Пятеро детей и Нечто - Эдит Несбит

хотели, чтобы слуги замечали что-то особенное, когда исполняются наши желания. И с Ягненком ничего не случится, если мы этого не пожелаем. Служанки не замечают замка и всего остального, но, поскольку замок находится на том же месте, где стоял наш дом… Я имею в виду, где он стоит и сейчас, значит, служанки все еще в этом доме. Человек может видеть только одно из двух: или замок, или дом. Мы видим замок, но не видим дом, а они не видят замка, раз видят дом, и…

– Хватит! – попросила Джейн. – У меня от тебя уже кружится голова, как от карусели. Какая разница, как все устроено? Я просто надеюсь, что мы сможем увидеть наш обед, потому что если он невидимый, его не подцепишь ложкой, и тогда мы не сможем его съесть! Я знаю, что так и будет, потому что я пыталась пощупать, есть ли под Ягненком кресло, и ничего под ним не нащупала, только воздух. Мы не можем есть воздух, а я такая голодная, как будто завтракала много лет назад.

– Бесполезно об этом думать, – сказала Антея. – Давайте еще побродим по замку. Может, здесь найдется что-нибудь съестное.

Слова Антеи зажгли надежду в сердцах детей, и они продолжили исследовать свои владения. Но, хотя они не смогли бы представить замка прекраснее, в нем не нашлось ни еды, ни солдат.

– Сирил, ну почему ты не пожелал попасть в осаду в замке, полностью укомплектованном гарнизоном и провизией? – укоризненно спросила Джейн.

– Всего нельзя предвидеть, сама знаешь, – ответила Антея. – Наверное, уже пришло время обеда.

Вообще-то обедать было еще рано, и все равно дети слонялись по двору, наблюдая за странными движениями служанок, потому что не знали точно, где находится столовая их ставшего невидимым дома. Вскоре они увидели, что Марта несет через двор невидимый поднос, и поняли, что по счастливой случайности столовая дома находится там же, где пиршественный зал замка. Но как упали сердца детей, когда они поняли, что поднос невидим!

Усевшись за стол, они в пришибленном молчании ждали, пока Марта нарежет невидимую баранью ногу и разложит по тарелкам невидимой ложкой невидимую зелень и невидимый картофель. Когда служанка вышла из комнаты, дети посмотрели на пустой стол, а после – друг на друга.

– Хуже просто не придумаешь, – сказал Роберт, который раньше не отличался отменным аппетитом.

– А мне не очень хочется есть, – отозвалась Антея, стараясь, как обычно, относиться ко всему с оптимизмом.

Сирил демонстративно затянул свой пояс.

Джейн разрыдалась.

Глава седьмая. Осада и марш в постель

Дети сидели в мрачном пиршественном зале за длинным пустым столом, уже не надеясь поесть. Обед, который принесла Марта, был невидимым и неосязаемым: пошарив на столе, они ничего не нащупали, кроме голой столешницы, и поняли, что дальше искать не смысла.

Вдруг Сирил порылся в кармане и воскликнул:

– Точно! Посмотрите! Печенье!

Конечно, печенье слегка поломалось и раскрошилось, и все-таки было вполне съедобным: три целых печеньки и щедрая горсть крошек и обломков.

– Утром мне дала его кухарка, а я совсем о нем забыл, – сказал Сирил, честно и аккуратно деля находку на четыре кучки.

Печеньки были съедены в радостном молчании. Ничего, что у них оказался слегка странный вкус, потому что они все утро пролежали в кармане Сирила вместе с мотком просмоленной бечевки, несколькими зелеными еловыми шишками и комком сапожного воска.

– Знаешь, Сирил, – сказал Роберт, – ты так умно объяснил про невидимость и про все остальное, так объясни – как же получилось, что печенье осталось, а хлеб, мясо и прочая еда исчезла?

– Даже не знаю, – помолчав, ответил Сирил. – Может, потому, что печенье было у меня в кармане, а мы все, вместе с нашей одеждой, остались прежними. Наверное, из-за этого все, что лежало в моем кармане, тоже осталось прежним.

– Значит, если бы у нас в карманах лежала баранина, она бы осталась, – сказал Роберт. – Как бы мне хотелось, чтобы при нас нашлась баранина!

– Но этого не будет. Наверное, мясо не будет у нас, пока мы не положим его в рот.

– Или не сунем в карман, – сказала Джейн, вспомнив о печенье.

– Кто сует баранину в карманы, глупая? – хмыкнул Сирил. – Но я кое-что придумал… Во всяком случае, стоит попробовать!

Он наклонился над столом, приблизив к нему лицо, и начал открывать и закрывать рот, как будто глотал воздух.

– Без толку все это, – сказал Роберт в глубоком унынии. – Ты только… Ух ты!

Сирил с торжествующей улыбкой выпрямился с зажатым в зубах квадратным куском хлеба. Самым настоящим. Видимым. Правда, как только Сирил откусил кусочек, остальное исчезло; но он не расстроился, потому что знал: хлеб у него в руке, хотя не мог ни видеть, ни осязать его. Он откусил еще кусочек воздуха между пальцами, и тот превратился в хлеб у него во рту. В следующее мгновение остальные последовали примеру старшего брата, открывая и закрывая рты в дюйме от пустого с виду стола. Роберт откусил кусок баранины, и… Но, думаю, лучше опустить занавес над этой неприглядной сценой. Достаточно сказать, что всем хватило баранины, а когда Марта пришла сменить тарелки, она сказала, что в жизни не видела, чтобы за столом так свинячили.

Пудинг, к счастью, был самым простым, и в ответ на вопрос Марты дети в один голос ответили, что не будут поливать его вареньем или посыпать сахаром, а съедят просто так.

– Дожили! Интересно, дальше-то что будет? – сказала Марта и ушла.

Следующую сцену я тоже не буду описывать, потому что никто не выглядит симпатично, поедая пудинг ртом из тарелки, как собака.

И все-таки в итоге дети пообедали, и это было замечательно. Почувствовав прилив храбрости, они начали готовиться к отражению штурма, на случай, если он начнется до захода солнца. Роберт, как главнокомандующий, велел подняться на верхушку одной из башен и осмотреться, что и было сделано.

Сверху осажденные отлично разглядели все, что творилось вокруг замка и за рвом. Со всех сторон, куда ни глянь, стояли палатки, и по спинам испуганных детей пробежала дрожь при виде того, как воины деловито чистят и точат оружие, натягивают на луки тетиву и полируют щиты. По дороге шагал большой отряд, лошади тащили огромный ствол дерева, и Сирил побледнел, потому что понял: этот ствол вскоре станет тараном.

– Как хорошо, что вокруг замка ров, – сказал он. – И как хорошо, что подъемный мост поднят… Я бы никогда не сообразил, как его поднять.

– Но