Фердинанд Врангель. След на земле - Аркадий Кудря

Небо по-прежнему было затянуто тучами, и уже третий день, с редкими перерывами, лил дождь. Врангель высунул голову из палатки и осмотрел горизонт:

— На западе уже просветлело. Не унывай, Прокопий, скоро, глядишь, и льды уйдут: ветер меняется.

Выехав с Козьминым на рыбалку по небольшой речке, впадающей в море близ Большой Баранихи, они нежданно-негаданно оказались в ледяной ловушке. Только собрались, наловив сетью гольцов, муксуна, чиров, возвращаться обратно, как обнаружилось, что северный ветер нагнал в устье реки льды и закупорил выход. Потом полил дождь.

В стане на Большой Баранихе, построенном еще прошлым летом под руководством унтер-офицера Решетникова, проживала посланная сюда ранее группа работников. Они вязали сети, ловили рыбу, успели смастерить лодку. На ней Козьмин с Врангелем и отправились на рыбалку.

Путь к стану, где была намечена встреча с Матюшкиным и Бережным, занял примерно две недели. От реки Филипповки, в которой хариуса действительно оказалось в изобилии, путь лежал глинистым, поросшим тальником болотом в сторону Каменной тундры, голой и неуютной, замкнутой покрытыми снегом горами. Сохатые нигде не встречались, но на озерах настреляли почти два десятка линяющих гусей. На подмытом полой водой берегу небольшого ручья обнаружили мамонтовые кости и один бивень прихватили с собой, чтобы порадовать купца Бережного.

Через час после смены ветра воздушные массы все же начали выталкивать лед из горловины реки, и Врангель с Козьминым, быстро собрав палатку, кинули ее в лодку и сами сели на весла.

В рыбацком стане их уже поджидали подъехавшие со спутниками Матюшкин и Бережной. За чашкой чая мичман рассказывал:

— Ох и лес, Фердинанд, повстречался нам на Анюе, не пройдешь, пришлось топорами прорубаться. Рыбалка в тех краях нонче плохая, жители голодают. С мамонтовой костью не повезло. Лишь в одном месте встретился клык, пуда на два-три весом, но он так крепко примерз к днищу ручья, что, как ни старались, освободить его не могли. На беду, и пешней с собой не оказалось.

Только сейчас, слушая Федора, Врангель вспомнил о подарке, припасенном для купца Бережного.

— Идем-ка, Федор, подсобишь мне, — попросил он Матюшкина.

В балаган вернулись с бивнем на руках.

— Это вам, Федор Васильевич, в благодарность от нас.

Купец изумленно расширил глаза:

— Где же взяли?

— У ручья близ Медвежьей речки, на подмытом берегу.

— Хорош! А нам пока настоящей удачи не было. Что ж спасибо!

Совместное пребывание на берегах Чаунской губы использовали для изучения температуры и состава морской воды и лодочных походов к острову Айон.

Настала пора вновь расставаться. Отряд Матюшкина и Бережного двинулся к востоку в межгорные долины. Врангель с двумя проводниками на четырех лошадях поехал на юг в верховья Большой Баранихи, чтобы оттуда перевалиться на Малый Анюй. Козьмину и матросу Нехорошкову он поручил остаться здесь и вместе с работниками сделать необходимые кормовые запасы для предстоящего будущей весной нового и, быть может, последнего похода на север.

Небольшой караван следовал по левому, пологому берегу Баранихи тропой, пробитой дикими оленями. В сорока верстах от устья река сужалась, и все круче становились скалы на том берегу. Освещенные солнцем, они сверкали вкрапленными в них минералами — зеленоватым порфиром, желто-бурым халцедоном, пятнисто-полосатчатой яшмой и розовыми карнеолами. Оленья тропа повела в сторону от реки, и проводник-юкагир сказал:

— Олень знает путь к Анюю. Надо идти по его следам.

На третий день достигли сбегающих с гор ручьев, образующих при слиянии верховья Баранихи. Склон горы был засыпан свежим снегом. Раскопав его, проводник показал начальнику отряда, что оленья тропа ведет наверх, на перевал.

Лошади с трудом поднялись по крутым уступам. На вершине плато обнаружились котловина и в ней подмерзшее болото.

— Гляди, тойон, — сказал проводник, указав на скользящий из водоема ручей, — это Погиндена, и она впадает в Малый Анюй.

Долиной реки спустились вниз и в нескольких верстах от хребта, служащего водоразделом Баранихи и Погиндены, остановились на ночлег.

Утро, теплое и ясное, подарило лейтенанту Врангелю зрелище мигрирующего на юг огромного оленьего стада. Спустившись с восточного острого хребта, олени двумя бесконечными потоками шли по снежной целине. Каждую колонну замыкали могучие быки, и грозным хорканьем, а то и легкими ударами рогов они подгоняли зазевавшихся телят. Беспокойство было оправданным: за одним стадом, карауля добычу, крался одинокий, худой и, должно быть, до предела голодный волк.

