Эффект Моцарта_Дон Кэмпбелл_1999 - Дон Кэмпбелл

В этой главе мы рассмотрим необыкновенный эффект звуков, которые мы в себе генерируем. Это тоны, песнопения, мантры и рэп, которые позволяют нам не только приблизиться к святой духовности, но и ощутить облегчение на более практическо! уровне, уменьшая боль, снимая повседневное напряжение и повышая жизненную силу и стойкость.

Первородный голос

Первый крик новорожденного означает начало жизни. Впоследствии младенец начинает выражать себя в виде живого существа, обладающего сознанием, посредством своего голоса. «Выражать» сказано слишком мягко. Малыш может орать и вопить часами, и его крики передают невероятную мощь, которую он ощущает от того, что стал кем-то. Позднее голос становится путем к самопознанию, самоизучению и самоуважению. Голос является наиболее активным «органом» человеческого тела.

Бывая порой резкими для уха взрослого человека, крики, вопли и бормотание ребенка помогают снять стресс, выразить свои эмоции и являются существенным этапом в его развитии. Для поощрения развития речи очень важно, чтобы родители (родственники и взрослые) играли с детьми в различные звуковые игры и вместе с ними учили их ходить. Все эти «гули-гули», визги, охи и ахи не только передают радость, которую испытывает ребенок, но и помогают ему понять задолго до того, как он научится координировать органы своего тела или думать, что голос является одним из основных инструментов в его связях с окружающим миром.

Начиная с самых первых криков, ребенок осваивает свои первые согласные звуки. Ог «ма» и «ба» до «га» и «да» происходит рост голосовых связок от микроскопических трех до пяти с половиной миллиметров к одному году. К подростковому возрасту голосовые связки вырастают до размера почти десять миллиметров. Ритм дыхания также изменяется с возрастом. Из-за маленького отверстия гортани ребенок начинает дышать примерно с частоты сто вдохов и выдохов в минуту, чтобы получить достаточно кислорода в первые недели после рождения. Дыхание замедляется по мере развития и роста ребенка. К восемнадцати-девятнадцати годам оно стабилизируется на ритме or тридцати до сорока вдохов-выдохов в минуту.

Очень быстро ребенок начинает распознавать значение слов, составляя звуки в определенной последовательности и анализируя интонацию, стараясь уловить чувства, которые передаются каждым словом. Мелодические вариации, которые голос проявляет с использованием языка, называются просодией (or греческого слова, означающего «ударение», «припев», а также подраздел стиховедения, учение о метрически значимых элементах речи — долгих и кратких слогах, ударных и безударных звуках и так далее). Преподаватели-новаторы уделяют большое внимание развитию вокальных и музыкальных способностей ребенка, поскольку общепризнано, что чем больше на ребенка воздействует музыка, поэзия и чтение вслух в детстве и юношестве, тем богаче станет его голос.

По мере развития наших лингвистических и познавательных способностей мы начинаем отвергать те первичные звуки, которые так естественны в детстве. Меня всегда угнетал тот факт, что мы очень мало внимания уделяем периоду взросления, когда мальчики теряют свой звонкий «детский» голос. При этом мальчик забывает голос своего детства. Девочки обычно не преодолевают столь серьезных звуковых преград вовремя взросления. Их голос и речь не претерпевают; столь радикальных изменений вплоть до появления менопауз, когда голос довольно сильно «садится».

Вполне возможно, что популярность современной терапии, основанной на повторных ощущениях рождения на свет, которые включают утробные звуки и попытки открыть человеку в себе ребенка, связана с воспоминаниями об этих исходных голосах и речевой свободе, которая так нравилась нам в детстве. Нам нужно быть услышанными. Зная, что нас слушают, мы начинаем созревать. В современном обществе, где тинэйджеры (ребята от 13 до 19 лет) часто ощущают, что их никто не слушает и не слышит, громкие звуки и ритмы рок-музыки могут помочь им выразить эмоции, которые они вынесли из неполноценного детства, или просто разрядить напряженность переходного возраста. Часто конец страданий или освобождение от боли сопровождается и усиливается звуками, которые мы издаем. С другой стороны, эти звуки страдания и боли могут вызывать соответствующую ответную реакцию у взволнованного слушателя.

