Брак по-арабски. Моя невероятная жизнь в Египте - Натали Гагарина

До больницы мы ехали примерно час, и всю дорогу я стонала, как раненая слониха.

Оформление заняло минут двадцать. Так как я была иностранкой, мне требовались другие бланки. Меня положили в предродовую палату, где мучалась молодая египтянка. Увидев меня, она приободрилась и, кажется, вообще забыла, зачем пришла. В то время, как я кричала и требовала помощи, она с интересом наблюдала за мной.

А я так орала! Алекс постоянно был рядом, но это меня еще больше раздражало: помощи от него никакой, только хлопоты.

Когда боль стала непрерывной, я заорала: «Алекс, я умираю!» Муж взял в руку амулет, висевший у меня на шее, поцеловал его, что-то пошептал и положил на него мою руку. Зажав амулет в кулак, я как-то внутренне успокоилась: боль не исчезла, но ее стало легче переносить.

Меня на каталке ввезли в операционную. Сумасшедшая боль разрывала мое тело на тысячи кусков. Время стало пульсирующей бесконечностью...

Мне задрали ноги, и вдруг боль кончилась, и накатило невыносимое облегчение. Я услышала квакающий писк – и даже не сразу поняла, что это родился мой ребенок. Он вышел из меня, как пробка из шампанского, с моим истошным криком и подвыванием мужа где-то внизу моего тела. С неистовой силой я сжимала в кулаке маленький талисман.

Алекс первым рассмотрел малыша. А я не видела своего собственного ребенка, так как передо мной было только довольное лицо мужа, которое мне хотелось укусить.

– Уйди! К чертовой матери! – тяжело дыша, лепетала я. – Только посмей еще раз прикоснуться ко мне! Урод! Да чтоб я еще раз тебе дала! Да никогда! Какие сволочи, мужики! Вот бы тебе такую боль, гад! Пошел вон!

Я вся мокрая, вспотевшая лежала и, корчась от боли, говорила ему по-русски всякие гадости. Не знаю, что он услышал и что из услышанного понял, но он счастливо улыбался.

– Уйди, гад! – лепетала я пересохшими губами. Наклонись он поближе, я бы точно укусила его, до боли, до крови, до синяков...

Новорожденного уже куда-то унесли. Муж тоже вышел из родильной палаты. Мне захотелось побыстрей освободиться и увидеть ребенка. Что же я родила?

Часа через два меня наконец привезли в отдельную палату.

Там уже сидели Алекс и мама Зейнаб. Их лица светились от счастья. Впервые и, как оказалось потом, в последний раз, я видела свекровь такой оживленной, радостной и помолодевшей лет на двадцать. Она с необычайной нежностью обняла меня и поцеловала амулет, висевший у меня на шее.

И тут я впервые обратила внимание на эту вещицу.

– Что это?

– Это талисман. Богиня Таурт помогает женщинам при родах. И теперь мама благодарит ее за помощь.

Я присмотрелась – на моей шее висела золотая цепочка с вырезанной из сердолика фигуркой беременной гиппопотамши.

– Богиня? Этот уродливый бегемот?

– Да. Помнишь терракотовую статуэтку маленького карлика у нас в гостиной?

– Этот кривоногий с перьями на голове?

– Да. Это Бес – бог любви, брака и веселья.

– Ой! Ха-ха! Я валяюсь, – рассмеялась я, забыв про боль.

– Так вот богиня Таурт – его жена. Ее изображают в виде беременной бегемотихи. Я покажу тебе ее мраморную статую у роддома.

Я с благодарностью поцеловала фигурку (мужа мне все еще хотелось укусить или поколотить).

Египетские сказки уже не казались мне выдумкой. Мифы пронизывали собой всю мою жизнь, и глупо было бы не верить им. Сказки, легенды и предания жили со мной в священных амулетах, старинных арабских книгах и в тех вещах, что окружали меня дома. Сказкой было жить в древней столице Египта. Сказкой был каждый шаг, когда я шла по мостовой Александрии, выложенной рабами три тысячи лет назад. Сказкой был рожденный мной маленький египтянин.

Через полчаса мне принесли ребенка.

– Боже мой! – завопила я, увидев его. – Неужели это мой малыш? Какой хорошенький! Какое чудо! Неужели это из меня?!

Схватив младенца на руки, я прижала его к себе: это было мое сокровище. Хорошо, что Алекс был рядом, он буквально оторвал от меня ребенка, который чуть не задохнулся.

Когда я успокоилась, мы позвонили моей маме.

– Доченька! Родная моя! Всю ночь сегодня не спала, о тебе думала. Как ты?

– Мусик! У тебя внук родился!

– Господи! Внук?! Когда?

– Сегодня, мусик! Под утро! Мама! Он такой хорошенький! Такой кукленок! Такой красивый! Мама!

Мама заплакала.

– А молоко у тебя есть, девочка моя?

– Еще не знаю! Мне ребенка только что принесли! Я сама вижу его впервые и не могу наглядеться! Мама! Это чудо! Ты не представляешь себе, какой он красивый! Мамочка! Алекс тут рядом со мной... Хочешь поговорить с ним?

– Да Бог с ним... Ты-то как себя чувствуешь?

– Алекс передает тебе привет и приглашает в гости.

– Да и... Как ты? Ты как, моя девочка?

Мама плакала, и я чувствовала ее слезы на своей щеке.

– Мусик! Я так счастлива! Боль уже проходит. А ты как, мама?

В трубке все запищало, загудело, и связь оборвалась.

Пришла медсестра в хиджабе и белом халате. Показала, как правильно кормить ребенка и как его пеленать.

Мы были в клинике три дня. Алекс ездил домой только спать – все остальное время он был с нами.

Когда он смотрел, как я кормлю ребенка грудью, он возбуждался так сильно, что убегал в туалет мастурбировать. Мужчины – странные существа, да? Не знаю, так у всех или только у меня одной. Правда, никто из моих калининградских подружек не рожал с мужьями...

По медицинской страховке муж не платил деньги ни за роды, ни за мое пребывание в клинике.

Забирать нас из больницы приехали все: Алекс с мамой и мамлюки. Карина не пришла.

Мне устроили настоящий праздник! Дома был накрыт стол, и, как всегда при мамлюках, вкусно пахло свежемолотым кофе и ароматными сладостями.

Вот когда началась моя настоящая семейная жизнь! Свекровь была счастлива, и всем казалось, что она помолодела. Держа на руках маленького Бориса, она тихо ворковала с ним по-арабски, пела ему тягучие, нежные песни и целовала пальцы его ног.

Я кормила сына грудью, а свекровь кормила меня, полностью освободив от готовки и всех домашних дел. Тогда мы снова стали отправлять белье в прачечную.

Алекс моментально превратился в сумасшедшего папашу. Борис стал настоящим центром его вселенной. Муж мой каждый день, приезжая с работы, притаскивал горы продуктов – их хватило бы, чтобы накормить ораву голодных подростков.

Май закончился, и началось лето. Мое первое лето в Каире!

Для меня и маленького Бориса оно стало настоящим испытанием. От дикой жары у меня плавился мозг. Тонкую хлопковую галабию я надевала на голое тело, но и она через час была абсолютно мокрой. Душ не помогал: «холодная» вода была очень теплой. На ночь мы плотно закрывали все окна и балкон и включали кондиционер, чтобы снизить температуру хотя бы до плюс двадцати пяти. Когда кондей отключался, жара снова душила меня.