Антология мировой фантастики. Том 10. Маги и драконы - Роберт Говард

Извозчик в изумлении раскрыл рот, а жена его сильно покраснела.

— Вы будете править этими созданиями. Вы дадите им имена. Вы будете вершить справедливость в этом мире. Вы защитите их от врагов, когда те появятся. А они появятся, ибо в этот мир уже проникла злая колдунья.

Извозчик два или три раза прокашлялся.

— Вы уж простите, сэр, — начал он, — и душевное вам спасибо, от меня и от половины моей тоже, но я не тот парень, чтобы потянуть такое дело. Неученые мы.

— Что ж, — сказал Аслан, — ты умеешь работать лопатой и плугом? Ты умеешь возделывать землю, чтобы она приносила тебе пищу?

— Да, сэр, это мы умеем, воспитание у нас было такое.

— Ты сумеешь быть добрым и справедливым к этим созданиям? Помнить, что они не рабы, как неразумные звери в твоем мире, а говорящие звери, свободные существа?

— Это я понимаю, сэр, — отвечал извозчик, — я постараюсь их не обидеть. Попробую.

— А сможешь ты воспитать своих детей и внуков, чтобы они поступали так же?

— Попробую, сэр, непременно. Попробуем, Нелли?

— Сумеешь ты сделать так, чтобы твои дети и эти звери не делились на любимых и нелюбимых? И чтобы никто из них не властвовал над другими и не обижал их?

— Мне такие штуки всегда были не по душе, сэр. Честное слово. И любому, кого я за этим поймаю, здорово влетит. — Голос извозчика становился все медлительнее и глубже. Наверное, так он говорил, когда был мальчишкой в деревне, и еще не перенял хриплой городской скороговорки.

— И если враги пойдут на эту землю, — а они еще появятся — и если будет война, будешь ли ты первым, кто встанет на ее защиту и последним, кто отступит?

— Трудно сказать, сэр, — неторопливо отвечал извозчик, — надо попробовать. А вдруг струшу? До сих пор мне приходилось драться только кулаками. Но я попробую, и постараюсь лицом в грязь не ударить.

— Значит, — заключил Аслан, — ты умеешь все, что требуется от короля. Твою коронацию мы устроим. И будут благословенны и вы, и ваши дети, и ваши внуки. Одни будут королями Нарнии, другие — королями Архенландии, которая лежит за Южным хребтом. А ты дочка, — обратился он к Полли, простила своему другу то, что он натворил в зале со статуями, в покинутом дворце несчастного Чарна?

— Да, Аслан, мы уже помирились, — ответила Полли.

— Хорошо. Теперь займемся самим мальчиком.

Глава двенадцатая

Приключения Землянички

Помалкивающий Дигори чувствовал себя неважно, и только надеялся, что в случае чего не разревется и вообще не опозорится.

— Сын Адама, — сказал Аслан, — готов ли ты искупить свою вину перед Нарнией, моей милой страной, перед которой ты согрешил в первый же день ее создания?

— Честно говоря, я не вижу способа как бы я мог это сделать,

— сказал Дигори. — Королева-то сбежала, так что…

— Я спросил, готов ли ты, — перебил его лев.

— Да, — отвечал Дигори. — На мгновение его охватил соблазн сказать что-то вроде того, что он поможет льву, если тот пообещает помочь его маме, но мальчик вовремя понял: лев не из тех, с кем можно торговаться. И однако, произнося свое «да», Дигори, конечно же, думал о маме, о своих надеждах, и о том, как они понемногу исчезают, и в горле у него появился комок, а на глазах слезы, так что он все-таки добавил, еле выговаривая слова:

— Только… только вы не могли бы… как-нибудь, если можно… вы не могли бы помочь маме?

Впервые за весь разговор мальчик посмотрел не на тяжелые передние лапы льва, украшенные грозными когтями, а на его морду

— и в изумлении увидел, что лев успел наклониться к нему, и в глазах его стоят слезы — такие крупные и блестящие, что горе льва на миг показалось Дигори больше его собственного.

— Сынок, сынок, — сказал Аслан, — я же понимаю. Горе — могучая сила. Только мы с тобой в этой стране знаем, что это такое. Будем добры друг к другу. Но мне надо заботиться о сотнях грядущих лет для Нарнии. Злая колдунья, которую ты привел, еще вернется в эту страну. Может быть, это будет еще нескоро. Я хочу посадить в Нарнии дерево, к которому она не посмеет приблизиться. И дерево это будет долгие годы охранять Нарнию. Пусть земля эта узнает долгое солнечное утро перед тем, как над ней соберутся тучи. Ты должен достать мне семя, из которого вырастет это дерево.

— Хорошо, сэр. — Дигори не знал, как выполнить просьбу льва, но почему-то был уверен в своих силах. Аслан глубоко вздохнул, склонился еще ниже, поцеловал мальчика, и тот вдруг исполнился новой силы и отваги.

— Сынок, — сказал лев, я все тебе объясню. Повернись на запад и скажи мне, что ты видишь.

— Я вижу высокие горы, Аслан, — сказал Дигори, — и потоки, обрушивающиеся со скал. А за скалами я вижу зеленые лесистые холмы. А за холмами чернеет еще один горный хребет, а за ним — совсем далеко — громоздятся снежные горы, как на картинках про Альпы. А дальше уже нет ничего, кроме неба.

— Ты хорошо видишь, — сказал лев. — Нарния кончается там, где низвергается со скалы водопад. Миновав скалу, ты выйдешь из Нарнии и очутишься в диком Западном крае. Пройдя через горы, отыщи зеленую долину с голубым озером, окруженным ледяными пиками. В дальнем конце озера ты найдешь крутой зеленый холм, а на его вершине — сад, в середине которого растет дерево. Сорви с него яблоко и принеси мне.

— Хорошо, сэр, — снова сказал Дигори. У него не было ни малейшего понятия о том, как он заберется на скалу и пройдет через горы. Но говорить он об этом не стал, чтобы лев не подумал, что он пытается увильнуть от поручения. Впрочем, он все-таки добавил: — Я надеюсь, ты не слишком торопишься, Аслан. Я же не могу быстро обернуться. — Юный сын Адама, я помогу тебе,

— Аслан повернулся к лошади, которая все это время тихо стояла рядом, отгоняя хвостом мух и склонив голову набок, словно ей было не очень легко следить за разговором. — Послушай, лошадка, хочешь стать крылатой?

Вы бы видели, как Земляничка тряхнула гривой, как у нее расширились ноздри и как она топнула по земле задним копытом. Конечно, ей хотелось превратиться в крылатую лошадь! Но вслух она сказала только:

— Если хочешь, Аслан… если не шутишь…да и чем я заслужила? Я ведь лошадь не из самых умных.

— Будь крылатой, — проревел Аслан, — стань матерью всех крылатых коней и зовись отныне Стрелою.

Лошадь застеснялась, совсем как в те далекие жалкие годы, когда она таскала за собой карету. Потом, отступив назад, она отогнула шею назад, словно спину ей кусали мухи, и укушенное место чесалось. А потом — точь-в-точь как звери, появлявшиеся из земли — на спине у Стрелы прорезались крылья, которые росли и расправлялись, стали больше орлиных, шире лебединых, громаднее, чем крылья ангелов на церковных витражах. Перья на крыльях сияли медью и отливали красным деревом. Стрела широко взмахнула ими и взмыла в воздух. На высоте трехэтажного дома она ржала, трубила и всхрапывала, покуда, описав полный круг, не спустилась на землю сразу всеми четырьмя копытами. Вид у нее был удивленный, смущенный и празднично-радостный.