Умеешь хранить секреты? (СИ) - Муравская Ирина

Марк улыбнулся.

― В пятницу?

― Нет. В пятницу я не могу. У меня запись на студии. На следующей неделе премьера новой песни, ― похвасталась Вишня, правда не стала уточнять, что родилась она благодаря нему после ярмарки. Точнее, после их поцелуя. На переполнявших её эмоциях текст буквально написал сам себя. Кажется, вдохновение вернулось. Она снова в игре!

― Тогда… не раньше воскресенья.

― Сколько дней в неделю у тебя смены?

― Три. Иногда четыре. В выходные я не по работе, ― Багрова вопросительно дёрнула подбородком. Мол: ну и? Понятно же, какой вопрос последует дальше. Марк покачал головой. ― У меня тренировки, ― немой вопрос так и светился в женских глазах. ― Не спрашивай. Потом расскажу.

Вишня невесело перекатилась с мысков обратно на пятки.

― Сама таинственность. Знаешь, я ведь о тебе совершенно ничего не знаю.

― Да там и нет ничего интересного.

― Нет. Ты просто не хочешь делиться. Никого не впускаешь в свою жизнь. Я думала, что раз… ― не договорив, она махнула рукой. ― Неважно. Каждый имеет право на секреты. Уж мне ли не знать.

Её обняли за талию и притянули к себе для недолгого, но такого восхитительного поцелуя. Обезумевшие мурашки радостно заулюлюкали, танцуя победный танец племени Тумба-юмба. Мамочки, это им так нравились прикосновения Исаева?

― У меня нет секретов, ― покачал головой Марк. ― И уж точно не от тебя. Свободна в субботу?

Вишня вскинула голову, встречаясь с озорными васильками и кружащими голову ямочками. Как же она плывёт от этого… А так бывает?

― Буду, если надо.

― Надо. Свожу тебя кое-куда. Правда не обещаю, что будет весело. Место на любителя.

Место правда оказалось на любителя. Сидеть на лавочке и наблюдать, как детвора галдела и прыгала маленькими обезьянами по детскому верёвочному парку, было совершенно не прикольно. Вернее, прикольно. Но только в первые десять минут, а вот спустя сорок хотелось начать бросаться на прохожих, гуляющих по тропинке.

Исаев снова опаздывал. И в этот раз не просто не отвечал на звонок, его телефон оповещал отстранённым женским голосом, что абонент временно недоступен. Прекрасно. Потрясающе. Класс. Чума. Великолепно. Она ему кто? Ассоль недоделанная?

На психах, что её опять с феерическим блеском опрокинули, Вишня вернулась домой, злая, как голодная Церберша на вегетарианской диете. Скинутые кеды улетели в разные стороны. Один пролетел аккурат над головой отдыхающего перед телевизором папы.

― Кому-то срочно нужно мороженое, ― неопровержимым фактом озвучил он, заметив лицо дочери. И совет. Но в этом он не силён. Надо созывать семейный консилиум. Срочно.

И он помог. К тому моменту, как опустело картонное ведёрко с пломбиром, а родственники, собравшись в круг полным составом, устроили сеанс психотерапии, злость утихла. Удивительно, но даже Костя, тот кто никогда не любил её ухажёров, был на стороне Марка. Исаев явно ему понравился.

Да и родители заочно встали на его сторону почему-то. Папа посоветовал не делать поспешных выводов, и дать парню шанс оправдаться. Быть может, причина окажется веской. Дошло до того, что под конец беседы Вишня из взбешенной фурии превратилась в обеспокоенную.

А если что-то случилось? Даже к ночи телефон Марка оставался вне зоны доступа. Ночь, то самое время, когда в голову лезут самые противные мысли, прошла вся на нервах. Несколько часов она крутилась в постели, как юла, пока усталость не взяла своё.

В воскресенье было не лучше: телефон всё так же отключён, а она понятия не имела, где живет Исаев. И никто не знал. Даже Бабочка, которую она напрягла разузнать у одноклассников. Социальных страниц Марк тоже не вёл. Тишина. Полнейшая тишина. Паника достигала рекордных уровней.

Облегчение и ярость одновременно накрыли её в понедельник, когда Исаев, как ни в чём не бывало, подкатил к ней утром возле главного входа, на лету перехватывая за талию.

