От сессии до сессии - Николай Иванович Хрипков

разгуливали по квартире среди бела дня. Жрали за обе щеки отраву и резвились еще сильнее. Отец орет, что или сожжет дом, или переселится в психбольницу, если там, конечно, тоже нет этих тварей. Он стал выпивать и задерживаться после работы. Не это было обидно. И кота нет, и противогаза нет. Получается двойная потеря. Одноклассник сильно переживал. Это было самое сильное переживание за всю его жизнь.

— Я-то тут причем? — сказал Кирилл и отвернулся. — Твои проблемы, сам их решай!

Всё стало ясно.

— Отдай противогаз?

— Какой противогаз? — удивился Кирилл. — Ты чего совсем сбрендил? Или прихворнул?

— Ты за кота взял у меня противогаз.

— Нет у меня никакого противогаза, — отмахнулся Кирилл. — Заладил: противогаз, противогаз. У Антона поменял на спиннинг. Хочешь вернуть противогаз, спрашивай у Антона. Тебе же спиннинг не нужен? Я так понимаю? А противогаза у меня нет. Так что!

Дело безнадежное. Сережа махнул рукой. И больше не заикался за противогаз. Тем более, что их дом вскоре сгорел. Пожарные сказали: от неисправной проводки.

В Кирилле проснулся бизнесмен. Следующим его шагом на этом пути была фотография. Он ей увлекся сразу и полностью. Но учебу не забросил. Он всегда понимал, что это главное.

Был летний день. Они гуляли по набережной втроем, то есть всем семейством. К ним привязался фотограф.

— Ах, какая семейная идиллия! Надо непременно сфотографироваться на память. Нельзя упускать таких моментов. Именно из таких кусочков и состоит наша жизнь. Фотография — это двери в вечность.

Мама сразу согласилась. Она была уверена, что выглядит очень красиво. В общем-то, так оно и было.

Фотограф записал адрес. Нет! Нет! Он не обманет. В ближайшие дни они получат фотографии.

Пришли фотографии. Но вот что удивило мальчишку. Цена, которую пришлось маме выложить за них. За три цветных прямоугольника, на которых они улыбаются, как дураки, наивно веря, что вот сейчас к ним вылетит птичка, мама выложила тридцать рублей. Это чуть ли не месячный аванс! Сколько можно было купить всякого! А люди так легко расстаются с деньгами! За эти деньги можно было купить велосипед или подростковое демисезонное пальто, или каждый день обжираться конфетами, или съездить в гости в Барнаул. Тут нажал на кнопочку, поколдовал у себя в темной клетушке — и тридцать рублей, как с куста. Оказывается, деньги можно заработать, не только махая кувалдой. Стал просить фотоаппарат. Мама сопротивлялась недолго. Это же здорово иметь под рукой своего домашнего фотографа. И соседей, и знакомых можно фоткать. Да все же обзавидуются. Всё-таки фотокамера была еще редкостью.

Фотоаппарат «Смена» стоил почти столько же, как три фотографии. Мама считала, что этого вполне достаточно. Она наивно полагала, что фотографировать — это «встаньте, дети! Встаньте в круг!» и только успевать щелкать. И фотки тут же вылетают.

Еще нужны фотопленка, фотобумага, закрепители, проявители, а самое главное — вот эта дорогостоящая бандура — фотоувеличитель. А еще бачки, лотки, фотофонарь. Всё это стоит несколько фотоаппаратов. Как говорили в те времена: «Хочешь разорить друга, подари ему фотоаппарат». Мама совершила ошибку, но отступать было поздно. К тому же это означало ее неправоту. Это было неприемлемо.

Фотографии не получились. Кирилл засветил несколько пленок, испортил не один пакет бумаги. Фотографии получались бледные. Годились на выставку абстракционистов. Показывать их Кирилл стыдился. С месяц ходил на фотокружок в школе.

Кирилл — способный мальчик. Уже скоро он делал качественные фотографии, ничуть не хуже профессионального фотографа.

Сфотографировал соседей. Когда принес фотографии, тетя Валя, восхищенно поцокав языком, спросила:

— Ой, Кирилл! Что я тебе должна за фотографии? Сейчас, подожди, достану кошелек.

— Ничего.

— Ты не ничевокай! Пленку покупал, фотобумагу, всякие реактивы. Они ж тебе не бесплатно достались.

Она открыла кошелек и протянула ему десятку.

— Будешь всех бесплатно щелкать, мамку с папкой разоришь. Они пожалеют, что купили тебе фотоаппарат.

— Это же много!

— Ничего не много. У фотографа в два раза дороже. А твои фотографии ничуть не хуже.

Это было целое богатство. Кирилл хотел похвастаться родителям. Но понял, что этого не стоит делать. Обычно с соседей деньги не брали. Да и могли забрать десяточку себе. Порой в доме бывало безденежно. И тогда обязательно попросят у него. И вопрос: отдадут ли. Скорее нет. Ему же дают на карманные расходы, когда попросит.

Он фотографировал одноклассников, потом ребят из других классов, жителей соседних домов, их гостей. Потом к нему стали приходить незнакомые люди и просили сфотографировать их. Брал он меньше, чем профессиональный фотограф. Качество было не хуже. Людям этого и надо. Известность его росла.

Кирилл возвращался из школы. Его окрикнули:

— Пацан! Постой!

Краснорожий мужик. Кирилл подошел. Мужик взял верхнюю пуговицу его пиджака.

— Здрасьте!

— Угу! — кивнул мужик, продолжая накручивать пуговицу, как будто хотел оторвать ее.

И тут боль, которая делает нас беспомощными и жалкими. Мужик ухватил его за нос. Сжимал все сильнее. Боль разлилась по всему лицу. Потом по голове. Кирилл не мог пошевелить ни рукой, ни ногой.

— Чего же ты делаешь, паршивец? В ментовку тебя сдать? Я, значит, налоги плачу, то сё! Он, тварь, партизанит. Хлеб у меня отнимает. Фотографируй для себя, никто слова не скажет. Альбом собирай! А на продажу нельзя. Это же, тварюга, преступление. Ты хоть это понимаешь? Что ты закон нарушил? Что тебя за это в тюрягу можно? Еще узнаю, кости сначала переломаю, а потом сдам ментам. И пойдешь аля-улю!

Рубашка Кирилла была мокрой от слез. Пытка казалась бесконечной. Прохожие не обращали на них внимания. Кирилл ничего не мог поделать: не толкнуть мужика, не убежать, не позвать на помощь. Он только слабо кивал головой, послушно соглашаясь.

— Ну, смотри!

Его отпустили. Боль еще не покинула его. Какое-то время он стоял на месте, ждал, когда уйдет боль. Лицо горело, а нос, казалось, превратился в горящий уголек. Прикоснись и обожжешь руку. Даже, когда по морде били, было не так больно. А вот это настоящий садизм.

Перед самым домом он унял слезы, чтобы мама не пристала с расспросами. Прошел незаметно, отворачивая голову и сел на краешек дивана, достал книгу. Держал ее перед самым лицом.

С продажей фотографий пришлось завязать. Дядька не шутил. На его руке Кирилл видел наколки. Кирилл был не маленький и понимал, что он занимается тем, чем не должен заниматься советский пионер. Хорошо, что в школе не знали про это. Понятия «незаконное предпринимательство» в те времена еще не было. Зато было другое! Спекуляция. Или незаконное обогащение. Вот это как раз подходило под него. Денег ему хватило, чтобы купить