Встречи и разлуки - Барбара Картленд

Гарри пьет пиво из большой оловянной кружки, а я — сидр, который ударяет мне в голову сильнее, чем всякое шампанское и коктейли.

Мы очень счастливы, и, если бы мы смогли жить так после свадьбы, я ничего лучшего и не желала бы.

Большую часть дня мы проводим на пляже, подолгу плавая и плескаясь в воде, когда солнце слишком уж палит.

Представить себе не могу, что станется с моей кожей, когда я вернусь на работу. Но мне все равно, пусть что хотят, то и делают.

Когда я попросила отпуск на неделю, Канталуп сначала расфыркался, но мадам Жан рассказала ему о Бесси, и он с большим сочувствием согласился отпустить меня. Но так как я еще очень недолго работаю, никаких денег мне на время отсутствия не полагается.

Мне было неприятно воспользоваться Бесси как предлогом, но я уверена, что она бы ничего против не имела. Скорее, наоборот, была бы в восторге, что могла способствовать моему счастью.

Не знаю, как мы будем жить, когда поженимся, с пятью тысячами фунтов, конечно, если Гарри выиграет.

Он получит половину призового фонда, вторая по контракту достанется спонсорам. Я об этом раньше не думала. Оказывается, Гарри не так уж много зарабатывает. Но, если бы такая мысль мне пришла, я бы все равно решила, что у него много денег. Потому что он очень дорого одевается, у самого лучшего портного, и ездит на машине последней марки, правда, ему лишь дали ею попользоваться, для рекламы.

Вообще-то никакого дохода у него нет, он зарабатывает только своими полетами, а это очень немного. Но не может он ставить каждый день рекорды!

Между полетами ему едва хватает на жизнь. Кое-что он подрабатывает, рекламируя машины, разные детали и масла, но я знаю, что ему на себя не хватает, не говоря уже обо мне.

Конечно, ради него я бы сил не пожалела, и потом, мне совершенно безразлично, бедны мы или богаты, лишь бы быть вместе. Но все же меня это тревожит.

У нас не было бы денег на эту поездку, если бы я не заложила кольцо Пупсика. Бог весть, что я ему скажу теперь? Ведь я должна вернуть Пупсику кольцо и объяснить раз и навсегда, что ему не на что надеяться.

Ладно, как-нибудь улажу, когда Гарри уедет. Не хочу его сейчас волновать. Я сказала ему, что кольцо с сапфиром мое собственное, и мы получили за него семьдесят фунтов и еще пятнадцать за часы Гарри и его золотые запонки.

Конечно, в этой гостинице, которая, кстати, называется «Шлюп», нам много тратить не приходится. Жизнь здесь дешевая, и еда тоже, но мы все-таки стараемся слишком много себе не позволять, вот только бензину уходит прорва.

На поверку Гарри оказался таким же бедным, как и я. Его отец был школьным учителем в Уэльсе. Он из последних сил экономил, во всем себе отказывал, чтобы определить сына в частную школу, а когда Гарри уже заканчивал ее, он умер, не оставив сыну ни пенса, так как все свои сбережения перевел в пожизненную ренту.

Таким образом, в восемнадцать лет Гарри оказался без всяких средств. Единственное доставшееся ему благо — дорогое образование, которое, по его словам, готовит человека только к беспечному существованию прожигателя жизни.

Он устроился на автомобильный завод, увлекся гонками. Ему повезло, и он встретил влиятельных людей.

Когда он занялся авиацией, они им заинтересовались и предоставили возможность участвовать в соревнованиях — полет из Лондона в Кейптаун, которые он выиграл.

Гарри двадцать восемь лет, и он один из самых знаменитых пилотов в мире. Мне кажется вопиющей несправедливостью, что страна, которую он прославил своими полетами, не может обеспечить ему приличное существование или хотя бы избавить его от забот о хлебе насущном.

Сам Гарри об этом нимало не беспокоится, он всегда говорит, что все к лучшему и что-нибудь да подвернется.

День соревнования все приближается. Гарри твердо намерен победить ради меня. Но вчера я сказала:

— Риск не стоит никаких денег. Ты же согласен со мной, любимый? В конце концов, лучше мы вместе умрем от голода, чем кому-то из нас остаться одному…

— Замолчи, Линда! — перебил он меня. — Не говори глупостей!

Но что я могу поделать, если я такая глупая. Я не удержалась от слез и, всхлипывая, все-таки закончила:

— И это буду — я!

Гарри обнял меня и начал целовать, называя глупышкой. Он сказал, что самолеты в наше время так же надежны, как автобусы, и что, если я не прекращу запугивать его, он утратит мужество и откажется от полета. А тогда он уже не будет больше «тем самым мистером Рамфордом», и меня ждет разочарование, потому что я не стану «той самой миссис Рамфорд»…

Я лежу сейчас на пляже и наблюдаю за Гарри, как он плавает, через минуту он подбежит ко мне, бросится рядом на песок и станет целовать меня солеными губами, и на тело упадут капли теплой морской воды.

Гарри так сказочно хорош собой!.. Но он не торопится ко мне, он снова плывет в сторону от берега. Сейчас я сама пойду к нему…

Я ревную даже к морю, когда оно отнимает его у меня надолго.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

Возникла некоторая неловкость. В «Шлюп» приехал Пупсик.

Мы возвращались с пляжа по улице, если можно назвать улицей тропинку, ведущую к нескольким коттеджам, крытым соломой.

— Посмотри, какая досада, — сказала я Гарри. — Кто-то приехал. Надеюсь, они здесь не задержатся.

Потом мне показалось, что узнаю машину, и вдруг я догадалась.

— Это Пупсик! — воскликнула я, и мы застыли на месте.

Уезжая из Лондона, я написала Пупсику, чтобы он не вздумал являться в ателье или ко мне на квартиру. Он бы так и делал каждый день, если бы я уехала, ничего ему не сказав.

Поэтому я написала, что так огорчена смертью подруги, что уезжаю на несколько дней в Девоншир, чтобы немного успокоиться, и по возвращении сразу же ему позвоню.

Я никак не ожидала, что он помчится за мной, хотя глупо было, конечно, с моей стороны оставлять адрес — но ведь Девоншир все-таки достаточно велик.

Когда я сравниваю Пупсика и Гарри, мне смешно, что Пупсик меня тоже любит. Я полагаю, что вообще-то это должно мне льстить. Но странно, что до встречи с Гарри внимание мужчин могло доставлять мне удовольствие.

Сейчас мне просто невыносимо чье-либо присутствие, невыносимо думать, что этот идиот Пупсик испортит нам хоть один час нашего блаженства вдвоем.

— Пойду и скажу ему, чтобы он убирался к черту, — сердито сказала я.

Но Гарри схватил меня за руку и потянул на дорожку, ведущую к задней двери гостиницы.

— Почему ты не даешь мне отправить его отсюда? — спросила я в недоумении.

Но Гарри только сказал: «Тш-ш-ш!», и мы потихоньку вошли черным ходом в дом и поднялись по лестнице.