Мода на чужих мужей - Галина Романова

Такой вот у нее сегодня был сногсшибательный прикид. И быть в нем привлекательной она уж точно не могла. Как это Иван Иванович ухитрился красоту рассмотреть?

– Да, вы очень красивая, Ольга Николаевна, – опять же монотонным бесцветным голосом продолжил констатировать Иван Иванович. – И мне кажется очень странным, что ваш бывший муж предпочел вам Светлану.

– А вам не кажется, что говорить мне об этом бестактно? – Она встала с колен и умчалась на кухню, выбрасывать в мусорное ведро недоделанный свой труд.

Он, настырный, поперся за ней следом.

– Извините меня, ради бога! – тут же заныл ей в спину. – Это, наверное, не мое дело и…

– Вот именно! – выкинула она в сторону руку с неприлично выпяченным средним пальцем. – Если пришли по делу, излагайте и…

– И уматывайте? – закончил он за нее.

– Вот именно!

– И даже чаю не предложите?

– С какой стати? – Она повернулась к наглецу. – С какой стати мне поить вас чаем?!

– Но я-то вас поил! – не постеснялся упрекнуть Иван Иванович.

Кажется, было дело. Ладно, черт с ним, с этим цветоводом. Не убудет с нее, да и одной оставаться очень уж не хотелось. Опять бумагу марать и печалиться. А тут – какой-никакой, а гость. Без контактов с внешним миром совсем уж худо стало. Только и развлечений, что с Галкой по телефону. Так и та второй день позвонить ей не может, потому что телефон отключен.

– Ладно, мойте руки, – не без ехидства потребовала она. – Стану кормить вас завтраком.

– Так время уже скорее обеденное, – взглянул он на часы. – Я бы съел чего-нибудь.

– К обеду у меня только щи и котлеты, – и добавила, заметив его растерянность: – Никаких изысков, уж извините!

– Да я не об этом. – Он округлил глаза, попутно расстегивая рукава сорочки и заворачивая их вместе с рукавами джемпера. Аккуратист хренов. – Удивлен, что вы можете щи готовить.

– Что же здесь такого?

– Да просто… Сейчас красавиц редко заставишь стоять у плиты. Все в магазинах покупается, распаковывается, жарится. Щи последний раз ел у бабули, когда та была жива. А вы их с пережарочкой делаете?

Она могла поклясться: он сглотнул слюну.

– С пережарочкой, с ней, родимой, – рассмеялась Ольга. Он начал ее забавлять. – Мойте руки, Иван Иванович…

Щей он съел две тарелки. Наверное, попросил бы и третью, да постеснялся. К тому же у нее закончилась сметана, которую Иван Иванович клал по три ложки на порцию. Но котлеты с большой тарелки таскал без стеснения и нахваливал. Потом еще был чай, потом мороженое.

– Объел я вас совершенно, Ольга Николаевна, – засмущался он, снова до румянца. – Так вкусно давно не кушал.

– На здоровье, Иван Иванович, – кивнула она, потом спохватилась: – Что это мы с вами все на «вы» да на «вы» и по имени отчеству? Думаю, пора избавляться от официоза. Вы как, не против?

– Совершенно за, Ольга, – и он улыбнулся, потянувшись к ее руке с поцелуем.

Улыбка у Ивана Ивановича, к слову отметить, была просто замечательной. И даже ямочки на щеках, слегка подбитых светлой щетинкой, имелись. И он вполне мог бы ей понравиться, если бы до сих пор ее сердце не принадлежало подлому изменщику – Стасу. И у них вполне могло бы что-то срастись, если бы не было ей отпущено жизни всего ничего. А теперь…

Теперь не стоило даже и пытаться.

Они перешли в гостиную, и Иван снова затеребил свою записку. Разложил ее на коленках и начал зачитывать:

– Светлана после института работала сначала младшим менеджером в компании, специализирующейся на продаже мобильных телефонов. Там числилась недолго, перешла в страховую компанию. Там проработала года два. Понимаешь, Оля, точно сказать о сроках не могу, все основано на слухах, но где именно эта страховая компания находится, знаю, потому что кое-кто из членов нашего общества заезжал за ней туда…

– Дальше, – скомандовала Ольга, которой совершенно неинтересна была эта информация.

– Из страховой компании она ушла, кажется, со скандалом.

– Что так?

Из простого женского любопытства спросила. Изменить ничего уже было нельзя. На Светлану покушался киллер, убивший таксиста, и никакой связи с ее прошлым это покушение не имело. И все же маленькое темное пятнышко на Светкиной биографии не могло оставить ее безучастной. Пусть бы Стас узнал, на ком женился.

– Подробностей не знаю, но говорят, слез было много…

– Ладно, потом?

– Потом она работала заведующей секцией в ювелирном магазине «Гранат».

– Это в том, что на Советской?

– Да, я там уже побывал. Очень приличное место.

– Оттуда она тоже ушла со скандалом? – поинтересовалась с тайной надеждой Ольга.

Еще одно темное пятно на прошлом безупречной во всех отношениях Светланы снова не помешало бы.

