Криминальные повести - Александр Серый

– Его ведь не выпустят, правда?!

Широков, стиснув зубы, отрицательно мотнул головой.

24 июля. Воскресенье. 14 часов 30 минут.

Когда Широков вернулся к себе в кабинет, Свешников сидел, подперев голову кулаками, и грустно смотрел в окно. На столе перед ним лежал блокнотик Петренко.

– Ты чего скис? – поинтересовался Станислав.

Игорь продолжал молча что-то разглядывать на улице.

– Товарищ Свешников, вернитесь на землю! – стараясь казаться бодрым, воскликнул Широков.

– Отстань… Без тебя тошно! – отмахнулся Игорь.

– Та-ак… По-моему, мы имеем счастье лицезреть редчайшую картину Репина «Приплыли». В качестве главного типажа полотна, олицетворяющего скорбь и уныние, – известный бузотер и обжора мсье Свешников, решивший сменить свое привычное жизненное амплуа! – вдохновенно объявил Станислав.

Заметив, как дрогнули краешки губ друга, он продолжил в том же духе:

– Надо же! Аттракцион века! Впервые в нашем городе проездом из Европы! Только один сеанс: злой и голодный Игорь Свешников собственной персоной! Кто не верит, может сам убедиться!

Широков сделал движение к двери, будто намереваясь ее открыть, чтобы продемонстрировать всем обнаруженное чудо. Давясь от непроизвольного смеха, Игорь бросился на Станислава, и они принялись бороться, роняя стулья. В этот момент дверь кабинета распахнулась и «на поле боя» возник подполковник Ерофеев собственной персоной. Сперва он оторопел от представшего перед глазами зрелища и молча разглядывал взлохмаченных и расхристанных подчиненных, отскочивших друг от друга при появлении начальства и теперь старающихся напустить на раскрасневшиеся лица выражение святой невинности. Потом, видимо, решил считать происшедшее своего рода разрядкой накопившейся усталости. Однако счел необходимым ехидно заметить:

– С получки куплю вам по одинаковому слюнявчику и соске, чтобы не завидно было… Понабирают детей в милицию, понимаешь ли!…

Затем, хихикнув, сел за стол Широкова и достал сигареты. Оцепив реакцию начальника своего рода амнистией, друзья привели в порядок одежду, расставили па места стулья и выжидательно присели напротив шефа, преданно глядя ему в глаза. Закурив, Ерофеев поинтересовался результатами работы. Широков толково и без ненужной лирики пересказал показания Зои и другие сведения, полученные в заречном районе. Потом он обосновал необходимость командировки в Курск.

– Что ж, – рассудил подполковник, – для предметного разговора с Петренко остается дождаться результатов экспертизы одежды и гирьки. Вероятно, Юрков привезет их только вечером. Но есть еще неплохая новость: Белозеров с ребятами нашли «хозяина дома».

– Где? – встрепенулся Широков.

– Там, где ты и предполагал: на улице Ломоносова, дом 22, квартира 7а. Некий Толстых Василий Васильевич, 1940 года рождения, холостой. Работает плотником в управлении жилищного хозяйства. Судимый дважды за квартирные кражи. Вообще-то, он уроженец города Владимира, но, освободившись летом прошлого года из колонии, приехал на жительство к нам. Устроился в УЖХ, а поскольку там дефицит плотников его приняли с удовольствием и даже дали служебную квартиру. Вот такие пироги, голуби мои.

– Ну и что он говорит? – осторожно полюбопытствовал Свешников.

– А ничего… На Гоголевской, понимаешь ли, никогда не был. Делает «круглые глаза» и строит из себя дурачка…

– Может быть, это не он?

– Может, и не он, хотя по приметам полностью подходит. Да и соседка сказала, что последний месяц Толстых периодически дома не ночевал. Белозеров потому и поехал сейчас искать бригадира рабочих, ломавших дома на Гоголевской.

Ерофеев глянул на часы.

– Сейчас без десяти три… Хмыря этого привезли около двух. Значит, Слава уже катается с полчаса. Скоро, думаю, будет.

– Петр Сергеевич, по соседям походили? Ведь, наверняка, «толстый» навестил приятеля, и кто-нибудь мог его там видеть.

– К сожалению, у Белозерова не было с собой фотографии «толстого», да и большинства соседей дома не было: воскресенье, лето, дачи. Но вечером мы Белозерова туда вновь с ребятами отправим.

Станислав усмехнулся:

– Интересное сочетание получается: «толстый» и Толстых.

Ерофеев кивнул и переменил направление разговора:

– В командировку, Стас, ты поедешь – я с этим согласен. Попробую договориться с руководством, чтобы и Свешникова с тобой отправить. Вдвоем оно быстрее и надежнее. Только надо сначала здесь хотя бы начерно закончить с Петренко и Толстых.

