Звездная каторга: Ария Гильденстерна (СИ) - Бреусенко-Кузнецов Александр Анатольевич

— А что, покупают? — спросил у Бейкера-пекаря.

— Да кой чёрт их покупает! — выругался тот.

— Так отчего бы цену не снизить?

— А оттого, умник, что и эта цена для меня разорительна! — процедил пекарь сквозь зубы. — Откуда мне муку брать? Из других звёздных систем завозить? Чёртовы недоумки...

— Не кипятись, я просто хочу понять. Разве на Эр-Мангали не развито земледелие?

— Кой чёрт оно будет развито, — пуще прежнего взъярился Бейкер, — когда на хлебных полях колонии всякие умники зомбяков жгут! — сказал о зомбяках и тут же по сторонам зыркнул: никто ли не спешит притянуть его к ответу за панику.

А Кай тут же вспомнил огнемёты и пышущий жаром факел, приближавшийся к деревянному мостику: да уж, знакомая тактика. Выжигать заразу на корню, невзирая на потери. Кто-то не слишком озабоченный практической жизнью отдаёт такие приказы.

В основном же продуктовые ряды Чипсайда торговали свининой, говядиной, тушками незнакомых Каю местных животных, да ещё сушёной рыбой. Этой рыбой, между прочим, весь рынок и провонял — она там висела повсюду. Торговали ею не местные, а представители другого посёлка колонии, именуемого Новым Джерихоном. Загорелые джерихонцы в широких цветастых шарфах составляли чуть ли не треть всех торговцев Чипсайда, держались они скромно, местные на них скрипели зубами, но не задирались. Небось, потому что понимали — одного тронь...

Рыба шла недорого, её-то бабилонские шахтёры и покупали, за три ксерокредитки можно было натолкаться так, что рыбьи хвосты из ушей полезут, но Каю-то что с того: по непонятным для других причинам он никакую фауну не мог воспринять как съедобную.

Да, сложно со мной, молчаливо признал Кай. И не вам, добрые джерихонцы, составить решение моей запутанной проблемы. Увы, мой способ питания никак не совместить с образом жизни ссыльного на Эр-Мангали. Только с погибелью во цвете лет. Может, это повод пересмотреть способ питания? — честно спросил он сам себя. Но запах такая честность имела тухловатый. Или показалось?

Показалось, или нет, а ориентироваться придётся лишь на свои собственные ощущения. Заранее ясно, что кого не спроси в этой колонии, они даже сути затруднения не поймут. Жри себе, что дают, и живи сто лет — какие проблемы?

А что говорит Каю его внутренний голос? Голос пока рассуждает.

Положим, и правда есть смысл взглянуть на ссылку как на испытание, которое делает тебя сильнее путём вынужденного преодоления внутренних ограничений. В тебе стоял ограничитель на жратву некоторого типа, усиливающая тебя ссылка этот ограничитель сломала, и ты, сильный, как никогда, отныне способен пожирать всякую дрянь, на какую тебе укажут...

'Укажут' — в этом-то глаголе и припрятана хитрая ловушка. Указывают — не сильным. Указывают послушным. А к послушанию ли Кай предполагает стремиться? Нет, тысячу раз нет! Кай действительно хотел бы сделаться сильнее, но не в том смысле, чтобы превратиться в сильное орудие, готовое к использованию любыми зарвавшимися подлецами.

Отсюда вывод: итогом испытания не должен быть взлом твоего прежнего мировоззрения. Ты должен обрести иную силу — ту, что поможет ему устоять. А раз так, и перед лицом голодной смерти не снисходи к негодной пище. Помни, жадная сила голодного хвандехвара — не твоя сила. Жди прихода силы человеческой. Конец мысли.

11

Вечерком рассуждение Кая о способе питания получило продолжение. Новую серию он посвятил работе. Тоже ведь проблема из тех, которые не объедешь. Ибо мало определиться с едой, надо будет на неё как-то зарабатывать. А... как?

Неужели всё-таки придётся отправиться на шахту? Ни желания, ни способностей к труду рудокопа Кай в себе покамест не обнаружил. И, хоть сильному герою надлежит себя преодолеть и заставить, но ещё в прошлом рассуждении ему стала ясна красная цена подобной послушной силе. С другой стороны, сдохнуть ради счастливого права на ленивое бездействие — перспективка тоже невесёлая. С третьей стороны, прокормит ли его шахта, даже если вдруг захочет на ней трудиться?

— Нет, жидковат ты для работы на шахте, — придирчиво заметил Моралес. — Извини, конечно.

