Всё для тебя - Виктория Васильева

Как-то Генрих спросил у нее об Эдуарде. После этого она с ним долгое время не встречалась. Анна понимала, что мучает молодого человека своим равнодушием, но иначе не могла.

«Как переступить через себя? Как заставить себя любить и ласкать другого? Это выше моих сил!»

— Я бы на твоем месте сама пришла к Эдуарду, — сказала однажды Джулия. — Ну даже если и изменил, то что из этого? Мужчины все таковы. Он один, а вокруг много красивых женщин.

— Нет, — ответила Анна. — Не могу! Я не знаю…

— А Генрих?

— Что Генрих?

— Долго ты собираешься его мучить?

Анна вздохнула:

— Не знаю. Может, ты и права, надо попробовать.

Теплая весенняя итальянская ночь не давала покоя влюбленным. Целующиеся пары гуляли по тихим улицам до утра.

Генрих проводил Анну до подъезда Джулии.

— Давай снимем квартиру, — предложил парень.

— Зачем?

Генрих жадным взглядом проводил проходящую мимо целующуюся пару.

— Будем как они!

Анна рассмеялась:

— Генрих, я много старше. Молодые девушки заглядываются на тебя, а ты…

— Не говори так, — нежно сказал он, обняв ее за талию.

Анна почувствовала, что он возбуждается.

— Я пойду. Очень устала и хочу спать.

— Но… — он стал страстно целовать ее. — Но я хочу быть с тобой!

— Пусти, Генрих.

Анна вырвалась и побежала в подъезд…

Сладкий сон захватил ее в свои объятия.

Анна лежала на боку. Сильные руки прикоснулись к ее телу. Она почувствовала тепло. Горячие губы обожгли ее грудь. Анна застонала.

— Эдуард, — вырвалось из ее груди.

— Анна, я люблю тебя. Ты должна мне верить. Я не могут без тебя!

Женщина запрокинула голову.

Сильные руки блуждали по ее бедрам. Она трогала его за плечи, чувствуя, как мускулы играют под кожей. Эдуард опускался все ниже и ниже, целуя ей живот, ноги и лоно. Анна обняла его, сильно прижав к себе. Он овладел ею. И она его долго не отпускала.

«Какое блаженство! Я чувствую его всего. Он мой! Он любит меня!»

Эдуард ласкал ее груди, обнимал за талию и бедра. Она чувствовала его сильное тело. И ей была приятна эта тяжесть.

Она жила в пространстве своей бесконечной любви.

«Эдуард, я все забыла. Я хочу быть только с тобой, а все остальное…»

— Эдуард, — сказала Анна вслух и проснулась.

Солнечный свет бил в окно. Птичий щебет доносился с улицы.

Анна обвела взглядом постель, и чувство тоскливой реальности с болью ворвалось в ее сердце.

— Эдуард, — заплакала она. — Это сон! Не хочу просыпаться. Не хочу!

Джулия стояла рядом.

— Успокойся, так можно сойти с ума. Завтрак на столе. Встретимся в театре.

Анна осталась одна.

«Джулия права. Я должна пойти к нему сама. К черту приличия!»

Поднявшись на второй этаж, Анна остановилась в нерешительности.

«Квартира, где мы жили с Эдуардом… — она провела рукой по перилам. — Все здесь особенное, даже эти перила. Сейчас я позвоню и он откроет дверь. Что я скажу?..

Нет, я буду молчать. Он сам все скажет».

Она подошла к двери и дрожащей рукой позвонила.

Никто не открыл. Эдуарда не было.

Анна медленно вышла из подъезда.

«Ну что ж, это было даже лишним, — она облегченно вздохнула. — Больше я сюда не приду».

Первый, кого увидела Анна, придя в театр, был Борис.

— Аня?

Она не оглянулась.

— Аня, постой!

Она ускорила шаг.

Борис догнал ее и резко развернул к себе лицом.

Она, быстро сообразив, размахнулась и дала ему пощечину.

Он схватил ее за руку.

— Может, хватит устраивать концерты? — не выдержала Анна. — Что тебе еще от меня нужно?

Подошла Катерина:

— Семейная сцена?

Борис отвел Катерину в сторону. Пока они о чем-то переговаривались, Анна убежала в гримерную.

«Нет, хватит с меня переживаний! — она быстрыми движениями наносила грим. — Хочу нормальной любви и жизни!»

Анна стала встречаться с Генрихом.

Тот привозил ее в театр и увозил обратно. Засыпал цветами и комплиментами. Все завертелось, но пока еще не дошло до главного.

— Ну, что может произойти, если ты переспишь с другим мужчиной? — не понимала Джулия. — С Эдуардом у вас сейчас нет никаких отношений, у него свои дела, у тебя свои.

Анна все понимала, но как только дело доходило до постели, она отказывала.

— Перестань мучить Генриха, — говорила Джулия. — Посмотри на него. Кроме тебя, никого не видит, а ты над ним издеваешься!

«Да я уже и сама чувствую, что начинаю к нему привязываться. Когда его нет, я скучаю, может, хватит ломаться?»

И Анна решилась.

После очередной прогулки, молодой человек привез ее к себе домой.

— Располагайся! — сказал он, а сам отправился в душ.

Анна села в кресло.

«Какой он забавный, этот Генрих! Веселый, беззаботный, как ребенок!»

Она сняла с себя дорогие украшения.

«Это будет мешать».

Молодой человек, набросив халат, вышел из душа. Вода капельками стекала с его мокрых волос. Он обнял Анну.

— Генрих, почему ты не вытер голову?

— Сейчас не это главное.

Он страстно целовал лицо женщины. Анна обняла его за шею. Водя руками по талии и бедрам, он сильно прижимал ее к себе. Она скинула туфли.

Генрих взял Анну на руки и отнес в спальню.

Она чувствовала, как напрягаются его мышцы, что он уже готов овладеть ею, но она была еще не готова. Его руки скользили под платьем по ее телу, но не было чего-то того, что заставило бы ее забыться.

Анна взяла его за плечи, опустила ниже живота. Он приник к ее лону, она напряглась, голова у нее закружилась. Анна закрыла глаза.

— Эдуард… — вздохнув, сказала она и провела рукой по его голове. — Эдуард, иди ко мне.

Генрих, целуя, снимал ее платье. Последняя пуговица не расстегивалась, и платье начало рваться. Анна открыла глаза, чтобы помочь снять его, и тут она увидела, кого называла Эдуардом.

Женщина присела на кровать.

Генрих гладил ей колени.

— Я слышал, как ты называла меня Эдуардом.

Анна покраснела.

— Но я не обижаюсь. Мне все равно, как ты будешь меня называть, я хочу тебя.

Она нежно поцеловала его в щеку.

— Нам нужно расстаться, мой мальчик.

— Но поч…

Анна закрыла рукой его рот.

— Не спрашивай, я сама рада бы забыть об этом, но не могу.

Генрих оделся, подошел к туалетному столику, стоящему под зеркалом возле кровати, и выключил видеокамеру.

— Что это? — испугалась женщина. — Генрих, зачем ты это сделал?

Она кинулась к нему.

— Что теперь говорить, — вздохнул парень, — пусть хоть останется на память.