Ничего, кроме правды - Авигдор Либерман

Моше Даян и Ицхак Шамир, превратился, по сути, во второстепенный по значимости отдел, в аппендикс канцелярии премьер-министра. Канцелярия (или министерство главы правительства) вынуждено заниматься широчайшим спектром проблем, и на серьезное, свободное от конъюнктурных внутриполитических соображений обдумывание аспектов внешней политики зачастую просто не остается времени. В результате штат профессиональных дипломатов МИДа, многие из которых — действительно, блестящие специалисты — остается практически не у дел. Вдобавок это министерство постоянно лихорадит от политических назначенцев, которых с годами становится все больше и больше. Естественно, все это наносит огромный ущерб внешней политике Израиля, стремительно «теряющей лицо» и перестающей быть фактором, заставляющим считаться с собой международное сообщество.

Практически полностью МИД Израиля обесценился при премьер-министре Эуде Бараке (1999–2001 г.г.). Давид Леви, просидевший в кресле министра иностранных дел дольше, чем кто бы то ни было в последнее десятилетие (хотя при премьер-министре Нетаниягу, в 1996-99 г.г. он был практически отстранен от принятия существенных решений), при Эуде Бараке развернул бурную деятельность, наводнив МИД своими приближенными. Беда в том, что параллельно ему действовали еще три министра иностранных дел ёе Гас1о: Йоси Бейлин, Шломо Бен-ами и сам Эуд Барак, назначивший сам себя экстраординарным министром внешних сношений, единолично принимавшим все решения в вопросах внешней политики страны. А Леви окончательно превратился в «свадебного генерала», полностью лишенного какого-либо влияния.

Нечто подобное произошло и после выборов 2003 года, когда в ходе внутриликудовских и коалиционных торгов для Сильвана Шалома (сменившего к тому времени Давида Леви в качестве символа преуспеяния «представителей восточных общин») не нашлось, было, места за столом правительства. Возмущение «выходцев с Востока», почувствовавших себя обиженными и обделенными, было в спешном порядке погашено назначением Сильвана Шалома министром иностранных дел. Вряд ли стоит распространяться о том, что никакого влияния на существенные политические решения он в правительстве не оказывал и оказывать не мог. Все, опять-таки, решалось узким кругом министров иностранных дел де-факто, в который входили министр промышленности Эуд Ольмерт, сыновья и ближайшие советники премьер-министра и, разумеется, сам Ариэль Шарон.

Портфель министра иностранных дел ни в коем случае не должен вручаться кому-либо в качестве политического подкупа, он не может служить разменной монетой в коалиционных торгах или местом почетной ссылки для функционера, которого вдруг понадобилось отстранить от реальных дел так, чтобы он был доволен и не путался под ногами. Помнится, первым решился на такой шаг Ицхак Шамир, назначив Давида Леви министром иностранных дел (будучи уверенным в том, что последний абсолютно не подходит для этой высокой должности). Вслед за ним аналогично поступили Нетаниягу и Барак, что и довело МИД до жалкого состояния.

К этому добавляется практически полное отсутствие интереса премьер-министров Израиля к работе профессиональных экспертов. В аналитическом отделе МИДа и в аналогичных подразделениях ШАБАКа и Мосада трудятся эксперты высочайшего класса, чья работа остается практически невостребованной. Наши премьер-министры интересуются исключительно текущими оперативными разведданными, а аналитические записки и обобщающие исследования отправляются ими под сукно. Я обсуждал этот вопрос с Нетаниягу, с Пересом, с Бараком — как правило, все эти разговоры оставлялись ими без последствий.

Я не раз имел возможность сказать и Пересу, и Бараку: «Я не знаю, кто из нас прав, а кто нет. Я не претендую на всезнание, на монополию политического предвидения. Ноу нас есть три организации, в которых собраны лучшие специалисты-аналитики. Попросите у них спрогнозировать модель — то, как будет выглядеть Израиль и весь Ближний Восток через десять, или через пятнадцать лет. Пусть они проведут ролевые игры, отработают возможные варианты развития событий — как по вашему, так и по моему сценариям. Что произойдет с королевством Иордания? Какими будут наши отношения с Египтом, с Ираном? Что произойдет за это время в плане разработки оружия массового поражения? Как будет развиваться и куда доведет мир международный терроризм? Что будет происходить с арабским меньшинством в Израиле?».

Реакция Переса и Барака была почти идентичной. Перес отвечал мне в таком примерно духе: «Брось, они же ни разу не смогли толком предсказать, что будет — мир или война. Если бы я полагался на них, не видать бы нам Норвежских соглашений как собственных ушей. Если бы они пронюхали про подготовку этих соглашений, они бы торпедировали эту затею».