— Такие у нас загибаются в первые месяцы работы, — поддержал его Руперт.

— Безнадёжно, — кивнул вчерашний дежурный по бараку, которого звали Дьюи, как узнал заново раззнакомившийся с ним Кай. — Только не на шахту.

— Так что же вы посоветуете?

Соседи по бараку призадумались. Задумался и Кай, но ничего конструктивного не намыслил. Получалось, единственным, ныне упущенным шансом выжить в Новом Бабилоне была Башня Дармоедов. Так что, и не пытаться, коли шанс упущен?

— Нет, ну можно, конечно, пойти на рынок наёмным торговцем, — предложил Руперт, — но только у них всё схвачено с отпетым ворьём, новичков там всегда обсчитывают, потеряешь больше, чем заработаешь, а как отдавать? В итоге, если сам никого не подсидишь, попадёшь шестёркой в одну из банд, а нет — так и порешат.

— Ещё некоторые батрачат на фермеров, — припомнил Моралес, — надеются даже открыть своё дело, но если ты не с аграрной планеты, прогоришь сразу. Да и охраняют батраков на порядок хуже, чем шахтёров. А работа всё больше в открытом поле, туда и зомбяки набегают, и хвандехвары, и чёртовы лютоволки...

— Лютоволков не бывает, — поправил Руперт.

— Чёртовы твари бывают всякие, — рассудительно возразил Моралес.

— А я думаю, Майк, — сказал Дьюи, — спешить тебе никуда не след. Ты ведь специалист по чёртовым тварям, а это редкость, самая свинячая редкость! А раз так, то тот, кому надо, сам о тебе разузнает, сам предложит, останется не продешевить... — он задумался, покачал головой, — хотя, знаешь, хватайся за первое предложение. Второй раз у нас всё равно не предложат.

Дьюи будто глядел в воды Широкого Рейна.

Тем же самым вечером барак Михаеля-Кая посетило какое-то поселковое начальство в сопровождении двоих рядовых охранников. Было оно довольно-таки тучным, до отвращения сытым, но с цепким взглядом, и по-видимому, являло собой переходную форму между зажравшимися плюмбумами и людьми интеллигентными.

— О, это Флетчер, сам Флетчер к нам пожаловал, — послышались шахтёрские шепотки. — Верно. Он. Может, и к добру.

— Эй, кто здесь Майк Эссенхельд? — небрежно поинтересовалось это местное божество.

— Я, — вымолвил Кай, причём голос предательски дрогнул на этом единственном коротком слове.

Хотя уж ему-то к чему тушеваться, раз до сих пор не удосужился прознать, кто таков из себя этот Флетчер? Может, дело в том, что неопределённая угроза воспринимается страшнее, а неведомая власть авторитетнее?

— Мне передали, ты разбираешься в хвандехварах.

— Да, — твёрдо сказал Кай. Врать, так беззастенчиво.

— Тогда у меня к тебе будет поручение.

— Я вас слушаю.

— Дело в том, — Флетчер искривил пухлые губы в недовольной гримасе, — что наш посёлок подвергается систематическим нападениям хвандехваров на шахтёрские бараки. Малыш Глип — не первая жертва, ты, наверное, уже в курсе, — Кай на это кивнул, а Флетчер вёл далее. — К сожалению, ввиду того, что твари нападают под покровом ночи, застигнуть их на горячем ни разу не удалось. Следственные действия в утренние часы также показали свою неэффективность. Посёлок прочёсывали, когда тварей и след простыл! И это продолжается без малого десять лет! — Флетчер, возвышая голос, обернулся к сопровождающим его охранникам типичного плюмбумского вида, его глаза чуть не метали молнии, вводя держиморд в оторопь...

Хотя кто, как не сам Флетчер может быть виновен в десятилетней безрезультатности действий своих подчинённых?

— То есть, вы хотите... — Кай попытался заполнить повисшую паузу.

— Я хочу положить край! — жёстко перебил Флетчер. — Я в курсе, что хвандехвары — такая пакость, которая раз повадится и больше не отстанет. Я уверен, что все эти годы действуют одни и те же особи, которые неведомо как перебираются через поселковую стену и совершают однотипные акты людоедства. Так вот, ваша задача-минимум: обнаружить и перекрыть их лазейки. Задача-максимум: обезвредить самих особей. Во взаимодействии с моими людьми, разумеется! — добавил он, оценив тревожное изумление на лице Кая, подумавшего, грешным делом, что от него ждут удушения хвандехвара голыми руками.