– Не знаю. Об этом ничего не знаю, но надеюсь с твоей помощью узнать, – Иван аккуратно сложил записку.

– И это все? – Оля кивнула на лист бумаги. – Больше она нигде не работала?

– До того, как устроилась на фирму своего теперешнего мужа, нет. После ювелирного магазина она какое-то время не работала, а потом там.

– Понятно… – пробормотала она задумчиво.

Да, кажется, вспомнилось. Светка была безработной, кажется, месяца два или три. И все время ныла при встречах, что без копейки сидит. Не просто так Ольга к Стасу приставала с трудоустройством подруги, а жалеючи.

Дожалелась!..

– А в чем я должна тебе помочь, Ваня?

– Как в чем? – Он округлил голубые глазищи. – Мы с тобой туда наведаемся и все о ней разузнаем. И в страховую компанию тоже. Что там был за скандал? На какой почве возник? Страховщики – такой народ…

– Да может, она телефон поломанный кому-то продать успела, и ей за это отомстили, – хихикнула она, понимая, что никаких таких действий предпринимать не станет и ему не позволит. – Все это ерунда, Ваня!

– Почему? – еще сильнее изумился он. – Подумай сама, все места, где она работала, могут иметь непосредственное отношение…

– Да не могут! Не могут, понятно? – заорала она грубо, вырвала у него из рук листок бумаги и порвала его в мелкий мусор.

– Почему?! – У него даже губы от обиды задрожали, так расстроился.

– Да потому!.. Потому что я уже знаю, кто на нее покушался, понятно?

– Нет, – покачал он головой. – Непонятно. Как тебе удалось узнать? Этого человека арестовали?

– Ага! Как же! – фыркнула она, мешая бумажные клочки пальцами ног на полу. – Найдешь его! Его сто лет станешь искать, не найдешь!

– Кто же это такой неуловимый? Погоди… Если ты знаешь, то надо идти в милицию и…

– И подписать тем самым себе смертный приговор, – закончила она с печалью, хотя понимала, что приговор ей уже подписан.

– Та-а-ак!

Иван вдруг встал, сунув руки в карманы джинсов, и заходил, заходил по комнате. И совсем при этом не выглядел изнеженным и женоподобным. Его сосредоточенность была до жути мужской и обнадеживающей.

– Расскажи мне все, Оля, – попросил он минуту спустя. – Не факт, что это что-то изменит, но одна голова хорошо, а…

– Вместе с туловищем лучше, – невесело пошутила она и предупредила: – Ты понимаешь, что можешь ввязаться в неприятную историю, Иван?

– Понимаю.

– И готов разделить со мной чудовищные неприятности? – недоверчиво прищурила она левый глаз. – Это может повлечь за собой… Господи! Я прямо как та дура из сериала. А что делать?!

– Я готов!

– Ваня, ну что ты заладил!!! Тебе голову могут оторвать, ты это понимаешь?!

– Ага, понимаю. – Теперь он присел на корточки перед креслом, в котором она сидела, съежившись, и смотрел на нее самыми преданными глазами на свете. – Я готов!

– Почему?! – поразилась она такой решимости. – С какой стати тебе рисковать жизнью из-за человека, которого видишь первый раз в жизни?

– Второй, – поправил он с улыбкой. – Второй раз вижу. И рисковать я собираюсь не просто из-за человека, а из-за женщины. Самой прекрасной женщины!

– Фу, как банально, – сморщилась она будто бы недовольно, а на самом деле растерялась.

Врет, нет? Тихонов вон тоже собирался помогать, а потом вдруг у него дела неотложные появились за границей. Он туда быстренько, не сообщив ей, смотался, и возвращаться, кажется, не собирается. Оно и понятно, кому охота свою репутацию подставлять под удар даже из-за самой прекрасной женщины на земле, даже если она твоя секретарша, и даже в пику своему конкуренту по бизнесу и, по слухам, заклятому врагу.

Кому надо-то?!

– Мне это очень нужно, – проговорил Иван, как будто догадался, о чем она сейчас думает.

– Самоутвердиться хочешь? – догадалась она. – Таким вот опасным способом?!

– Не самоутвердиться, нет. – Он скроил брезгливую гримасу, снова сделавшись похожим на пожилого предводителя цветоводов. – Мне нужно ваше… твое уважение, Оля.

– Ну, зауважаю я тебя, дальше-то что?

– А дальше, может, полюбишь, – еле выговорил он, громко сглотнув при этом три раза. И зачастил, зачастил, путаясь в словах – Не время, понимаю, сейчас говорить об этом. И банально, как ты утверждаешь, но… Но вечные ценности никто ведь не отменял. И не отменит никогда! Как бы ни пытались все опошлить и перекроить, списать на смутное бестолковое время свою грязную беспорядочность и беспринципность, чувства остаются неизменными, Оля! Любовь, ненависть, неприязнь, восторг, обожание… Все это незыблемо! И никакая жажда власти и денег не способна все это уничтожить. Пафосно, да? По-другому не получилось, извини уж.