Что ж, ответ Переса лишний раз подтвердил мою правоту. Это же подтверждает и экс-командующий военной разведкой генерал-лейтенант запаса Ури Саги в своей книге «Огоньки в тумане». Рабин и Перес, готовя ословские соглашения, скрыли сам факт тайных переговоров с ООП и от военной разведки, и от Мосада, и от ШАБАКа, и от МИДа. Как же можно предъявлять разведовательным и аналитическим службам претензии по поводу их, якобы, неумения прогнозировать, если руководство страны скрывает от них свои намерения и сам факт контактов с теми или иным внешними силами? У нас создалась абсурдная ситуация, при которой наши спецслужбы гораздо лучше осведомлены о намерениях врага (так как им по статусу положено и разрешено за ним следить), нежели о намерениях собственного правительства.

Ответ Шимона Переса прекрасно иллюстрирует степень искажения реальности, в которой мы живем. Вполне вероятно, что если бы аналитики и руководители наших спецслужб и внешних ведомств были бы поставлены в известность о намерении заключить ословские соглашения, они бы, изучив все за и против, предостерегли бы нас об опасности, которую несла в себе эта затея. Собственно, для этого и существуют специалисты-аналитики. Их дело собрать информацию, изучить ее, проанализировать и представить руководителям государства обоснованную точку зрения, избавленную от политического прожектерства и конъюнктурщины. Когда Шимон Перес занимал пост министра иностранных дел в правительстве Шарона (2001–2002 г.г.), он демонстративно манкировал специалистами МИДа и министерства обороны, особенно, когда ему казалось, что их мнение может не совпасть с его собственным. Многие из них рассказывали, что Перес создал такую атмосферу, что на совещаниях в его присутствии они просто боялись высказать мнение, хоть в чем-то расходящееся с его точкой зрения.

Обычай скрывать информацию от специалистов, которым по долгу службы положено эту информацию знать, завелся в Израиле не вчера, и он действует на всех, даже на самых высоких уровнях государственной пирамиды. В 1977 году такая информация была скрыта от начальника Генштаба генерал-полковника Моты Гура и от командующего военной разведкой генерала Шломо Газита, что привело к тому, что они дали ошибочный прогноз относительно подлинных намерений президента Египта Анвара Садата. Они посчитали, что стратегическим намерением последнего является развязывание новой войны. премьер-министр Менахем Бегин и министр иностранных дел Моше Даян скрыли от них тогда факт негласных переговоров с Египтом и то, что уже достигнуты предварительные договоренности с Садатом — как о его визите в Иерусалим, так и о заявлениях, которые им будут сделаны в ходе этого визита. В такой ситуации их просто невозможно винить за то, что они дали ошибочный прогноз намерений египетского президента.

Глава государства не обязан посвящать чиновников и аналитиков во все свои планы. Но эти чиновники и аналитики получают зарплату за то, чтобы снабжать того, кто принимает решения, всей полнотой существенной информации и ее углубленным анализом, то есть давать ему средства, необходимые для принятия верных решений. Отказ от этих средств означает поверхностную оценку ситуации и, как следствие, ошибочные решения, «импровизации», как правило, не приносящие ничего, кроме вреда.

Специалисты наших спецслужб и внешних ведомств в состоянии снабжать руководство страны глубокими анализами ситуации и верными, научно обоснованными прогнозами того, какие последствия вызовет то или иное решение. Но, насколько мне известно, еще ни разу главы наших правительств не просили сотрудников соответствующих служб и ведомств приготовить им аналитическую записку, которая оценивала бы подобные взаимосвязи и давала прогнозы их развития в будущем.

Внешняя политика Израиля страдает отсутствием системы приоритетов и четко очерченных целей. Это не раз приводило к совершенно излишним и неприятным эксцессам на международной арене. Израиль ни разу даже не пытался сформулировать для себя, какую, собственно, политику он должен вести в отношении стран Восточной Европы. Причиной такой невнятности во внешней политике является неумение, а, скорее, нежелание политического руководства страны определить те самые приоритеты и цели для самого себя. Правительство слишком увлечено тушением бесконечных «коалиционных пожаров», чтобы отвлекаться на обдумывание и планирование своей внешней политики. Поэтому вопросы стратегической важности решаются келейно, в спешном порядке, без серьезного обдумывания, в стиле какой-нибудь подковерной сделки второстепенных политиканов, договаривающихся о совместных действиях на внутрипартийных «праймериз».