Одно из упражнений, которое я выполняю со студентами, заключается в том, что я прошу их произнести бессмысленные звуки. Я называю это «мирским голошением» (разговор на неизвестных языках), поскольку эта форма бормотания предназначена для того, чтобы дать студентам возможность выплеснуть свои эмоции. Упражнение очень простое. Вначале я показываю на какую-нибудь вещь, которая надета на студенте, и придумываю смешное слово, например «тинглдроп», вместо серьги. После этого студенты передают серьгу друг другу, и каждый называет ее по-другому. Затем я прошу студентов придумать названия для известных предметов и явлений, например стула, неба или фортепиано.

На следующем этапе группа разбивается на пары, и в каждой паре один должен объяснить другому какое-нибудь эмоциональное понятие. Правилом является то, что студентам запрещено говорить по-английски или на другом Известном им языке. Многие замолкают, пока я не предоставляю в их распоряжение словарь звуков, которые интуитивно проникают в правое полушарие мозга и в эмоциональную подкорку. Такое бормотание в стиле детских песен не несет никакой информации, но передает эмоции. После этого я прошу студентов уделить десять минут импровизации и постараться придумать похожие слоги, используя новый «язык* для того, чтобы помочь разрядиться себе и своему партнеру.

Роль слушателя в этом упражнении очень проста — слушать и обозначать свое заинтересованное присутствие. Слушатель не делает никаких комментариев, только кивком головы или жестами дает понять, угадал ли он выражаемые эмоции и помогают ли ему звуки выразить свои чувства. После этого участники эксперимента обсуждают на английском или другом известном им языке эмоции, которые они ощутили. Снова и снова студенты рассказывают мне, что это упражнение оказало на них гораздо более сильное очищающее и целебное воздействие, чем любые разговоры на известных языках. Даже за счет произнесения бессмысленных слогов можно снять напряжение голоса, после чего студенты чувствуют себя лучше.

В заключение группа проводит целый час, используя зовы, ритмы, крики и рэп для того, чтобы повысить свои вокальные навыки без употребления нормального языка. Всякий раз после этого, когда студенты возвращаются к нормальному английскому языку и рассказывают о прошедшем дне, их голоса всегда звучат богаче, красочнее и трогательнее.

Я подаю сигналы — я существую

Три раза мой муж стирал магнитофонную запись на автоответчике, пытаясь снова и снова заставить Д ару, нашу шестилетнюю дочь, правильно надиктовать приветствие и просьбу оставить сообщение. Всякий раз, пугаясь, она говорила: «Пожалуйста, оставьте свой сигнал после сообщения». (Следовало сказать: «Оставьте сообщение после сигнала».) Наконец муж сдался и оставил запись, как она есть.

Это приветствие оставалось на нашем автоответчике более года, продолжая привлекать внимание звонивших, даже тех, кого оно сбивало с толку. Люди рассказывали, как глубоко слова Дары затрагивали их. Дедушка Дары объяснил причину: «Мы стараемся оставить “сигнал звуком нашего голоса и ощущением от наших действий, то впечатление, которое люди будут помнить долго после того, как наши сообщения будут забыты».

«Гайд пост»

Став взрослыми, многие из нас теряют умение пользоваться голосом как средством выражения эмоций и чувств. Мы уже не такие непосредственные, какими были в детстве. Но стоит нам попытаться — и с помощью нашего голосового «оборудования» мы сможем делать потрясающие вещи.

В середине 1980-х годов, когда я жил в городе Ричардсон, штат Техас, я проводил много времени, систематически изучая различные звуки. Моя лаборатория представляла собой небольшую, основательно напичканную разным оборудованием комнату, в которой стояли большое фортепиано, два синтезатора, более шестидесяти восточных колокольчиков, три немецких металлофона, английское пианино и две октавы бамбуковых инструментов из Таиланда. Однажды я погасил свет, надел повязку на глаза, заткнул уши ватой и начал экспериментировать с теми звуками, которые сам создаю.

Целью такой добровольной слепоты и глухоты было узнать, смогу ли я определять параметры собственного голоса, как это делает Хелен Келлер. Я заметил, что если прикладывать ладонь к различным частям тела, то можно чувствовать свой голос. Более высокие звуки вызывали вибрацию в некоторых участках черепа, а некоторые гласные способствовали раскрытию грудной клетки и массировали горло. Ладони мои стали сейсмочувствительными, способными различать малейшие различия, скажем, между землетрясением в 2 и 2,5 балла. Я не занимался пением и не следил за дыханием. Я занимался чем-то вроде звуковой медитации.