― Привет, красавица, ― чмокнул он её в висок. ― Я знаю, я дико… ― он не договорил. Вишня взбешённо столкнула его со скейта, пиная кулаками куда придётся. Марку пришлось прикрывать лицо, иначе и по нему бы зарядили. ― Понимаю, понимаю! Виноват! Но у меня было ЧП. Карина сорвала трубу в туалете и затопила соседей. Додумалась на неё с ногами залезть, а она ровесница революции! Хрустнула как хлебец, ― ему больно прилетело по коленке. ― Ай… Мы весь вечер с вёдрами носились!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

― А телефон придумали для красоты, да??? Нельзя было хотя бы строчку чиркнуть?

― Карина утопила его, когда звонила сантехникам. А твоего номера я, разумеется, не помню. Прости. Честное слово, это было в последний раз! Больше никаких опозданий!

― Конечно, никаких! Потому что больше не будет свиданий.

― Знаю, это выглядит очень некрасиво, но…

― Да плевать я хотела на то, как это выглядит! ― своими воплями она, наверное, всю округу на уши поставила. ― Ты понимаешь, что я волновалась! В-О-Л-Н-О-В-А-Л-А-С-Ь, понимаешь!?

― Волновалась? ― удивился Марк.

― Нет, блин, надеялась, что тебя током прибило! Ты дурак??? Два дня от тебя ни слуху, ни духу, а ты мне говоришь: привет и прости? Да пошёл ты! ― на лице Исаева медленно проступала улыбка. Которая только ещё сильнее вывела её из себя. ― Чего лыбишься? Ведром получил, пока воду свою выгребал? ― Вишню молча притянули к себе, удерживая за лицо. Губы накрыла тёплая волна поцелуя. Волшебного. Нежного… ― Это попытка меня заткнуть?

― Это «спасибо». Не припомню, чтоб обо мне кто-то когда-то беспокоился. Кроме семьи, конечно. Извини. Я и не подумал, что ты…

Накал злости, упавший на пару градусов благодаря поцелую, уменьшился ещё на одно деление, приближаясь к опасной зоне нейтральной температуры.

― Что ты мне небезразличен? Представь себе.

― Прости.

― Одним "прости" дело не обойдётся.

― Согласен, ― Исаев сложил ладони, касаясь кончиками пальцев губ. Так, как если бы молился. ― Ещё один шанс? Дай возможность реабилитироваться. Сегодня. В четыре? ― он скорчил смешную рожицу, что не могло не вызвать улыбку. ― Пожа-а-алуйста.

Разве можно устоять? Вишня сурово упёрла руки в бока.

― Я буду дома. Хватит с меня гулянок в одиночку.

― Договорились! До четырёх! Я полетел на биологию. Опоздаю, Сергеевна опять заставит реферат делать, у меня их уже целая стопка за прошлый год скопилась. Встретимся на обеде, ― Марк довольно чмокнул её в щеку, запрыгнул на скейт и, уже на ходу бросив подходящей к ним Бабочке: «привет», вырулил в объезд здания, где можно было зайти в школу через прямой коридор, а не подниматься по лестнице.

― Доброе утро, ― довольно пританцовывая подпорхнула к Вишне Лена. ― Как входные прошли? У меня не очень. Родители потащили в оперу, скука смертная! И что в ней находят? ― Бабочка зорко заглянула подруге через спину. Там, где у парковки рядом со спорткаром шушукались девчонки из группы поддержки. ― Кира так смотрит на тебя. Будто хочет придушить. Вы опять поругались?

Стоит полагать: задушить, расчленить и сварить живьём в масле. По всей видимости, капитанша чирлидеров стояла там достаточно давно и успела понаблюдать за маленьким представлением.

Но сейчас Вишне не было дела до неё никакого дела, слишком уж терзало плохое предчувствие. Ну или же это было обычное женское недоверие. Разобраться в деталях сложно. Главное, суть улавливалась верно.

Чтобы это ни было: предчувствие, недоверие, интуиция ― оно сработало. Четыре часа, она сидит на диване, нервно отбивая барабанную дробь пальцами по подлокотнику и тишина. Четыре часа десять минут, полпятого, пять, полшестого…

Марк объявился только к девяти вечера. Стоял на пороге с виноватым видом и букетом ромашек. Исаев уже ничего не говорил. Понимал, что бесполезно. Печально вздохнув, Вишня облокотилась лбом об дверь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

― Что сегодня? Работа, потоп, пожар, не дозвонился Супермену, пришлось мир самому спасать? ― поинтересовалась она удивительно спокойным голосом. За прошедшие часы было достаточно времени попсиховать и сделать выводы.