Искусство - Клайв Баркер

Она вернулась и в следующий вечер, и через день. Она смотрела на мужчин голодными глазами, словно одержимая. Не все принимали ее предложения. Одни после первого визита Арлин решили, что так предлагать себя может лишь сумасшедшая или больная женщина; другие, обнаружив в себе неожиданный для них самих альтруизм, пытались уговорить ее подняться с пола и отправиться домой. Но она так бурно протестовала, что альтруисты оставили свои попытки, а некоторые опять встали в очередь.

Если Кэролин и Джойс сумели сохранить свои приключения в тайне, то поведение Арлин не осталось незамеченным. Через неделю таких отлучек из дома на всю ночь, когда она возвращалась перед рассветом и на вопрос, где она была, отвечала недоуменным взглядом, будто сама толком не знала, ее отец Лоуренс Фаррел решил проследить за дочерью. Он всегда считал себя либеральным отцом, но, если Арлин связалась с дурной компанией — какими-нибудь футболистами или хиппи, — он обязан дать ей отеческий совет. Он старался следовать за дочерью на безопасном расстоянии, но в миле или двух от побережья потерял ее и только через час с лишним, обследовав местные парковки, нашел ее машину возле бара «Ловкач». Репутация этого заведения достигла даже его либерально заткнутых ушей. Он вошел внутрь, опасаясь за свой пиджак и бумажник. В баре царило оживление. В дальнем его конце стояла толпа оравших мужчин — разгоряченных от пива животных с волосами ниже лопаток. На полу в центре этой толпы что-то происходило. Арлин нигде не было. Он обрадовался, что ошибся (наверное, дочь гуляет по пляжу и смотрит на серфингистов), и уже хотел уходить, как вдруг кто-то из толпы начал скандировать имя его принцессы:

– Арлин! Арлин!

Он повернулся. Неужели и она смотрела на то, что происходило на полу? Фаррел протиснулся сквозь толпу и там, в центре, нашел свое прекрасное дитя. Один из животных вливал ей в рот пиво, пока другой делал с ней то, о чем Лоуренс, как все отцы, и помыслить не мог без дрожи, разве что в кошмарных снах, где проделывал с ней это сам. Арлин лежала на полу под мужчиной и выглядела как ее мать. По крайней мере, как ее мать когда-то давно, когда она еще была способна на страсть. Арлин билась в счастливых судорогах, лежащий на ней человек сводил ее с ума Лоуренс выкрикнул: «Арлин!» — и шагнул вперед, чтобы согнать с нее эту скотину. Кто-то посоветовал ему встать в очередь. Он ударил доброхота в челюсть и отшвырнул в толпу жаждущих — кое-кто из них уже расстегивал брюки и был в полной боевой готовности. Парень вскочил, размазывая по лицу кровь, бросился на Лоуренса, и тот упал, повторяя только, что это его дочь, его дочь… Господи, это его дочь. Он твердил так до тех пор, пока его губы могли шевелиться. Даже потом он пытался доползти до Арлин, чтобы отхлестать ее по щекам, чтобы она пришла в себя и осознала, что творит. Но ее поклонники попросту оттащили его и выкинули на обочину шоссе. Там он и лежал, потом смог подняться на ноги и добраться до автомобиля. В машине он прождал несколько часов, время от времени принимаясь плакать, пока не появилась Арлин.

Ее, казалось, совсем не тронули его синяки и окровавленная рубашка. Когда он сказал, что видел ее, она только коротко кивнула, будто не совсем понимала, о чем он. Лоуренс велел дочери перейти в его машину, и она безропотно подчинилась. Домой они ехали молча.

В тот день так ничего и не было сказано. Она сидела у себя в комнате, слушала радио, а Лоуренс говорил с юристом о закрытии «Ловкача», с полицией — о привлечении к ответственности своих обидчиков, и с психоаналитиком — о том, где он ошибся в воспитании дочери. Вечером Арлин вновь попыталась сбежать. Отец перехватил ее уже у машины. Тут Лоуренс потребовал от нее объяснений по поводу прошлой ночи, но она просто смотрела на него в упор стеклянными глазами. Ее взгляд привел отца в ярость. Она отказалась вернуться в дом и объяснить, почему она делала то, что делала. Тогда голос Лоуренса поднялся до крика. Он обозвал Арлин грязной шлюхой, отчего во всех соседних домах шевельнулись занавески. Ослепленный слезами, он ударил ее и бил бы еще и еще, если бы не вмешательство Кейт. Арлин не теряла времени даром. Разъяренный отец отбивался от матери, а она сбежала и поймала машину до побережья.

В ту ночь «Ловкач» посетила полиция. Двадцать один человек был арестован, в основном за хранение наркотиков, а бар закрыт. Вошедшие стражи порядка обнаружили принцессу Фаррел за тем же занятием, которому она еженощно предавалась всю прошедшую неделю. Несмотря на старания Лоуренса, замять такую историю оказалось невозможно, и она попала в газеты. Арлин стала главной сенсацией побережья. Ее поместили в больницу для полного медицинского обследования. Обнаружились две неприятности, сопряженные с сексом: лобковые вши, а также несколько разрывов и повреждений, вызванных ее ночными подвигами. Но, по крайней мере, она не была беременна. Лоуренс и Кейт-лин Фаррел благодарили Господа и за эту милость.

Известия о похождениях Арлин в «Ловкаче» привели к тому, что все родители в Паломо-Гроуве ужесточили контроль за детьми. Даже в восточной части города парней и девушек, гулявших после наступления темноты, заметно поубавилось. Найти себе партнера стало довольно сложно. Даже для Труди, последней из четверки, хотя та нашла почти идеальное прикрытие — церковь. Она задумала соблазнить Ральфа Контрераса, полукровку-садовника, что служил при лютеранском храме Князя Мира в Лорелтри. Ральф заикался так, что почти не разговаривал, чем и приглянулся Труди. Сделает то, что от него требовалось, и будет помалкивать. Идеальный любовник. Какой он сам, не имеет значения. Труди рассуждала практически. Когда он выполнит свое предназначение и ее тело просигналит об этом, она забудет о садовнике. По крайней мере, так она думала.

Но из-за неосторожности Арлин о романах всех четверых подруг быстро узнали. И если для Труди забыть о свиданиях с Ральфом Молчаливым было просто, то город забывать об этом не собирался.

Новости о тайной жизни красавицы из маленького городка, попавшие на страницы газет, были откровенны настолько, насколько позволял юридический отдел печатных изданий. Однако самые пикантные детали оказались достоянием слухов. Появились даже предлагавшиеся за немалую цену фотографии знаменитых оргий, но на них трудно было что-либо разобрать. Семья Фаррелов — Лоуренс, Кейт, сестра Джоселин и брат Крейг — также привлекла к себе повышенное внимание. Весь город повадился ездить за покупками через район «полумесяцев», чтобы взглянуть на их дом. Крейга пришлось забрать из школы, поскольку соученики безжалостно издевались над ним за позор старшей сестры; а Кейт наглоталась транквилизаторов и не могла выговорить ни единого слова, если в нем было больше двух слогов. Но случилось кое-что и похуже. Через три дня после помещения Арлин в больницу в «Кроникл» появилось интервью с одной из сиделок. По ее словам, дочь Фаррелов пребывала в постоянном сексуальном возбуждении и без умолку говорила непристойности, замолкая лишь тогда, когда ее начинали душить слезы. Одного этого хватило бы, чтоб скандал разгорался дальше, но в статье говорилось еще и о том, что болезнь пациентки будто бы выходит за обычные рамки. Арлин Фаррел была одержимой.