Врангель уже поднимал ружье, целя в волка, но юкагир удержал его:

— Не надо, тойон, пугать оленей. Люди ждут их на Анюе.

Другой проводник, ближе потянув привязанных собак, готовых облаять и оленей, и волка, зажал им морды. Его тоже беспокоило, как бы напуганный косяк не отвернул в сторону от привычного маршрута.

Волк, в отличие от оленей, все же заметил затаившихся у скалы людей, злобно уставился на них, поджав хвост, побежал назад, в горы.

Но и у второго стада тоже был свой преследователь. На расстоянии с полверсты от колонны по следам оленей шел крупный черный медведь. Он, впрочем, не забывал и о другой охоте. То и дело останавливался, рыл землю и, подцепив ногтями, вытаскивал из норы лемминга и отправлял его в рот. От таких упражнений расстояние между ним и оленями все время увеличивалось.

В долине Погиндены, которой двигался теперь отряд, показалась первая в этой северной полосе роща из ив и лиственниц, и Врангель, объявив привал, определил ее широту. Из-за возвышенной местности граница леса проходила здесь южнее по сравнению с другими местами к востоку от Нижнеколымска.

Среди ночи привязанные к деревьям лошади вдруг заржали. Схватив ружье, Врангель выскочил из палатки. Собаки, обратив морды к реке, подняли яростный лай. В мягком лунном свете было видно, что с того берега, несколько выше по течению, какой-то зверь плывет к их лагерю. Тьма мешала как следует прицелиться. Когда зверь выскочил на берег, лейтенант узнал волка. Напуганный тревогой, он бесшумно исчез во тьме.

— Вот оно, наконец-то, мамонтовое кладбище! — Купец Бережной спрыгнул с лошади и пошел к полуразмытому вешними водами холму, из которого торчали черепа и кости древних животных. Взяв лопату, купец начал раскапывать землю.

К нему присоединился Матюшкин, а затем и трое проводников-якутов. Первый мамонтовый бивень отрыли не сразу, но находка воодушевила. Увы, дальше встречались лишь челюсти, и Бережной хмуро заключил:

— Кто-то, однако, вперед нас здесь побывал.

Он пошел вдоль холма к берегу моря и вскоре позвал Матюшкина:

— Федор Федорович, иди сюда, посмотри.

На площадке, укрытой от ветров скалами, виднелось недавнее кострище. Вбитый в землю шест указал место, где стояла палатка. Поодаль, в полуприсыпанной яме, нашлись малопригодные для торговли попорченные куски мамонтовых клыков.

— Делать здесь нечего, едем дальше, — объявил Бережной.

Как-то незаметно купец взял командование отрядом на себя. Что ж, думал Матюшкин, он и старше, и опытнее. К тому же все лошади его, и проводников Бережной нанимал. Получалось не так, как было задумано: не Бережной сопровождал мичмана, а, скорее, наоборот. Когда же Матюшкин попробовал изменить направление и взять иной маршрут, купец решительно возразил:

— Нет, туда нам не надо; я знаю, места там пустые.

Проводникам же было все равно, кто командует отрядом, и они были веселы. Почти каждый день удавалось подбить на озерах то два, то три десятка линяющих гусей и лебедей, а на сытый желудок и походная песня легко поется.

Окруженная холмами долина вновь возродила у купца надежды на успех. Но и здесь добыча оказалась скудной — лишь два мамонтовых клыка. Пока Бережной с Матюшкиным копались в холме, якуты отправились на лошадях поохотиться и подстрелили пару оленей.

Дальнейшие поиски не прибавили к находкам ровно ничего.

— Хватит! — объявил свою волю Бережной. — Кости больше не ищем. А ты, — ткнул он пальцем в чуванского старшину Мордовского, — поведешь нас отсюда к чукчам. Я буду торговать с ними.

На случай встречи с чукчами купец вез для торга табак, бисер, медную посуду и другой товар.

Теперь шли, подчиняясь чуванцу Мордовскому, уверявшему, что он знает путь к земле, где живут чукчи. Однажды в полдень все замерли на месте, пораженные картиной неба. Вокруг солнца возникли четыре матовых по цвету спутника. Два ложных светила и истинное соединила выгнутая в горизонтальном направлении радуга, а две других, с противоположно направленными цветами, протянулись через скопище солнц в вертикальном направлении. Проводники-якуты единодушно заявили, что все это не к добру и надо ждать непогоды.

Наутро после тревожной ночи, когда волк вспугнул лошадей и собак, Врангель произвел ревизию съестных припасов. Результат обескуражил. Продуктов при нормальном питании оставалось дня на три, а они еще не дошли и до Анюя. Проводникам он объявил, что рацион будет ужат, надо экономить.