя взглядом кабинет, давая понять, что, возможно, здесь есть подслушивающие устройства. Кравцов его понял и тоже черкнул на этом же листе: "Через час внизу, в моей машине". Кравцов кивнул ему, давая знать, что все понял.

— Так как там дела по Западной группе войск? — спросил его Краснов, чтобы прервать затянувшуюся паузу.

—  Контрольная группа возвращается через два дня, — ответил ему Кравцов и продолжил: — Александр Иванович, я зашел предупредить, что разрешил сегодня капитану Рожнову не быть на службе, так как у него вчера угнали машину.

—  Да, обнаглело это ворье, позвони от моего имени в МВД полковнику Шустикову, он хороший мужик, поможет, — сказал Краснов.

—  Спасибо, товарищ генерал, — ответил Кравцов и вышел из кабинета.

Через час он сел в машину Краснова, который, нажав на кнопку, отделил заднее сиденье салона машины от шофера, но Кравцов ему сказал:

— Александр Иванович, давайте отъедем немного и прогуляемся, так надежней.

Краснов, нажатием кнопки вернул стекло, разделившее салон машины, в прежнее положение и дал команду шоферу подвезти их на Голубинскую улицу к зеленому скверу. Выйдя через 10 минут из машины, они направились по дорожке сквера мимо березок с уже распустившейся листвой.

—  Ну, рассказывай, заговорщик, что случилось, какие тайны узнал. Может, мы завербовали Буша или выяснилось, что Ельцин — американский шпион? — весело спросил Краснов. Но Кравцов не принял его шутки.

—  Нет, Александр Иванович, я просто хочу предложить вам 230 тонн золота, вернее, не вам, а нам. Нашей стране, армии, нашей службе. — Краснов опешил от услышанного, но, понимая, что Кравцов не сумасшедший, ответил ему шуткой:

—  Что, Форт Нокс ограбил? (Форт Нокс — место хранения золотого запаса США.) Выкладывай свои тайны.

—  Александр Иванович, речь идет о золоте КПСС, которое Политбюро украло у народа, поэтому я могу все рассказать, если вы поклянетесь, что оно опять не вернется номенклатуре. Мы должны пустить его на нужды безопасности страны. Вы лучше меня знаете: разрушат эти сволочи во власти армию, ВПК и силовые структуры, и Америка с НАТО голыми руками раздавят нас. Если вы согласны обратить это золото на финансирование новейших образцов военной техники, которую заводы ВПК прекратили производить, на усиление работы Службы Внешней Разведки, Главного Разведывательного Управления, подготовку боеспособности дивизий, — я готов все рассказать. Но первые лица этих ведомств ничего не должны знать о золоте, иначе сдадут нас с потрохами.

Краснова несколько покоробила просьба подполковника о необходимости давать какую-то клятву, ибо он был предельно честным человеком и все это знали. Но Александр Иванович переборол себя, так как уважал Кравцова как профессионала и одного из лучших своих сотрудников. После данной Красновым клятвы Кравцов поведал ему всю историю, начиная с убийства Белкина до инцидента под Тулой, естественно, опустив все, что было связано со спецхранами в Калужской области. Он все еще не мог доверять Краснову на все 100%.

Краснов быстро все просчитал и сказал Кравцову: — Своих привлекать нельзя. Я знаю командира Тульской дивизии ВДВ, это честный мужик, боевой генерал. Собери своих, наиболее преданных людей, я тебе дам еще человек пять-шесть и подключим людей из ГРУ, есть там такой полковник Малинин, я сегодня с ним встречусь.

—  Александр Иванович, у меня там друг, подполковник Ильин, он в курсе дел, — прервал его, извинившись, Кравцов, — их надо замкнуть, не столько уж много людей в наших службах, кому можно доверять.

—  Хорошо, — согласился Краснов, — готовь операцию на ближайшую субботу, официально мы выдвинем версию вывоза архивных документов, через день соберемся на обсуждение плана, места складирования в Москве назову в четверг.

25 мая 1992 года, Московская область, Голицына.

В этот теплый майский вечер в Подмосковье произошло событие, за обладание тайной которого многие разведки мира, включая ЦРУ, но особенно племя демократических разрушителей России, не пожалели бы и миллиарда долларов. В небольшом домике, на маленьком дачном участке подполковника Генерального штаба Марченко собралось восемь человек, которые заложили основу спасения и возрождения России. Для конспирации и стремясь избежать подслушивания, решено было собраться не на работе, не на генеральских дачах, а на маленькой дачке обычного подполковника российской армии.