Том 2. Поэзоантракт - Игорь Северянин

1915. Май

Эст-Тойла

Поэза чуда

Во всем себя вы в жизни сузили,Одна осталась вам игра:Самообманы да иллюзии, —Убогой жизни мишура.

Рожденные в земном убожествеПолуцари, полукроты,Вы величаетесь в ничтожество,Ложась холодно под кресты…

Зачем вам жить, не отдающиеСебе отчета в слове «жить»?Всю жизнь свой сами крест несущие,Чтоб под него себя сложить?

Бунтующие и покорные,Игрушки воли мировой,В самом бессмертии тлетворные,Порабощенные судьбой!

Жалеть ли вас, земли не знающихИ глупый делающих вид,Вселенной тайны постигающих,Какие чует интуит?

Вас презирать без сожаления, —Единственное что для вас!Вас бичевать за все стремления,За все «стремления на час»!

Честнее будьте вы, нечестные,Но восхваляющие честь:Без жалоб лягте в гробы тесные,А жить хотите — выход есть:

Все, как один, в огне содружества,Развихривая жизни ход,Имейте пыл, имейте мужествоВсе, как один, идти вперед!

И чудо явится чудесное:Слиянные в своем огне,Поработите вы БезвестноеИ да поклонитесь вы мне!

1915. Май

Эст-Тойла

Поэза о людях

Разве можно быть долго знакомым с людьми?  И хотелось бы, да невозможно!  Все в людских отношеньях тревожно:То подумай не так, то не этак пойми!..

Я к чужому всегда подходил всей душой:  Откровенно, порывно, надежно.  И кончалось всегда неизбежноЭто тем, что чужим оставался чужой.

Если малый собрат мне утонченно льстит,  Затаенно его презираю.  Но несноснее группа вторая:Наносящих, по тупости, много обид.

И обижен-то я не на них: с них-то чтоИ спросить, большей частью ничтожных?!Я терзаюсь в сомнениях ложных:Разуверить в себе их не может никто!

И останется каждый по-своему прав,Для меня безвозвратно потерян.Я людей не бегу, но уверен,Что с людьми не встречаются, их не теряв…

1915. Май

Эст-Тойла

Поэза безнадежия

Я чем-то подавлен, я чем-то стеснен.Нет слов подходящих для звончатых песен.И май в этот год уж не прежне чудесен.И жизнь — полуявь, полубред, полусон.

Я чем-то обижен, я как-то устал,Мне так одосадели мелкие люди…Мечтал о безлюдьи, как будто о чуде:Никто из них милого мне не сказал!

Как горько от зависти, лести, интриг,От всех подражаний! от всех посвящений!От их увенчаний развенчан мой гений!..Мне тяжко: я их беспощадно постиг. —

Незваная свита терзала весь годСвоими заботами, сплетнями, грязью…Ах, есть ли ей равные по безобразьюДуховных надежд, меркантильных забот?!..

Какие-то гаденькие толмачи,Мечты толкователи, лексионеры…О как безнадежно бездарны и серы:Их чувства — лягушки, их песни — грачи!

Я ими расстроен, я смят, угнетен.Мне надо лечиться безлюдьем все лето.Апатия, леность, усталость. ПоэтаВо мне убивают, и близок мой сон…

…Маруся! Маруся! услышь, помоги! —Ведь только в тебя упоительна вера…Но вижу в руках твоих сталь револьвера,А там, за тобою, не видно ни зги…

1915. Май

Эст-Тойла

У памятника Комиссаржевской

Вера Федоровна! СегодняЯ заехал к Вам из полка:Уж изнервничался я очень,И такая была тоска…

Долго вглядывался я, сгорбясь,В Ваши бронзовые черты:В них застыло так много скорби,Вдохновенности и мечты…

Я спросил Вас, — о, Вы поймете,Вера Федоровна, о чем!..Шевельнули едва губамиИ чуть-чуть повели плечом…

А в глазах (в уголках, у носа)Вспыхнул гнев, человечий гнев…Всю бестактность своего вопросаПонял я, плача и покраснев…

1915. Октябрь

Петроград

Все — за новь!

Дождь за дождем, за бурей буря,За песнью песнь, за болью боль.Чело то хмуря, то лазуря,Живут и нищий, и король.

О, всколыхните безмятежность,Благополучье раздробя!Прекрасней после гнева нежность,Как, после муки, вы — себя!

Свершайте явные ошибки,Крушите счастье и любовь,Чтоб только не было на ШипкеДуш ваших тихо. Все — за новь!

Да, все за новь, за блеск, за звонкость,За обиенность и за шаг!Я славлю мудрую ребенкостьИ молодеческий кулак.

Живи, воистину живое,Не уставая звать меня!Пылай восторгом, ретивое:Ведь даже в счастьи скорбен я!

1915. Июнь

Эст-Тойла

Миррэлия

I. Корона ее светозарности

Увертюра («Миррэлия — светлое царство…»)

Миррэлия — светлое царство,Край ландышей и лебедей.Где нет ни больных, ни лекарства,Где люди не вроде людей.

Миррэлия — царство царицыПрекрасной, премудрой, святой,Чье имя в веках загоритсяДля мира искомой Мечтой!

Миррэлия — вечная Пасха,Где губы влекутся к губам.Миррэлия — дивная сказка,Рассказанная мною вам.

Миррэлия — греза о югеСквозь северный мой кабинет.Миррэлия — может быть, в Луге,Но Луги в Миррэлии нет!..

Качает там лебедя слива,Как символ восторгов любви…Миррэлия! как ты счастливаВ небывшем своем бытии!

1916. Август

Им. Бельск

Поэза их оправдания

С тех пор, как Эрик приехал к Ингрид в ее Сияиж,И Грозоправа похоронили в дворцовом склепе,Ее тянуло куда-то в степи,В такие степи, каких не видишь, каких не знаешь.

Я не сказал бы, что своенравный поступок мужа(Сказать удобней: не благородный, а своенравный)Принес ей счастье: он был отравный, —И разве можно упиться счастьем, вдыхая ужас!..

Она бродила в зеркальных залах, в лазурных сливах,И — ах! нередко! над ручейками глаза журчали…Из них струился алмаз печали…О, эта роскошь не для утешных, не для счастливых!..

Разгневан Эрик и осуждает он Грозоправа:— Такая жертва страшнее мести и ядовитей.Поют поэты: «Любовь ловите!»Но для чего же, когда в ней скрыта одна отрава?

Ведь есть же совесть на этом свете — цариц царица,Любви эмблема, эмблема жизни! ведь есть же совесть!..И ей подвластна и Ингрид, то естьИ королева должна послушно ей покориться.

Но стонет Ингрид: «В твоей кончине не виновата, —Я разлюбила и эту правду тебе открыла,Не изменила и не сокрылаЛюбви к другому. Я поступила, о муж мой, свято!»

В такие миги с его портрета идет сиянье,Сквозит улыбка в чертах угрюмых, но добродушных.Он точно шепчет: «Ведь мне не нужно,Чтоб ты страдала, моя голубка, — утишь страданья.

Не осуждаю, не проклинаю, — благословляюСоюз твой новый и боле правый, чем наш неравный,Твой Эрик юный, твой Эрик славныйВесне подобен, как ты, царица, подобна маю…»

Тогда любовью и тихой скорбью царицы выгретПодходит Эрик, раскрыв объятья, к своей любимойИ шепчет с грустью невыразимой:— Мы заслужили страданьем счастье, о друг мой Ингрид! —

1916. Август