Эффект Моцарта_Дон Кэмпбелл_1999 - Дон Кэмпбелл

Другой подход к лечению голосом был впервые предложен Альфредом Вольфсоном, учителем пения из Германии, исследования которого находятся на переднем крае науки исцеления голосом. Получив психическое заболевание от звуков артиллерийской канонады, которых он наслушался в окопах в первую мировую войну, Вольфсон излечил себя от слуховых галлюцинаций путем воспроизведения и имитации тех кошмарных звуков, которые загубили его психику. Тем самым он.изгнал из себя демонов страха и чувства вины. Обнаружив, что он способен воспроизводить широкий спектр звуков — от радости и блаженства до ужаса и страданий, — Вольфсон продолжал разрабатывать терапевтические методы, основанные на методе «открывания» голоса. Убежав из нацистской Германии в Лондон, он открыл там небольшой исследовательский центр, в котором учил студентов и пациентов тому, как прорваться сквозь собственные «звуковые барьеры» и воспроизвести широкий диапазон спонтанных шумов, включая звуки, издаваемые животными, птицами, даже машинами и механизмами.

Вольфсон энергично возражал против классической певческой традиции разделения голосов на виды: сопрано и альт у женщин; тенор, баритон и бас у мужчин. Основываясь на концепции понятий Юнга анима и анимус (женского начала у мужчины и мужского начала у женщины), Вольфсон учил, что, расширяя голосовой диапазон посредством упражнений и пения, можно открыть в себе противоположный пол, объединяя тем самым свою психику и излечивая психологические и физические расстройства и недомогания.

В 1955 году для того, чтобы показать диапазон человеческого голоса, Вольфсон продемонстрировал одну из своих учениц, Дженни Джонсон, у которой ученые и врачи признали диапазон голоса в пределах между восемью и девятью октавами. Джонсон могла петь все партии из оперы Моцарта «Волшебная флейта» от высокого сопрано Королевы ночи до баса колдуна Сарастро.

На протяжении своей долгой и чрезвычайно продуктивной жизни Вольфсон сумел показать, что развитие личности может быть углублено и обогащено за счет раскрытия голоса. «Истину заключается в том, что естественный голос человека, освобожденный от искусственных ограничений, способен покрыть все эти категории и регистры, но может сделать гораздо больше», — сделал вывод ученый.

Мощь григорианских песнопений

Одним из самых поразительных исцелений, которое сохранилось в анналах лекарей звуком и музыкой, был случай с монахами. В конце 1960-х годов доктор Альфред Томатис получил задание исследовать странную болезнь, которая охватила послушников в Бенедиктинском монастыре на юге Франции. Это было вскоре после Второго собора Ватикана, когда вдруг стали замечать, что братья этого монастыря стали какими-то вялыми, апатичными, усталыми и испытывают депрессию. Несмотря на то что монахи были действительно обеспокоены теологическими реформами, изменением режима питания и новыми распорядками, принятыми собором, столь сильные физические симптомы, казалось, не имеют объяснения. В таком виде их состояние изучалось рядом ведущих европейских специалистов. Казалось, ничто не может восстановить жизненные силы отчаявшихся братьев и аббата и вернуть их к активной жизни.

Прибыв на место и обнаружив, что семьдесят из девяноста монахов «лежат пластом в своих кельях и имеют вид мокрых полотенец», Томатис предложил свой диагноз. Причиной такой слабости, заявил он, была не физиология, а аудиология. Такое болезненное состояние монахов было вызвано тем, что их лишили нескольких часов григорианских песнопений, которыми они занимались ежедневно.

Ранее все монастырское сообщество собиралось вместе по восемь или девять раз в день для совместного пения в течение десяти—двадцати минут. Длинные резонирующие тона — священное «о-о-о» и сокровенное «и-и-и» — давали им ощущение полета и усиливали сосредоточенность на общем деле. Большинство посетителей считали такое пение сильно утомляющим. Но для монахов это был способ поддерживать тонус. Оно помогало снизить ритм дыхания, уменьшить давление крови и поднять настроение и, следовательно, производительность их труда. Монахи не ощущали всех физиологических выгод от такого пения, но было очевидно, что они привыкли к нему.

Томатис посоветовал аббату вернуть этих исстрадавшихся мужчин к обычному режиму григорианских песнопений. Он так и поступил, и эффект был потрясающим. Всего через шесть месяцев монахи снова были полны сил и здоровья. Они стали меньше спать, с энтузиазмом вернулись к выполнению своих обязанностей.

Наряду с падением Берлинской стены и распадом Советского Союза среди самых неожиданных событий нашего времени, на мой взгляд, можно считать феноменальную популярность григорианских песнопений. В начале 1990-х годов эти полузабытые музыкальные записи, которым более тысячи лет и которые ведут свое происхождение от монахов-бенидикгинцев в монастыре Санто-Доминго-де-Силос в Испании, повысили рейтинг журнала «Бил-лборд» по классической и поп-музыке в Европе и Соединённых Штатах. Более четырех миллионов экземпляров альбома, основанного на длинных строках по латыни, которые пели и декламировали во времена Средневековья, сегодня пополняют музыкальные коллекции любителей музыки в сорока двух странах.

Я верю, что возрождение григорианских песнопений и другой священной музыки говорит о том, что душа современного человека готова к восприятию лечебной силы возрожденных древних звуков. Когда мы слышим эту великолепную музыку, то прикасаемся к поющей архитектуре древних монастырей, соборов и костелов с их ощущением пространства и замедленным чувством времени и вечности.

Григорианские песнопения ведут свое происхождение от определенной формы песен римско-католической церкви, которые зародились под эгидой папы Григория. Родившийся в конце

VI века, Григорий остался в памяти христиан благодаря дару петь прямо с алтаря, представляя Дух Святой, который сидит у него на плечах и поет ему в ухо. Традиционно монахи совершали путешествие в Рим, чтобы провести там десять дней, изучая песнопения в специальной школе, созданной для обучения пению. Перед тем как вернуться в свои монастыри для дальнейшего обучения монахов, эти монахи-учителя успевали выучить несколько сотен песнопений, основанных на отрывках или темах из Библии, особенно псалмах.

Обитатели монастырей собирались вместе помногу раз надень для того, чтобы петь, молиться и медитировать над словами Господа в такие промежутки времени, которые назывались священными часами или службами. Весь год был разделен на отдельные периоды. Экклезиастский календарь, который включал фиксированные и переменные празднования, был как бы симфонией, которая расставляла времена года и тональности по всему пространству литургического года. Сама архитектура церквей привносила дополнительный элемент тональности, поскольку архитектурные пропорции большинства средневековых соборов очень гармоничны.

КIX веку песнопения уже были расписаны по строкам партитуры с помощью небольших квадратиков и прямоугольников, которые указывали певцу, какую брать высоту тона и как распределять дыхание. Поначалу не было песнопений по партиям, и в первом тысячелетии не было практически никакого музыкального сопровождения. К 1000 году песнопения были разделены на две части, при этом одна группа поющих вела партию фона сопровождения или двигалась параллельно основной мелодии песнопения. Эпоха песнопений продолжалась до средних веков и в эпоху Возрождения, когда народная музыка в форме танцев и мадригалов распространилась в Европе, а элегантная музыка, известная под названием контрапункт, стала основной во время церковной службы. Григорианские песнопения не были забыты, но их популярность упала, и так продолжалось до их возрождения в начале XX века.

Григорианские песнопения коренным образом отличаются от современных форм музыкального искусства. В них нет ритма, свойственного классической и рок-музыке, этого устойчивого, отбиваемого ногой такта, который дает нам возможность двигаться в такт звукам. Их ритм скорее органичен, естественен, основан на потоке текста, дыхании и тональных моделях, базирующихся на удлиненном произнесении гласных. В песнопениях не нужен аккомпанемент, в них нет богатых струнных разделов. Истинные григорианские песнопения монофоничны. Это означает то, что все поют в одной тональности. В них может быть призыв и реакция взаимодействия между кантером, священником и хором. (Берегитесь тех григорианских песнопений, в которых есть аккомпанемент органа или гармоническое пение. Это не является их подлинным воспроизведением.)

Григорианские песнопения могут создать положительную атмосферу на рабочем месте, дома или в автомобиле. В них не так много нот, лишь легкие вариации простого мотива. Длинные, часто основанные на одной ноге фразы, предполагают длинный выдох. Всякий раз, когда поется гласный звук, он плавно меняет свою форму, подобно фимиаму, который распространяет свое благоухание в воздухе. Кажется невероятным, что некоторые слоги можно растягивать на десятки нот. Вспомните, например, восхитительные интонации в «Аллилуйя» — вершине священных песнопений. Ее можно повторять часами. Не нужно быть монахом, чтобы восхититься и получить удовольствие и пользу от того покоя, который несут с собой длинные гласные этого песнопения.