Гладиаторы «Спартака» - Георгий Миронов

Ничьей в этом матче быть не могло по условиям турнира — олимпийским, когда проигравший выбывает из турнира.

Должно быть, какие-то слова, способные подхлестнуть его подопечных, сказал и тренер римлян.

И, судя по первым же минутам, обе команды вышли на второй тайм с сумасшедшим желанием победить. Обе заиграли в быстрый, атакующий футбол. Однако счет не удавалось открыть ни одной из команд. И на 66-й минуте Романцев пошел ва-банк: вместо неудачно игравшего Щеголева на поле появился атакующий Калиниченко. «Спартак» перешел на игру в три защитника. Однако по-настоящему голевой момент после этого возник не сразу.

Получив изящный пас от Мора, активный Титов ворвался в штрафную площадь хозяев поля и точно и сильно пробил в левый верхний угол ворот...

И вновь замер стадион. Над его чашей повисла такая мертвая тишина что, казалось, было слышно, как взмахнули своими флажками боковые судьи.

И когда оба они, не сговариваясь, показали, что Титов был в положении «вне игры» (видимо, посчитав в офсайде за мгновение до этого совершившего клинчевый прорыв в штрафную Парфенова, однако неангажированному зрителю было бы очевидно, — до офсайда Парфенову не хватало минимум пяти-шести метров, но ведь с судьями не спорят), весь стадион взорвался криками, свистом, гулом и треском дудок, барабанов, трещеток римских тиффози.

Верду направил бинокль на скамейку «Спартака».

Романцев закрыл лицо руками.

Титов и Парфенов бросились к судье, доказывая, что никакого офсайда не было.

Швед развел руками. Дескать, и ему показалось, что не было положения вне игры, но боковые судьи...

Он недоброжелательно, как показалось Полю, видевшему суровое лицо Ларсена в окулярах бинокля совсем близко, посмотрел на своих коллег.

Но решение принял свое: 1:0.

Матч продолжался.

После этого мяч, казалось, двигался только в направлении ворот римлян.

Хозяева совершили лишь один вялый прорыв. Минетти получил мяч, находясь в двух метрах от голкипера москвичей. То, что он был в положении «вне игры», было понятно даже младенцу. Но оба боковых судьи не заметили нарушения: Минетти легко вкатил мяч в незащищенный вратарем угол ворот. А суровый швед, явно нехотя, фиксировал взятие ворот. Еще хорошо (для спартаковцев), что не показал красной карточки Парфенову, который что-то яростно доказывал Ларсену. Может, судья не понял, может, не прочитал ситуацию на поле, было похоже, что он явно смущен. Ему очень не хотелось демонстрировать столь явно расхождения в оценке ситуации между ним и боковыми судьями.

Счет стал 1:1.

После этого римляне, казалось, навсегда ушли в оборону. То ли делали это инстинктивно, побаиваясь яростных спартаковцев, то ли просто не понимали, что ничьих в матчах «ЕвроТОТО» не бывает. А может быть, надеялись, что, будучи более молодой по возрасту игроков командой, да еще имевшей возможность хорошо отдохнуть несколько дней перед матчем, они просто переиграют уставших москвичей в дополнительное время.

Трудно сказать, о чем думали римляне, но вот о чем думали в эти минуты москвичи, было понятно без слов.

Атака следовала за атакой.

И на 88-й минуте матча произошло то, что и должно было, по логике игры и по мнению Романцева, произойти, но что никак не могло случиться по логике Поля Верду.

Парфенов, совершивший дальний рейд из своих защитных построений, отвлек на себя внимание защитников римлян. Оказавшийся в нескольких метрах от штрафной Робсон (хорошо запомнивший наказ Романцева избегать даже близких к офсайду ситуаций) словно вкопанный замер на месте, принял пас Маркеса, не продвигаясь вперед, сделал замах, словно намеревался отсюда пробить по воротам, а сам отдал мягкий пас рванувшемуся в штрафную площадку напарнику, и тот в падении красиво пробил. Мяч витиевато ударился о землю, изменил траекторию и влетел в ворота римлян.

Вратарь хозяев поля был просто бессилен.

— Такие мячи не берутся, — печально пробормотал в наушнике переводчик, болевший за земляков.

Оставшиеся две минуты ничего изменить не могли.

Как до этого не смогли изменить решение Ларсена яростно выброшенные вверх флажки боковых судей, вновь увидевших офсайд.

Ларсен хмуро посмотрел на коллег и упрямо признал взятие ворот.

Римляне начали с центра поля.

А сидевший на трибуне Верду начал новую комбинацию.

Он быстро понял, что эту игру он проиграл. «Спартак» выходил на следующий круг в Кубке «ЕвроТОТО», а римляне возвращались в свой скромный итальянский дивизион.

О том, как испортить всю оставшуюся жизнь боковым судьям этого матча, Верду подумает завтра. Сегодня же, прежде чем позвонить шефу, он должен был завершить операцию в Риме.

«Спартак» прилетел в Рим побеждать, но победитель не должен был улететь из Рима.

Вынув наушники из ушей, Верду, грубо расталкивая итальянских тиффози и не реагируя на их брань, направился к выходу со стадиона.

Сев в ждавшую его машину, он по сотовому переиграл свой отъезд, заказав билеты на вечер следующего дня, и с минуту сидел, закрыв глаза, перебирая известные ему способы устранения объектов.

— Они не должны улететь из Рима, — повторил он вслух мысль, только что засевшую в его мозгу, как гвоздь в пятке.

Потом набрал на сотовом номер, сказал по-французски:

— Марчелло? Это я, Поль.

— О... — начал было восторженную фразу его собеседник.

— Ты мне нужен. Плачу наличными и очень, очень много: дело срочное. Не перебивай меня, а тут же оторви свою задницу от кресла, садись в машину и приезжай на площадь Венеции. Молчи. Я знаю твой номер машины. Я сам найду тебя. Ты по-прежнему работаешь в аэропорту?

— Да, а в чем дело, дружище? И к чему такая спешка? Я сделаю все, что ты попросишь, тем более за хорошую плату. Но зачем торопиться? Приезжай ко мне, Мария приготовила чудесную пиццу, есть спагетти с мясным соусом, молодое вино. А, понял! Я по-прежнему работаю в аэропорту и через двадцать минут буду на пьяцца Венето.

ГЛАВА 13

КРОВЬ НА ТАБАКЕРКЕ

"...Когда Спартак в обычных своих доспехах верхом на коне под скромным чепраком, с простой уздечкой и поводьями, показался на равнине, где три корпуса были построены в три линии, из груди пятидесяти трех тысяч гладиаторов вырвалось единодушное приветствие, подобное раскатам грома:

— Слава Спартаку!

Возглас этот гремел многократно с неистовой силой; когда же стихли приветственные крики и отзвучал исполненный на фанфарах гимн свободы, который стал боевым гимном гладиаторов, появился Эномай на высоком гнедом коне.

— Императорские знаки Спартаку! — воскликнул он.

— Приветствуем тебя, Спартак-император! — в один голос воскликнуло его воинство..."

Матч из Рима конечно же не транслировался телевидением всех стран Европы, — обе команды-участницы не были среди фаворитов «ЕвроТОТО», а в тот же день играли такие команды, как «Атлетико», «Реал», «Манчестер юнайтед», «Андерлехт» и другие.

О результате встречи Барончик узнал от чистильщика, наблюдавшего за тем, как Поль проводит операцию. Еще не прозвучал финальный свисток, а Барончик уже знал счет. Естественно, Верду на связь не выходил.

Насколько Барончик знал своего исполнителя, тот и не выйдет на связь с боссом, пока не доведет операцию до конца. Поль выступал и как киллер, и как чистильщик, не чураясь никакой работы. Но, как правило, он сам был организатором акции и сам определял, что делать ему, а что его людям.

Первая реакция барона де Понсе была спонтанной:

— Убить всех. И первым — Верду!

Поль знал, что так уж повелось в организации: ему дается день, максимум — сутки для полной зачистки и доведения операции до финала.

И Барончик знал, что жить Полю осталось сутки, если он не найдет решение.

Или если это решение не найдет сам босс.

Внешне он успокоился. В черном эргономическом кресле всемирно известной фирмы «Константин», принимавшей формы изнеженного тела владельца, сидел вялый, с розовым лицом, светлыми кудряшками вокруг головы, напоминавшими золотой нимб ангела, полноватенький господин. Его пухлые губки еще произносили что-то яростное и угрожающее, его карие глазки еще метали молнии, но он уже успокоился. Глаза перестали ерзать по письменному столу в поисках орудия убийства, — был бы Верду рядом, ему бы не сдобровать. Впрочем, если бы в этом роскошном кабинете оказался кто-нибудь из спартаковцев, внесших столь неприятный и угрожающий все большими финансовыми потерями диссонанс в один из его «бизнесов», де Понсе, кажется, убил бы и его.

Руки Барончика автоматически шарили по столу. Нащупав острые ножницы, которыми он иногда, когда получал особо конфиденциальную информацию, сам вскрывал конверты, пальцы сжали это изящное, усыпанное мелкими рубинчиками золотое изделие, и с силой вонзили в центр столешницы, украшенной изумительной по красоте инкрустацией золотом и слоновой костью.