– Если все пойдет, как наметили, то ехать можно было завтра вечером поездом, – заметил Станислав.

– Не лезь поперек батьки в пекло, – назидательно произнес Ерофеев.

– Так ведь, может, Гвоздкова давно гуляет с хахалем по Курску! – с жаром воскликнул Игорь.

– Может, и гуляют, да только сие от нас, к сожалению, не зависит. Я еще вчера звонил начальнику курского розыска. Они обещали посмотреть за квартирой родителей Гвоздковой. И приметы объявят наружной службе – это пока все, что мы можем. Курск – город не маленький, – заключил шеф.

Свешников что-то хотел сказать, но вошел Слава Белозеров. Он сообщил, что бригадир доставлен и ждет в дежурной части.

– Едва успели перехватить: с внучкой собирался ехать к родителям невестки, чуть ли не силой увезли. Злой, как черт!

– Что же, поглядим… – Ерофеев поднялся из-за стола.

Решили, что Свешников посидит пока в кабинете шефа с Толстых, а сам подполковник с Широковым приведут бригадира. Запустят его, якобы случайно, в кабинет – пусть посмотрит, тот ли это «хозяин». Да и реакцию Толстых понаблюдать не мешает.

– А я? – обиженно протянул Белозеров.

– А ты с ребятами отдыхайте до 18, ноль-ноль. Потом – обход дома Толстых. Фотографии не забудьте. По завершении – сюда!

Выходя из кабинета, Свешников прошипел на ухо Широкову, что им самим не мешало бы тоже пообедать, на что Станислав только развел руками.

Через стекло дежурной части Слава показал спутникам на сухопарого высокого мужчину, лет пятидесяти, в клетчатой рубахе и темных брюках, насупленно сидевшего в ближнем «аквариуме».

Когда Ерофеев подошел к нему, мужчина что-то недовольно забурчал, поднимаясь со стула. Подполковник объяснил суть дела Полякову, но тот продолжал возмущаться, чего его побеспокоили в воскресенье. Тогда Ерофеев, изменив себе, прикрикнул:

– А ну, хватит разыгрывать оскорбленную невинность! В этой истории с домом ваша персона выглядит отнюдь не в лучшем виде! Извольте сами исправлять свои промахи!

Поляков сразу сник, возмущение как рукой сняло. Виновато моргая глазами, он просительно промямлил:

– Товарищ подполковник, виноват… Каюсь, конечно… Готов сделать все, чего надо…

«Носит же таких, – подумал про себя Станислав. – А ведь дома, небось, любящий дед. Хотя, может, все и не так…»

Вдруг Широков вспомнил, что сегодня даже не перемолвился словом с Наташей – только мельком видел ее, когда привел Зою.

Между тем все трое уже поднялись на третий этаж. Проинструктированный Ерофеевым бригадир прошел в кабинет и сразу же вышел назад в коридор. Он обрадованно кивнул и, округлив глаза, хотел что-то сказать. Но и без слов все было понятно. Поэтому подполковник велел Полякову пока подождать в коридоре, а сам решительно взялся за ручку двери.

24 июля. Воскресенье. 15 часов 30 минут.

Худощавый мужчина с треугольным лицом, над которым топорщились темные волосы, густо усыпанные сединой, стрельнул глазками-буравчиками в вошедших и сразу же упрятал их куда-то под кустистые брови. Одет он был в клетчатую рубашку серых тонов и черные вельветовые брюки.

– Как дела? – поинтересовался у Свешникова подполковник.

– Вот обсуждаем с Василь Васильичем секреты плотницкого мастерства, – усмехнулся Игорь.

– А-а-а… Дело, конечно, хорошее. Хотя мне, Толстых, как начальнику городского отдела уголовного розыска, ближе несколько иные секреты. Например, хотелось бы услышать, кто и с какой целью поручил вам шефствовать над домом номер 8 по улице Гоголя?

Станислав заметил, что Толстых вздрогнул и как-то съежился.

– Не понимаю вас, гражданин подполковник…

– Значит, не понимаете? Несколько минут назад в этот кабинет заглядывал мужчина. Неужели не признали, Василий Васильевич?

Толстых прикрыл глаза и откинулся на спинку стула.

– Что молчите? Или забыли, как регулярно в июле месяце потчевали его водочкой, чтобы повременили со сносом вашего родового имения, а?

Довольно безразличным тоном мужчина ответил:

– Путаете вы, гражданин начальник… Не понимаю, о чем изволите говорить.

– Ладно, Широков, покажи ему фотографию покойника!

Глянув на протянутое Станиславом фото, Толстых побледнел, судорожно схватился рукой за горло и выдавил: