Всё для тебя - Виктория Васильева

— Какая память, Генрих, ты что. Отдай мне или немедленно выбрось!

— Хорошо… — сказал он и сильно покраснел. — То есть, нет, я оставлю это себе… Я люблю тебя, Анна!

Анна не знала, что теперь делать.

— А если это кто-нибудь увидит?

— Никто, — робко произнес он. — Ну а если и увидит, то я буду только гордиться, что такая женщина была у меня в квартире.

Он помог ей одеться.

— Я провожу тебя.

Они молча сели в машину.

«Только бы не было неприятностей из-за этой пленки. Зачем он снял сцену несостоявшейся любви? Молодая кровь, горячая. Хочется острых ощущений. Полюбоваться женщиной в ее отсутствие, — она улыбнулась. — Бедный влюбленный Генрих, разве мало девушек вокруг!»

— Ты расстроилась?

— Да нет, — Анна положила ему руку на колено. — Главное, чтобы ты ее никому не показывал.

— Можешь быть уверена, твоей красотой буду наслаждаться я сам.

Машина подъехала к дому Джулии.

— При первой же необходимости, я к твоим услугам! — твердо сказал Генрих, целуя руки Анны.

— Ну как прошла ночь? — поинтересовалась Джулия, увидев Анну в театре.

Анна опустила глаза.

— Понятно, — сказала Джулия. — Я так и знала.

Катерина, победно подняв голову, прошла мимо.

— Сколько осталось до премьеры «Снегурочки»? — спросила Анна.

— Две недели, скоро мы расстанемся с ней.

Анна облегченно вздохнула.

«Скоро кончится этот кошмар. Я снова буду в Петербурге. Старый город, старые друзья. Только бы выдержать этот месяц!»

Она старалась не думать ни об Эдуарде, ни о Генрихе. Репетиции полностью поглотили ее.

«У меня все хорошо. У меня есть имя, деньги. Я не должна страдать», — успокаивала себя женщина.

Борис все время вертелся вокруг. Сидел на репетициях, посещал вечерние спектакли. Анна не обращала на него внимания.

Как-то он поймал ее в коридоре.

— Перестань за мной ходить! — раздраженно сказала женщина.

— Ты помнишь ту ночь? Мне с тобой было очень хорошо.

Анна попыталась его оттолкнуть, но он сильно прижал ее к стене.

— Анна, — целуя ее, шептал Борис, — вернись в гостиницу.

Анна закричала.

На ее крик из гримерных повыскакивали артисты. Испуганный Борис отошел в сторону.

«Ну и репетиция у меня теперь! Все хуже и хуже!»

Она хлопнула дверью, войдя в свою гримерную.

— Джулия, — взмолилась Анна, спрячь меня куда-нибудь.

— Не бойся, я его сюда не пущу! А завтра увезу тебя в свой дом, под Милан.

Небольшой дом, окруженный садом, стоял на берегу речки.

Анне очень понравилось это место. Каждый день она отдыхала в уютной беседке. Читала и смотрела на небо.

«Продержаться только месяц, а потом — Петербург и новые заботы. Теперь я понимаю холостяков и монахов. Монахов, правда, не очень, а вот холостяков! Живут себе всю жизнь одни. Никому ничем не обязаны, не расстраиваются по поводу любовных неудач, — она посмотрела на высокое чистое небо. — Свобода! Бесконечная свобода, только пари над землей и наблюдай, чем там занимаются эти людишки».

Она закрыла глаза.

Чьи-то руки мягко опустились ей на плечи.

Она вздрогнула.

«Кто это? Здесь никого нет!»

Руки соскользнули с плеч на грудь.

Анна вскочила.

— Генрих! — воскликнула она. — Ты…

— Да, это я, — спокойно сказал парень. — Джулия отправила меня сюда развеселить тебя.

— Ты меня напугал! — Анна перевела дыхание.

Он рассмеялся.

— Сегодня очень теплый день! И вода блестит, как зеркало на солнце!

И Генрих, сбросив джинсы и майку, кинулся в речку.

— Подожди, ты забыл снять носки! — Анна залилась звонким смехом.

— Иди ко мне! — крикнул он, стоя по пояс в воде и кидая на берег уже мокрые носки.

Анна подошла близко к воде.

— Генрих, перестань брызгаться! — она заслонила лицо локтями.

Он схватил ее за руку и потащил в воду.

Она, смеясь, сопротивлялась, но было уже поздно. Легкий халат намок, прилип к телу.

Они барахтались в воде. Генрих пытался ее поймать, но Анна ловко ускользнула от него. Наконец, он поймал подол ее халата.

— Отпусти, — закричала женщина, ударив рукой по воде.

Брызги веером полетели в лицо парня.

— Ах вот как?

Он привлек ее к себе.

Анна смеялась, приняв его объятия за шутку, но, взглянув в его глаза, она замолчала.

— Не надо, Генрих, — прошептала она.

Он проглатывал ее страстным взглядом. Руки блуждали по спине, стягивая халат с плеч.

— Генрих!..

Анна хотела вырваться, но он сжал ее в объятиях крепче. Целуя, взял на руки и аккуратно положил на берег.

Халат прилип к телу, выдавая все совершенства ее фигуры. Парень положил руку на грудь Анны, трогая пальцами выдающийся из-под ткани сосок.

Женщина взяла его руку, убрала с груди.

— Не надо! — тихо сказала она.

Генрих лег на траву, положил руки за голову и уставился в небо.

Анна, поправив волосы, встала, повернулась к молодому человеку спиной.

И вдруг ее обхватили его руки. Он повалил ее на траву и распахнул халат. Решительный огонь блеснул в его глазах.

Сопротивляться было бесполезно.

Анна закрыла глаза.

Мягкие руки ласкали ее тело. Она возбуждалась от прикосновений его языка и губ к ее соскам. Знакомое ощущение разливалось по всему телу. Она хотела оттолкнуть его, но ослабевшее тело не слушалось. Он возбуждал ее лоно. Анна стонала, закусив губу и вздрагивая; бедра раздвинулись сами, бедра приглашали, хотели обнять его. Генрих глубоко проник в нее. От приятного ощущения у нее закружилась голова. Она обвила его шею руками и, тихо постанывая, двигалась вместе с ним. Целуя губы Анны, парень сильно прижал ее к себе. Они вместе громко простонали.

Генрих лег рядом.

Анна задумчиво смотрела в небо.

Он попытался что-то сказать, но, взглянув на ее лицо, передумал. Встал, оделся и молча пошел к дому.

Через некоторое время в дом зашла Анна.

Молодой человек, сидя в кресле-качалке, читал книгу.

Анна переоделась.

— Ты не волнуйся, — сказал он. — Я сейчас уеду.

— Генрих… — начала женщина.

— Нет-нет, не беспокойся, все хорошо, — он подошел к Анне. — Если бы ты знала, как я тебя люблю. Ты потрясающая женщина! Такой, как ты, больше нет. Но я же вижу, что твоими мыслями полностью владеет Эдуард, хоть ты теперь меня так не называешь.

Он поцеловал ее в губы:

— После того, что сейчас было, я люблю тебя еще больше.

Анна вздохнула.

— Еще увидимся, да? — спросила она.

— Конечно.

Он пошел к машине.

— Пока! — крикнул Генрих, помахав рукой.